Т. Р. И

Вот она снова глядит с портрета,
Полуазиатка с фарфоровой кожей.
Она - дочь арийца и внучка мельника.
Девочка, солью сводившая номер на правом запястье.
В свои четырнадцать сосчитавшая столько несбывшихся судеб,
Будь это зёрна пшеницы - хватит поле засеять.

А вот она входит с охапкой дров.
Аккуратно кладёт их у печки.
Отряхивает снег с телогрейки. Снимает шаль.
Включает радио и задумывается.

Тогда и теперь она моя кровь.
Моя неизбывная боль.
Потерявшая всё и всех, и обретшая продолжение.

Вот она гладит меня крепкой сухой ладонью по волосам.
Я вдыхаю её табачно-морозный запах,
вдыхаю вместе с памятью о войне,
со словами, на тысячу раз перетёртыми на зубах:
- Я имя своё не помню. Теперь вот Таня. Так и живу Таней.

(Я знаю имя её - Ева)

-...и отчества я не знаю. Рафильяновной записали.

(Я знаю отчество. Прадеда звали Август).

-... фамилие, вроде, моё. Если сменили, то, разве что букву.
Иванке. А как по-другому?

(Я знаю, сменили - Шванке).

- Родилась то ли в 35-м, то ли в 37-м.

(Пока у меня нет ответа).

Вот она снова глядит с портрета.

Первая. Вторая. Я иду третья и раскрываю секреты.