Фура водки

 Ситуация была дикой: впервые с петровских времён великой России были не нужны новые корабли, впервые за всё время своего существования старейший судостроительный завод в Петербурге не имел ни одного  заказа.  Цеха, эллинги,  доки были пусты. Ни людей, ни кораблей. Жизнь теплилась лишь в ремонтном цехе, где горстка  рабочих трудилась над редкими заказами по ремонту маломерных судов, да в административном корпусе (там велась какая-то бухгалтерия и учёт) сидели по своим конторкам служащие ( 50 % от штата). Существовали они за счёт сдачи в аренду некоторых заводских помещений, доход от которой был очень скромный, да ёщё за счёт продажи частникам материалов, скопившихся на многочисленных складах и хранилищах завода.    А этих материалов было очень много. Корабелы были большие любители создавать знатные  запасы. Вон в 41 из скопившихся на кораблестроительных заводах излишков броневых листов был создан «броневой щит Ленинкрада»,состоявший из более чем  семи тысяч бронированных огневых позиций, от «бронеползунков»  до ДОТов.

     Сразу после обеда по административным конторкам радостно прошелестело: «Молдавия, Молдавия!». Это была реакция на то, что во дворе перед административным зданием разворачивалась фура с молдавскими номерами.  А радость была от тог, что предприниматель, который сидел за рулём фуры привёз  деньги, которые тут же будут розданы безденежным сотрудникам в счёт их зарплаты. Поскольку безденежными были все, то все и радовались тому, что сегодня  покормят своих домочадцев достойным ужином.  Деньги же предприниматель  привёз для того, чтобы оплатить дефицитный для Молдавии  товар, который он загрузит в фуру с заводских складов.

       Вскоре фура с подсевшим в кабину каким-то очевидно ответственным управленцем переместилась в зону складских помещений, где Погребняк и его напарник стали загружатье её прутковой сталью и бронзой, шестигранником, кабелем, краской. Складские работники им помогали.

       Загрузившись по полной и рассчитавшись с бухгалтерией, молдавские граждане  залезли в кабину своей фуры и покинули завод. Они долго колесили по петербургским улицам, преодолевая пробки и заторы и наконец пробились к Средней рогатке, откуда взяли курс на юг. Обратный вояж  был менее опасен, чем рейс с грузом фруктов: железо  ни братков, ни гаишников не интересовало.    Через двое суток деляги прибыли в Кишинёв, завершив таким образом предпринимательский цикл , начало которого лежало в молдавских сёлах, куда и отправились Погребняк с напарником после недельного ажиотажа по реализации товара, доставленного из Петербурга.
 
     Суть цикла была такова.   В молдавских сёлах по дикой дешёвке закупались у крестьян фрукты (в основном яблоки), которые доставлялись в Петербург и сдавались оптом  азерам, оккупировавшим петербургские рынки.    На вырученные деньги предприниматели отоваривались на Кораблестроительном заводе дефицитной продукцией  и домой.

       В этот раз очередной цикл начался с неприятности. На въезде в молдавское село  фура зацепа крестьянскую каруцу.  Повозка распалась на щепочки, возничий сбежал. На месте происшествия никого не было кроме стоявшей на обочине коняги, которая спокойно щипала траву.. Предприниматели постояли немного и, не видя ни пострадавшего, ни свидетелей и любопытных двинулись дальше. Напарник замерил:

     -- Ох, Андрей, не к добру мы эту каруцу раздолбали.

     --  Брось. У нас каждый рейс не очень добрый, с приключениями, так что гибель каруцы  никак не повлияет  на атмосферу рейса..

     -- Давай Бог. Но лучше бы без подобных происшествий.

     -- Хорошо, что хоть полиция к нам не прицепилась.

       Напарник накликал. В Подмосковье температура воздуха упала до – 8 градусов и половина яблок оказалась подмороженной. Поскольку их никто не брал, пришлось подпорченный товар выбросить. После этого случая компаньоны в связи наступлением  зимней погоды решили отказаться от транспортировки фруктов в Петербург и перейти на перевозку водки, которая в Молдавии была в дв лаза дешевле, чем в России.

      Поездка через всю Россию с грузом водки – операция намного опаснее, чем перевозка фруктов. Однако, тем не менее, молдаванские спекулянты всё-таки доставили свой ценный груз до Петербурга почти не разбомблённым. Разгружали фуру во дворе старого дома  на Лиговке. Шустрые мальчики уносили ящики с водкой в подвальное помещение. По окончанию разгрузки Погребняк зашел в контору принимающей фирмы, чтобы получить деньки за товар.

      Уклончивый тип объяснил Андрею, что наличных в данной момент у фирмы мало. Пацаны поехали в банк, но там очередь. Вернутся не скоро. «Приходи завтра, да рюкзак с собой захвати,   в карманах деньки не унесёшь.», -- закончил своё выступление уклончивый тип.

       На завтра в конторе на Лиговки Погребняка встретили три лба, которые объяснили, что с деньгами проблемы и их на будет до четверга. Предложили прийти в пятницу. Когда через два дня Пндрей пришёл на Лиговку, в конторе никого не было, подвальные помещения были пусты.  Компаньоны крепко приуныли. Явно, что их нагрели, причём на очень крупную сумму. Это ж что такое!  Возвращаться домой без гостинцев, подарков и без денег было очень некомфортно.

        Предприниматели вышли на Лиговку и побрели к станции метро.  Возле метро  они наткнулись на объявление. Охранная организация  «Витязь» обещала помочь  обиженным бизнесменам   добиться справедливости.

      -- Андрей, давай обратимся в этот «Витязь». Вдруг помогут.

     -- Очередной мухлёж!. Деньги возьмут и исчезнут.

     -- В объявлении сказано, что расчёт с организацией производится после удовлетворения  ею всех запросов клиента.

       Андрей задумался. Уж очень он не верил, что в их случае возможно добиться справедливости.  Но других выходов просто не было и он согласился.

       Офис фирмы находился в Кузнечном переулке.  После того  как клерк выслушал докуку кишинёвцев, он заявил, что случай сложный и разговор нужно вести с шефом, который находится в штаб-квартире. Он позвонил куда-то, что-то согласовал и пригласил просителей в машину. Ехали не  долго. Штаб-квартира оказалась большим катером, пришвартованным  к стенке набережной Невы недалеко от моста Александра Невского.  Когда Погребняк и компания подошли к катеру, с него подали на причал лёгкий трап.

         Кабинетом шефа была просторная каюта. Охранник,  сопровождавший бизнесменов,   открыл дверь каюты и пригласил визитёров войти. Шеф сидел за столом. Только Погребняк и шеф взглянули друг на друга, как сразу же радостно заорали и кинулись обниматься. Это нечаянно встретились бывшие школьные друзья.

       Погребняк и Васька Огурцовский дружили с первого класса до десятого. Вернее до выпускного вечера, после которого между ними произошла капитальная драка из-за золотомедалистки  Ирки Антоновой. Они влюблены были в Ирку с седьмого класса, но всячески скрывали свою влюблённость друг от друга, продолжая внешне быть друзьями.А т на выпускном вечере, вод влиянием винных паров, страсти полезли наружу. Драка закончилась ничьей и, конечно, после неё  закончилась и дружба. Тем более, что Огурцовский уехал в Ленинград поступать в Университет, чтобы учится на филолога, а Погребняк унхал в Одессу, намереваясь стать корабельным  инженером.

     Советский Союз тем был хорош, что в нём сбывались мечты. Захотел юноша Огурцовский стать филологом, он им и стал. И мечта Погребняка тоже осуществилась: он получил диплом инженера. И дальнейшая их стезя была вполне определённой: гарантированная работа, приличное жильё, карьерный рост.  Но тут приключились девяностые, в которых и филологу и инженеру делать было нечего. Не нужны были новой валсьи ни филологи, ни инженеры да и не только они. И стали дипломированные специалисты судорожно барахтаться в мутных волнах рынка, которые вдруг и вынесли их обоих не борт большого катера.

       После радостных объятий и сбивчивых вопросов и ответов  Огурцовский взял в руаи микрофон и трансляция известила: «Рабочий день закончен. Все, кроме вахтенного, свободны. На борт никого не принимать.»

       Огурцовский открыл холодильник. На столе появилось спиртное и разнообразная снедь. После первой рюмки «за втречу» Василий предложил Андрею во всех подробностях изложить существо его дела. Внимательно выслушав друга и задав ряд уточняющих вопросов Огурцовский отметил, что эта шпана им известна и ,что они вывернут эту публику  наизнанку, но деньги за водку вернут. Понятно, не бесплатно. Расчёт справедливый: пятьдесят на пятьдесят. Ради дружбы он назначил бы меньшую цену, но над ним стоят серьёзные персоны, которые не поймут его доброту.

        Завершив деловую часть, друзья пустились в воспоминания. И пошло:  « А помнишь… А помнишь…»  Друзья посмеялись над своей дурацкой дракой и посчитали  правильным, что Антонова не досталась ни тому, ни другому (она вышла замуж за военного лётчика). После воспоминаний друзья перекинулись на реалии.

     -- Зачем ты свой штаб держишь на воде? – поинтересовался Андрей.

     -- Ради безопасности. Под богом ходим: сегодня жив, завтра нет. Регулярно меняю место швартовки, о котором знают лишь близкие люди. У тебя, я думаю, в этом смысле жизнь тоже не сахар?

     -- Какой уж там сахар? Как говорится: не до жиру --  быть бы живу.  И Погребняк поведал другу о трудностях и опасностях предпринимательской  деятельности.

       К вечеру изрядно захмелев Огурцовския  вопросил:

  --- Как ты, Андрюха, думаешь, доведётся ли нам когда-нибудь поработать по специальности?

    -- Никогда! Во-первых за прошедшие годы  мы всё чему нас учили позабывали. И ещё,  инженерам и филологам  платят в наше время так мало, что нам привыкшим к приличным доходам останется только удавиться.   

    Заговорили о перспективах. Оказалось, что ни у того, ни у другого таковых не имелось. Оказалась, что и тот и другой мечтают скопить деньжонок и рвануть в Европу.

        И рванут. А, что ещё делать?  Конечно – это горе для России, что её ежегодно покидают десятки тысяч  умных людей. Горе не в том, что уезжают, а горе в том, как сказал Жириновский, что остаются дураки. А с дураками хорошую жизнь не построишь!