Васильев

 " Я грач - домашний врач" - читает мама ребёнку стихи Самойлова. Какие же они зимние и прекрасные. Да, в городе ещё зима. Казалось бы, вот уже февраль  - значит, ближе всё к весенним дням закат волнуется в строгой печали синего мороза, уже подёрнутого дымкой оттепели и робким дуновением пурги. Но не тут то было. Зима цепко и ревностно сковала небольшой город, давно сковала своим холодным и очаровательным шармом, надёжной и безнадёжной пустотой провидения... Ну и что, что оттепель небольшая: всё равно пласт снега неколебим даже при постоянном солнечном дне. Зима словно насмехается над наивными людьми. Зиму нужно любить и уважать. Зима любит - когда ею любуются, восхищаются, когда её ждут. Например, если вы выйдете на ледяную улицу, со старинными высокими зданиями, станете восхищаться витиеватыми сосульками и интересной фантасмагорией узоров на окнах, - то вы непременно согреетесь и почувствуете зимнюю энергию искусства и тепла, зимний кокон вас словно околдует своей защитой и мудростью красок. Ах, как  же хорошо. Как нестерпимо радостно и свободно наблюдать пар перед глазами, смотреть на сказочные сугробы около странных вечных домов. Чисто и аккуратно студёная метель распределила свои покровы нарядов и огромных платков по земле. Под каждым кустиком и на каждом дереве - произведение искусства. Вот такой зимний город. Ну а если вы заглянете случайно в лес- то совсем окунётесь в белый дворец нерушимых зимних снов. Сразу же начнётся сказка - и рыжие лисицы, и лешие в старинных лохмотьях и с деревянными санками, и мудрые белочки на нетронутых и забытых елках. Но и в городе - безлюдном от мороза городе - не меньше сказок и событий.
В городе - обеденное время. Кажется, что жизнь остановилась. Но нет. В тёплых сердцах - жизни ещё больше, только жизнь  ютится и боится вылезти из дома. Поэтому, многие люди болеют в морозы или слякоть, думая о тепле. Но морозное тепло - это что-то другое, даже более тёплое и крепкое, настоящее и монументальное.
Из одного старого, но крепкого дома вышел мужчина. На вид ему - непонятно сколько лет. Вроде бы лицо молодое, гладко выбритое, но в походке чувствуется уверенность пожилого учители или учёного. Но иногда и видно что-то задорное - когда мужчина перепрыгивает кучки нелепо набросанного жёлтого песка. Вероятно - не хочет выпачкать ботинки. Ботинки же его аккуратные и чистые, простые и недорогие, без каких-либо ухищрительных форм новый веяний моды. Просто такие выпуклые, гладкие. Брюки тоже весьма просты и однотонны, с плохо проглядываемыми полосками. Это те брюки, которые носили ещё учёные из российских гимназий . Но ведь на дворе 21 век, " айфонное" время разнообразных течений. Ну и что же - для более-менее соображающих людей нет тренда и идолопоклонной моды. Соображающие люди - и в Африке соображающие люди. А ведь и правда, как многое появилось в наше время. Столько всего появилось, что мы просто иногда не успеваем должным образом оценить то интересное существующее, настоящее, - но уже бежим за покупкой на рынок чего-то нового, раскрученного, стоим в большим очередях... А ведь на хорошие в жизни вещи нет больших очередей. Их вообще нет - для таких вещей. Итак, мы отвлеклись. Давайте вернёмся к образу этого почтенного мужа, который уже успел перейти дорогу и теперь шёл мимо маленьких домиков и зданий, минуя огромные дома с красивыми карнизами, сплошь облепленными громоздкими бороздами льда.
" Ох, если свалится кому-то на голову, куда только смотрят наши службы" - подумал  мужчина, при этом, сильней закутавшись в пальто, верх синего шарфа, как-то по-детски тряхнув морозным портфелем из обветшалой потрескавшейся кожи, аккуратно высморкавшись в белый платок.
Мужчина - Васильев Валерий Семёнович. Врач. Почтенный терапевт городской поликлиники. Он находится в отличном работоспособном расположении духа, в свои шестьдесят лет,  подтянут, воспитан, добр, спокоен. И что-то даже вечно юношеское есть в его взгляде и повадках. Валерий Семёнович вспоминал свой обед, подходя к поликлинике. Он совсем немного был в старом " сталинском " доме, в квартире с огромными потолками и европейскими простенькими люстрами. Дома врач обедал щами, рисом с варёным куском скумбрии, пил компот. И вот от этой гостовской простоты человеку было просто и радостно на душе. Извиняюсь за вынужденную тавтологию, дорогой читатель.
Валерий Семёнович ловко поднимается на третий этаж поликлиники. А нужно сказать, что  ступеньки в здании очень крутые, очень высокие, тем самым, предполагая большую высоту потолков. Бывает, что нетренерованный, хилый или ведущий скверный образ жизни человек вовсе запыхается, только ступив на такие ступеньки. А тут врачам приходится бегать каждый день много раз, перемещаясь из кабинета в кабинет. Хотя терапевтам не так в этом плане " повезло". То ли дело -  заведующие врачи, хирурги, глав. врачи отделений, - им то приходится следить за многими процедурами и процессами в своём учреждении...
Валерий Семёнович видит, что  возле двери его кабинета уже стенает, сморкается и кашляет толпа людей -  это и бабушки в разноцветных платках, и молодые люди, и вездесущие мнительные дамы, которые чем-то похожи на Раневскую или Нонну Мордюкову. Но вся разношёрстая группа больных ( а в стенах больницы уже каждый человек приобретает заочно это звание) почему-то странным образом никак не выделяется среди общих кулуар стен, коридоров, потолков, дряхлого, но прекрасно вымытого линолеума, белых дверей. Почему-то даже толпа пациентов ( прихожан этой горькой обители социального зиккурата) теряется среди адреналиновой отчуждённости больницы, среди какой -то волнительной и строгой боли кругом. Вы видели яркие лампочки над огромными белыми дверьми в поликлинике? Вы чувствовали запах крови, спирта, сам аромат процедурного эха болезней и самого процесса приёма у врачей? Вы сидели на обветшалых бардовых сиденьях, при этом, ощущая смесь грязи, снега и песка у себя под ботинками, трогая величественную белую батарею возле такого ненавистного окна в коридоре? Вы видели тот странный мир за окном, полный скорби и надежды, просвечивающей любви где-то между страшных зданий и за огромными бездомными собаками, грызущими кости с помойки? Если вы этого не видели и не ощущали ничего подобного вообще или часто  - значит, вы счастливый человек. Ну а если вы через всё это прошли и улыбаетесь - значит, вы победили все болезни и подобны тибетским монахам, радующимся ветру, дождю и каждому цветочку....
" Валерий Семёнович!!! - можно к вам за справочкой и взять анализы? Пожалуйста" -
не успевает чей-то голос застать нашего врача, который уже успел захлопнуть вежливо дверь, немного улыбнувшись процессу у своего кабинета. Начинается приём.
В кабинете - много календарей, часы, мебельная стенка самой простой и дешёвой конструкции, на полках которой множества папок, бумаг, тетрадей, бог весь знает чего. Стены кабинете - в жёлто-зелёной краске. И вид этой краски у многих людей вызывает гнетущее и нездоровое восприятие действительности, сопровождающееся головокружением, слезами, апатией, тревогой, тяжёлым ожиданием вердикта врача и т.д. А всё потому, что почти каждый переступает порог этого кабинета с мрачным настроением, со стрессом. Но какая же потом великая радость и благодать случается с человеком, если он вдруг узнаёт, что болезнь его не так страшна, что анализы хорошие или более-менее нормальные , что есть повод жить и радоваться жизни, работать над собой, исключать вредные привычки, мысли, правильно питаться, стараться разговаривать со своим подсознанием...
Валерий Семёнович сидит в белом халате, на большом, старом стуле, с подлокотниками. И в его лице, в его движениях - не чувствуется усталости, раздражения, демагогии или лести, надменности или противоречий. Этот врач ещё из той эпохи, когда молодые студенты медицинского института учились честно, с азартом, спокойно, без блата и взяток. Этот врач ещё с того времени, когда лыжи и  походы с товарищами, с вечно присутствующими, при этой, общими чайниками и телогрейками, - не считались чем-то смешным и бедным, но приятно делились среди группы грамотных и честных ребят.
Мой рассказ подходит к концу. Что ещё сказать. Пожалуй, что Валерий Семёнович честно проработал вот уже почти сорок лет в одном месте, методично и режимно выполняя свой долг, за очень скромную зарплату далеко не в самом лучшем городе России,  в разрушенном и испорченным после перестройки 90 годов...Что он никогда не покупал и не ел дорогой, хорошей колбасы, элитного шоколада, не пил натуральный виски. Но восхищался мыльным " окским" пивом. И в зимний, противный вечер, во вьюгу, посреди тусклых и убогих огней, врач возвращался к себе домой, гордо и прямо держа спину, квадратный портфельчик. Он проходил мимо киосков, в которых продают всякую дрянь, мимо высоченных подростков (хотя в своё время рост самого врача считался высоким) , мимо заледенелых огрызков уличной дороги...Валерий Семёнович  однажды поскользнулся, сильно ушибся, встал, пошёл дальше. И никто даже не подошёл из прохожих, чтобы помочь человек встать. Но врач отряхнулся, чему-то заулыбался, непроницаемо, как статуя города, шагая к дому.
Вот такая противоречивая жизнь. Красота и любовь существуют рядом с грустной печатью неопределённости и уныния. Но истинная философия и радость бытия - вне зависимости от всех чувств. Это что -то уже свыше, вечное, дающее безоговорочную победу над злом, надежду и именно победу над всем негативом... Врач Васильев долго и долго ходил так - из дома в поликлинику, из поликлиники - домой. И всё пешком, и всё с неколебимым выражением лица, с чувством дела, не питая иллюзий и романтики, сдержанно скрывая свои эмоции и переживания. И этот врач - вечно молодой, даже в семьдесят лет. Молодой и свежий, как сами окна зданий, вобравшие в себя года, память о демонстрациях, чистом городе порядка и молодых, ещё совсем маленьких дзержинских тополях...
" Я грач - домашний врач" - читает мама ребёнку Самойлова.
- Мама, мама, а где же Васильев? Чего его нет в окне, почему он не идёт на обед? - мальчик вопросительно смотрит на маму, которая совсем недавно от соседки узнала, что Врач умер.