Анима

В бескрайнем небе облачных высот - застыли статуи из мрамора.
И художников лихая кисть наводит в них порядок.
Где дерзко, где с осторожностью мазком проводят стройный сгиб,
Полным набором веселых красок вырисовывают перья и цветы.
Играют мраморные кудри то с грушами, то с яблоком,
Оставляя на теле белом затейливый узор,
И томный вздох художника, при потеке краски.

Был один, вечно недовольный,- испробовал все сочетания.
И вроде все по нотам, но все же не так здесь что-то.
Не спасали ситуацию яства дивные на вазах,
И столб тетрадей исписанных вдоль и поперек.

Как не суетился тот художник - не выходила точка.
Метался, изнывая от запятых и многоточий,
Ища средь чужих статуй образец достойный.
В итоге слег без сил у ног статуэтки стройной.

И пролежал бы вечность, хвати многоточий мрамору.
Недолго думая, зашагала статуя, прихватив виноградину,
Ступила за облака край, отправилась в бездну
                ... мрачную.

Едва померла приземляясь, отхлебнув безумья соленых волн.
Долго выскребала из зубов привкус почвы мертвой,
Не страшась потоков крови с нервов оголенных.
Ставших словно струны для органа, на ком играет муза,
Сокрушая басом извержения вулканов.

Так и началось приключение ее,
Где каждая соринка отстаивает правило свое.
Порою, криво и косноязычно прорастающих вопросом:
Кому свет, а кому тень у основанья мерзлого?

И шага не ступить - везде борьба противоречий.
Мелькают их знамена среди полчищ грозных бед.
Намекая на право свое, корней первородных.
А ответом всегда был - меч ее.

Не могла удержаться, воевала со всеми.
Выбора нет, когда цель постижение.
Билась истерикой в разных одеждах,
Взмахом меча разрубая нелепость,
Заставляя летать черепа беспечных.
Всех тех чудовищ противных свету,
Чья кровь пролилась по земле удобрением.

Воевала бы вечность - нет конца постижению,
Воевала бы вечность с бездной вопросов.
Но увидела точку средь волн легионов,
На клочке бумаги строк строгих.

Взмахом меча остановила все сражения,
Только атмосфера взвывала по инерции.
Оседлав скакуна, поспешила за точкой строгой.
Пока где-то, как прежде,  Война идет.

Разрубая на скаку препятствия и стены,
Заливаясь кровью, оставляла нервы почве мертвой.
Изловчилась помереть разок-другой, сокрушая
Все больше новых строк - приближалась, настигала.
И задержалась, узрев очертанья хижинки скромной.
               
С дрожащим трепетом провела рукою по стене,
Заросшей плющом в ком каждый лист - история.
Таясь, подсмотрела в окно, пробуя уловить причину
Дыханья скованного и звучания свирели в утомленных нервах.
Пока дышали мерно ожившие стены, а трещин тени,
Нитей, листков - следили за каждым движением ее.
Уже сообщив хозяину о гостье новой.

За окном преспокойно суетился Маг,
В пыли и разбросанных по полу тетрадях.
Рисовал чернилами схемы символов с затеей.
И все окружающие предметы вторили.

То книга, раскрывшись страницей верной, упадет,
То картина накрениться углом верным.
И музыка откуда-то играет, внимая жестам Мага,
И даже чайник неспроста свистает.

А на полках сотни кристалликов поверженных богов,
Нервно ждущих участи своей печальной - стать историей.
Когда сопоставят грани и бросят их в котел,
Озвучив строки новые под старый слог.

Заметив в хижинке дверь приоткрытую, вошла статуя.
Крадясь, со всею осторожностью, обронила вазу с яствами.
В момент самый колдовства, когда отправились в пучину
Парочки кристальчиков играть стихиями.
И уже танцевали змеи огненные воздух поглощая.

Обернулся Маг и едва застыла статуя, но дала деру.
Лихо запрыгнув на коня, ускакала обратно к облакам.
Все узнав и записав в дневничке своем,
Кроме одного...

Что хижинку незримый Замок окружает.
В ком каждый камень - черепа врагов,
В ком каждый камень изнывает в моленье о пощаде.
И войдя в свои хоромы, Маг взял последний элемент -
Свой собственный магический кристаллик.
Уже свисала с потолка подруга зловещая его,
В одеждах из теней, готовилась нырнуть
В пучину колдовства и вместе с ней - весь Замок.

Тогда сотрясались небеса раскатами грома,
Горели все леса и сметали все живое водяные смерчи.
Не уступая огненным столбам из разошедшейся земли по швам.
И напрасно стремится скрыть все это молний шквал.


Сложив новых строк набор, поставил точку.
После, уселся на пенек - стал ждать,
Когда приползет художник.