Эмигрант

Тоскливо играла на флейте
на перроне слепая красотка.
– «И мне господа налейте».
Текла по стаканам водка.

Малый с свечой в полумраке
принимал опустевший графин.
– «Ты был в лобовой атаке,
сытый лощеный финн.

Тебя загоняли в бой,
как стадо кротких коров,
что гонят псы на убой,
а вместо могилы – ров?».

Хмелевший хрипел есаул,
с кофе сдувая пенки:
– «Ставил тебя караул
к холодной кирпичной стенке.

Ты ползал со мной по Сивашу
в студеной кровавой жиже,
теперь еду в «Финию» вашу,
за этим я разве выжил?».

Тронулся поезд в туман,
он закурил папиросу
и сунув кулак в карман
посмотрел на соседа косо.

– «Вот, о любви рассуждаешь…,
(Эй, малый, подай вина)
а что про неё ты знаешь,
жена – проститутка – жена?

Ты пулям подставил спину,
чтоб от смерти её закрыть,
ты б мог её как скотину
без креста у дороги зарыть,

и бессильно рыдать ночами,
потому что не мог иначе?».
Есаул задрожал плечами
и еще закурил тихо плача.

Надрываясь гудком паровоз
в финской облачной ночи тонул
и под стук монотонный колёс
опьянев, есаул уснул.

Но во сне снова шёл в атаки,
как и все умереть боясь,
снова падал и падал в маки.
В Перекопную рыжую грязь.

Снова он целовал ей ноги,
осыпая её васильками,
снова яму копал у дороги
окровавленными руками.