на Камергерском

повеяло флером рождественским, 
на заре ошалевшей осени,
когда запахом цитруса в пряностях 
наполняются все хрупкие россказни,
в парах свежести огни цвета терпкого солода,
с простуженным голосом, с влюблённым городом, 
в неловкой неровности, бегущей по коже,
то ли от холода то ли от вольности
                оставшихся наедине.
по спине стройность признаний кружевной шалью, 
дышит каминным уютом и 
вертикалью плещется в завтрашнем дне.
это кино без наигрыша, 
когда опять сломаемся,
только чистые ноты лягут на стол. клянусь,
нас назовут прозаиками, 
если отчаивавшись расскажем случайным,
какой укрыли глагол между строк!
о минутах вне времени, 
о промёрзлых коленях в смятении, 
как возвращались дорогой вперед.
как наряду со всей жизнью бесценно мгновенье, 
что гаснет быстрее июньских ночей в Петербурге
                из года в год.
окутало крепчайшей нежностью, 
вкуса черноплодной спелости 
в каждой трещинке обветренных губ.
полиритмией джаза из подвального бара, 
сквозь лай сенбернара
у входа в пекарню на Камергерском, 
охваченного  жаром распахнутых ставней
и звонким смехом подруг.
окатило юности рвением, 
инфантильной уверенностью в рухнувшей осени,
на фоне рано курящих домов.
повеяло возникновением в новом падении
                чувства спасения, 
что с хвойную колкостью
обороняется кротостью мятежно знакомых рук.