Марине Цветаевой

     Я брела к Тебе по улицам твоей оставленной Москвы. Мчалась на автомобиле мимо русских перелесков, утопающих в тумане сенных стогов прямо в маленький город  Таруса, чтобы познакомиться с Тобой, стоящей в монументальном образе на крутом берегу Оки. В мыслях кружились строки твоей Тоски по Родине, стихов, "написанных так рано", Твоих "мне нарвится, что вы больны не мной"... Я вспоминала мною с юности любимое "Я хотела бы жить с Вами В маленьком городе, Где вечные сумерки и Вечные купола..."...
     Внутри разворачивался всё нарастающий трепет от ожидания предстоящей встречи. Мне было пока еще непонятно, как Ты встретишь меня? Что скажешь? Заговоришь ли? Что я увижу в Твоих глазах?
     ...Позже Твоя Попытка ревности меня спасет. Она взворвет меня изнутри и позволит наконец-то вскричать всем сердцем: Отпускаю прошлое!!!
     ... Но это будет потом. А пока я жила в ожидании чуда, потому что понимала, что оно произойдёт. Не может не произойти.
    Ты стояла на берегу в центре небольшого пъедестала. Я была поражена твоими руками - левой женской и правой мужской. Как же скульптор верно подметил Твою природу этого внутреннего единства и, в то же время, внутреннего противоборства. Глаза словно застыли в изумлении: "Мой милый, что тебе я сделала?"...
Мы встретились душами, и душами говорили.  Мы плакали и смеялись. Мы БЫЛИ...
     И всего в нескольких шагах лицом к тебе на высоком возвышении стояла Бэлла Ахмадулина. Она тоже любила Тебя. Я слушала ваш диалог поэтических миров и впитывала то, что не скажешь словами, не опишешь пером, не пропоешь в музыке - эту сакральность бесконечности и глубины человеческой женской мудрости. И я была счастлива. Ведь я, наконец-то, ощутила, насколько была ранима и одновременно сильна "болярыня" Марина!
     ...Наш внутренний разговор не закончился. Он только начинался. И, возможно, я ещё вернусь, чтобы его продолжить, потому что мне есть чему еще научиться у Тебя и о чём поведать миру...