По верёвке

А мне плевать с высокой колокольни -
«корона» или грипп.
Суставы выворачивает... Больно.
Охрип.
Вбивают в темя гвоздь.
Дышать — не получается.
Но небо ближе, россыпь звёзд,
и чья-то тень вращается.
А ты не спишь, всё это терпишь.
Бредовое похмелье.
Там солнце в пляске — дервиш.
Кафтан, колпак... И зелье
мы пьём из нормы на троих.
А, кто ещё? Конечно, Бог.
В углу притих,
халат напялив.
Не низок, не высок,
толкает в бок...
Тебя распяли.
Уйди! - кричу,
но, вновь из глотки стон...
Стаканы так скрипят в езде по полке.
Меняет кто-то тряпки на висках,
иголки -
под кожу, яд мне запускать.
- Молчи! Молчу,
скрипя зубами.
     Пускай!
Кровать в ознобе ходит ходуном.
Вот вспышка справа... Не Москва — за нами
багровым от вина пятном?
Нет. Это гном.
Наверное — из сказки.
За ним — шеренга львиц.
На всех — очки и маски...
И вот он - шприц,
игла вошла в живот...
Какой мертвящий холод.
Под сердцем — лёд,
а в темя — снова молот.
Скрипят пружины от озноба
до хрипоты.
Вот стук копыт... Там антилопа,
холсты, мосты,
где россыпь золотых монет
ударила в ладонь...
Чернеет на глазах, и... Нет,
ушла в огонь.
И чей-то голос: - На, целуй
хлеб чёрствый с солью.
   Но превращается в золу
палата шесть на колокольне.
А, тот, который бог, мне подавал орех.
Грызя его в бреду неловко,
я полз, узлы цепляя, по верёвке
наверх.
Рывок, ещё рывок
до пота на висках.
- Мне дайте воздуха глоток, -
но грудь — в тисках.
Бунтует кровь, в ушах — малинов звон.
На пол, наверное, упала чашка.
А тот, который гном,
мол, - Не спеши, -
хватался за рубашку;
тянул меня назад в багровое пятно...
Проклятый шут!
    Бог встал, открыл окно...
Дыши!
И я дышу.