Спартанцы моей Венеции

В городе, где я жил, но из которого однажды уехал, потому что устал от огромных автомобильных пробок, людского столпотворения и соседки, которая, невзлюбив меня, вечно высыпала мне под дверь свой мусор, неподалёку от моего дома было замечательное место для прогулок.
.
Это был речной канал, прорытый в форме кольца, и одной своей стороной примыкающий к знаменитой реке, о которой Гоголь когда-то написал, что редкая птица долетит до её середины.

И та островная часть города, которая оказалась внутри этого канала, стала с чьей-то лёгкой руки называться Венецией.

По правде говоря, с Венецией сходство было небольшое. Здесь не было гондольеров, лихо управляющих одним веслом своими гондолами и распевающих арии из итальянских опер. Здесь не было дворцов с причудливым готическим и барочным декором, с многочисленными статуями на фасадах в виде атлантов, кариатид, фавнов и химер.

Здесь не было ни собора Святого Марка, ни собора Санта-Мария-делла-Салюте, ни собора Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари, ни дворца Дожей, дворца Ка-Реццонико, ни Мостика Вздохов - ничего из этих венецианских чудес не было здесь, на этом обычном речном канале, но здесь было своё неповторимое чудо.

Здесь жили утки.

Они издавна облюбовали этот канал и по праву считали его своим домом. Ведь канал никто никогда не чистил и летом он обильно покрывался густой ряской и по краям его вырастали густые заросли прибрежной осоки и камышей.

Утки чувствовали себя в полной безопасности среди этих зарослей. Зелёный лес из осоки и болотных трав был для них не только хорошим укрытием от прогуливающихся вдоль канала людей, но и отличной, обильной пищей.

К чести любителей прогулок вдоль канала следует сказать, что они не только не обижали уток и бросали им порой хлеб, но и не давали уток в обиду никому - даже не в меру расшалившимся мальчишкам.

И утки, чувствуя такую заботу о себе, охотно создавали в укромных местах брачные пары и выводили весной потомство.

Как радостно было видеть, сидя где-нибудь на скамеечке у самой воды, как из зарослей осоки вдруг выплывала мама утка с целым выводком своих малышей.

Мама плыла впереди, а жёлтые пушистые шарики, торопливо семеня под водой лапками, спешили за ней, на ходу подбирая клювиками зелёную ряску.

И, начиная с ранней весны вплоть до поздней осени, люди, гуляя вдоль канала, наблюдали, как пушистые жёлтые шарики постепенно росли и становились взрослыми утками - самочками с сереньким, скромным оперением и селезнями с тем самым великолепным оперением, о котором один замечательный поэт выразился так : "Синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет !"

А осенней порой утки собирались в стаи и улетали в тёплые края. Улетая, они кричали людям слова прощания и благодарности. Люди, вечно озабоченные своими людскими заботами, не замечали этого крика, да и шум машин заглушал его. Но я всегда слышал его даже среди страшного шума и не знал огорчаться мне или радоваться. Огорчаться оттого, что канал опустел, или радоваться, что зимней порой, когда так неуютно и голодно становится всем птицам и уличным животным, утки будут жить где-нибудь на юге, в тепле и достатке.

Но однажды случилась беда.

Осень выдалась настолько тёплой и затяжной, что часть уток, решив, что лето не кончилось, задержалась с отлётом. А потом внезапно ударили лютые морозы.

Буквально за пару дней весь канал и реку сковало льдом. А потом начались метели с ветром и обильным снегопадом.

И утки попалю в западню.

Водные озёрца, на которых они находили пристанище, уменьшались в размерах каждый день буквально на глазах. И вот настал тот день, когда последняя водная полынья, где утки могли ещё как-то держаться, чтобы не окоченеть и находить скудную пищу, затянулась льдом.

И опять же к чести людей надо сказать, что они не бросили уток. Каждый день я, приходя посмотреть на сложившуюся ситуацию с хлебом для уток, встречал таких же, как я, сердобольных кормильцев, чьё сердце не было спокойно при виде этой беды.

Метель мела, почти не стихая. Утки сидели на ледяной глади замёрзшего канала рядом друг с дружкой неподвижно и обречённо, втянув головы и нахохлив перья под свирепыми струями ветра и сухого колючего снега.

Хлеб, который люди бросали им на снег, тут же на морозе превращался в лёд и утки не могли его проглотить.

Мне пришла идея. Я купил в магазине "Океан" бычков. Мелко покрошил и пошёл кормить уток. Подойдя как можно ближе к уткам, я стал бросать им этот корм и утки начали его понемногу есть.

А метель мела и мела. Я смотрел на уток и думал :"Зачем они были так неосторожны ?" Я кричал им : "Держитесь, прогноз обещает потепление ! Уже скоро ! Продержитесь ещё немного !"

А метель мела и мела. Я смотрел на эту не сдающуюся ни ветру, ни снегу стайку и мне представилось, как 2400 лет назад у Фермопил вот так же, обречённые на верную смерть, стояли триста воинов Спарты.

Они были так же, как эта утиная стая - ветром и снегом, окружены со всех сторон огромным вражеским войском персов. И тысячи стрел, как этот лютый снегопад, летели на их головы, раня их своими смертоносными остриями. "Сдавайтесь !" - сказали спартанским воинам персы : " Наши стрелы закроют от вас солнце !" " Ну что ж " - спокойно ответили воины Спарты : "Мы будем сражаться в тени !"

В этот раз, слава Богу, метеорологи не допустили ошибки. С юга пришёл циклон. Температура резко поднялась. И снег начал быстро таять.

Вечером, прибежав после работы на канал, я увидел, как утки плавают в образовавшейся за день полынье. И люди бросают им в воду хлеб, который утки тут же поедают. В эту ночь я лёг спать со спокойным сердцем.

Ах, друзья ! Пусть я перестал любить этот город, который покинул, и покинул, похоже, навсегда, но всё же в ту весну он был прекрасен !

И не только потому, что в нём так красиво весной цветут и благоухают тысячи каштанов и блещут на солнце главы его многочисленных соборов, а ещё и потому, что из зарослей осоки по чистой, тихой и тёплой весенней воде внезапно выплывают мамы утки с жёлтыми пушистыми шариками, которые торопливо семенят под водой лапками, чтобы не отстать от мам, и при этом успевают на ходу подбирать клювиками вкусную зелёную ряску,

Хорошо, когда каналы лишний раз не чистят, городские газоны безжалостно не стригут, сосновые леса, чтобы набить себе карманы, не валят и хорошо, что есть на свете немало добрых людей, которые не дают никому в обиду ни уток, ни ни кошек, ни собак, ни вообще всех, кого великий русский поэт назвал "братьями нашими меньшими", - ни злым ветрам, ни лютым метелям, ни даже не в меру расшалившимся мальчишкам.

16.09. 2021