Пять секунд эгоизма

Шаг правой мне навеял мысли
О том, что мы средь тысяч душ
В самих себе дыру прогрызли
И так бредём в забвенья глушь.

Принёс тоску по щёкам белым,
Манящих бросить быстрый взгляд,
Мой шаг второй ногою левой
По травке, укрывавшей сад.

О матери сказали розы.
Без лепестков они уже.
Сорвали красоту их грозы,
Но всё осталось в витраже.

Увидев в сливе отраженье,
Напомнившее об отце,
Я вдруг застал одно сраженье —
Сраженье в бешеном глупце:

"Все люди, что меня узнали,
Должны ль они забыть момент,
В котором вместе мы смеялись?"
Сомненье это рудимент.

Прошел я сад и вышел в город.
По тротуару босиком
Бегу к мосту, в руке холст вспорот,
Как некогда рука — ножом.

Бегу. И тут увидел душу,
Не давшую покоя мне.
И понял я, что время тушит
То чувство, будто ты в огне.

Поняв, куда мой путь проложен,
Она пошла со мной к концу.
Обняв, сказав, что изморожен,
Прильнула вдруг лицом к лицу.

Мы побрели средь битых окон
В вечерней тротуарной мгле.
Я всё смотрел на синий локон,
Забыв о переменном зле.

Мы вспоминали те моменты
Из жизни, где не знали слёз,
То: детство, лето, комплименты
И время ночью в мире грёз.

Я вспомнил о последней встрече,
Когда стал до смерти угрюм,
Но не было печали в речи —
Чудесен был её парфюм.

Однажды, сидр пили вместе,
В катамаран зелёный сев.
Болтали в самом тихом месте,
Что ей не дивен птиц распев,

Зависла в перманентной боли
О прошлом, о чужих, своём.
Ей сердце люди раскололи.

Мы дышим высотой вдвоём.

Простой кирпич, лежавший рядом,
Я кинул вниз, и в пятый миг
До волн упал он, и снарядом
Раздался брызг, но тут же сник.

И вот теперь в её я шкуре:
Сомненье в том, что близких стон
Достанет нас в бессмертной буре —
Препятство нанести урон.

Но ведь решил я накануне,
Что полечу я камнем вниз.
Отдамся телом я фортуне,
Душой отправлюсь в парадиз.

Летящему мне ты на визге
Произнесёшь: "красиво!", — вслед.
На пять секунд подвергшись риску,
Решишь прожить в горниле бед.

...

Стоишь и смотришь вглубь той речки,
В надежде, что всплывёт живой,
Но стих уж брызг. Тут нет осечки.
Похоже, дух обрёл покой.

О Боже, луч! из брызга — в тучи!
Светлейший столп горел зарёй,
Ты видишь: белый и летучий
Поэт вознёсся над землёй.