После погребения

Вчера прошли похороны мамы. Я отпевал маму вместе с ещё четырьмя священниками. Приходило много людей. Маму помнят многие, многие прислали соболезнования.

Я хотел остановиться на анализе соболезнований, тех утешений, которые прислали мне люди, потому что мне кажется, что некоторые из  них будут полезны не только мне.

Во-первых, самое, наверное, удивительное соболезнование пришло от незнакомой женщины в Фейсбуке. Там такие удивительные слова! Она пишет: «Всех умерших от  коронавируса я  считаю мучениками, потому что это смерть насильственная, она — не своя». Действительно, люди, которые умерли от ковида, — это жертвы биологической войны, то есть они умерли не по естественному ходу событий, как должны бы люди умирать, но по злобе тех людей, которые изобрели это оружие. Есть много о том свидетельств. В морге нам говорили врачи, что они совершенно уверены, что это вирус изобретенный, потому что он имеет свойства, отличные от обычных вирусов.

Таким образом, умерших от коронавируса можно рассматривать если уж не как мучеников (хотя и  как мучеников, потому что это оружие было направлено и  против православных христиан, и  против вообще всех добрых людей), но и как жертв войны. Я под таким взглядом еще не смотрел на смерть мамы — как на убиенную в биологической войне. А вчера на службе я даже так возгласил: «Вечная память всем убиенным на биологической войне!»

Второе утешение, тоже необычное, прислала мне моя знакомая из Германии. Она очень подробно рассказала, как она ухаживала за своей больной бабушкой. Я представлял, что такое бывает, и сталкивался с этим, но, когда примерил это все на себя, содрогнулся. Бывает человек парализованный, или раковый больной лежит не то что годами — десятилетиями. Лежит без движения, у него пролежни, у него отъятие речи, человек, скажем, в коме и в то же время не умирает, и это продолжается много лет. Сколько мучений родственникам! Какие тяжелые испытания!

Моя мама в болезни пребывала всего две недели. Интересно, что мама почувствовала начало болезни, температуру в  день памяти преподобного Сергия Радонежского. У мощей его она бывала, бывала на исповеди у батюшки Наума в Лавре и её заупокойная фотография, которая стояла на столе, и которую я рассылал — это ее фотография в  Лавре. И  вот на  преподобного Сергия мама заболела, а  умерла — на преподобного Серафима, то есть всего через две недели. И хотя последняя неделя была страстной для мамы, очень тяжелой, но ее страдания были краткими, терпимыми. Видимо, те душевные страдания, переживания, которые мама терпела, Господь вменил ей во спасение.
И вот такое утешение о краткости страданий.

Каждому Господь посылает свою меру, иногда страдания бывают напряженные, но краткие, бывают страдания продолжительные, долгие. Да поможет нам Господь перенести и то и другое, если он сочтёт нас достойными претерпеть страдания! Да дарует Господь терпение всем страдальцам в настоящее время!

Еще одно утешение я почерпнул из Акафиста об единоумершем. Есть такой акафист. В нём есть прошение, чтобы Бог обострил слух человека к восприятию загробной красоты — красоты вечной жизни. А поскольку моя мама была музыкантом, она с самого детства соприкасалась с  миром музыки. У  мамы был прекрасный слух, прекрасный голос. И когда я читал слова про слух, который нужно обострить, а это прежде всего слух души, я с трепетом подумал о маме, ведь она имела очень чуткую душу и  в духовном, и  в музыкальном смысле!

И если Господь сподобит её райского блаженства, если Господь помилует её и  примет в  свои обители, то мама особым образом сможет воспринимать ту музыку и ту красоту, следы которой она искала здесь, на земле.

Ещё одно утешение было прислано моей знакомой из Ярославля, рабой Божией Валентиной. Она сказала, что мама теперь больше будет молиться за нас, потому что там ничего не мешает молитве. Мама ещё больше будет с нами, потому что земная жизнь препятствовала общению. И ещё Валентина рассказала о том, что её знакомый владыка ходит на могилочку к своей маме, и не просто ходит, а просит её помощи. И мама всегда помогает ему. Это трогательная связь душ — когда нам помогают не только великие прославленные святые, но и наши близкие.
Я  читал, что Вениамин Федченков рассказывал в  одной из  своих книг, как в древности крестьяне в случае засухи или мора ходили на  кладбище на  могилочки к  своим родственникам и  служили там панихидки, литии и  просили их помощи. Помощь приходила.
И  к упомянутому епископу помощь приходила, когда он просил её у своей мамы. Конечно, не все умершие имеют такое дерзновение, но очень много среди наших родственников тех, кто хотя и не святые, но могут молиться за нас по любви к нам и помогать нашему спасению.
Поэтому полезно во время каких-то бедствий молиться за умерших и  просить их помощи, ведь среди наших умерших родственников, несомненно, есть люди праведные, добрые.

Ещё одно утешение высказал мне мой друг пасечник Евгений. Он сказал такую мысль, что поколение наших дедушек, родителей — это поколение очень чистых по сути людей, которые выросли в советское время, которые не приучены к тому изощрённому лукавству, ненависти и разврату глобализации, которые сейчас на нас обрушились.
Может быть, Господь забирает их, чтобы они не увидели тяжелых нравственных бедствий и потому, что им больно наблюдать то, что сейчас происходит в мире. Я с этим очень согласен. Мне всегда было страшно за маму, чтобы она не сломалась духовно, психологически от того зла, которое в мире происходит. Я старался скрывать от неё какие-то новости о происходящем в мире, потому что мама, как человек добрый, чуткий и чистый, очень сильно скорбела, переживала от тех ужасов, которые окружают нас. Господь забрал её, чтобы она не увидела этих ужасов. Конечно, страшнее смерти может быть, только когда душа человека надрывается, теряет веру, надежду, смысл жизни. Слава Богу, что мама умерла осмысленно. Как я уже говорил, она исповедалась перед смертью, мы по-христиански простились с ней, похристосовались. Сказали пасхальные приветствия: «Христос Воскресе! — Воистину Воскресе!» Мама сама попросила прочитать канон на исход души.

Ещё можно, наверное, вспоминать о разных удивительных случаях, которые были перед смертью мамы. Я уже писал том, что перед болезнью мамы ко мне в келью залетел соловей. Причём он залетел, пролетев через прихожую. Моя комната была закрыта покрывалом, он пролез под  покрывалом, оказался в  моей комнате. Потом я  его сфотографировал, он дался мне в руки, рассмотрел его и выпустил в синее небо. Я писал об этом своим друзьям. Многие говорили, что это какое-то знамение, предупреждение о чём-то.

В этот же день у меня два раза обрывался и падал крестик. И хотя это знамение было к скорби, потому что смерть мамы — это скорбь, но в то же время это и радость, что душа вышла на свободу. Этот соловей  — образ души моей мамы, она вылетела из  тёмной комнаты земной жизни. Именно соловей, ведь мама  — музыкант, она всю жизнь проработала в консерватории, мама очень хорошо пела. Есть замечательная песня Максима Трошина, которая так и  называется «Матушка пела». Мама прекрасно пела, мы пели с ней вместе. И этот соловей был предупреждением о  смерти мамы, об  освобождении мамы от земных ловушек. Если бы мама была военной, может быть, прилетел бы орёл, но прилетел именно соловей, как знамение смерти музыканта.

И  последнее, о  чём хотелось рассказать. В  самый день смерти мамы, проснувшись утром, я прочитал отрывок из Евангелия: «Пустите детей приходить ко Мне…». И это место я понял в двух смыслах, во-первых, моя мама с радостью отпустила меня служить Богу и сама даже читала молитву праведной Анны, матери пророка Самуила, где она посвящала своего сына Богу. Это из первой книги Царств в  Библии. Мама читала эту молитву, с  радостью отдавая меня служить Богу, она меня благословила на  священство, на  монашество, всегда была поддержкой мне. Сама стремилась к монашеству, у неё было благословение на  монашеский постриг. Отец Наум выбрал ей имя в  честь праведной Саломии, матери апостолов Иоанна Богослова и Иакова Зеведеевых. Мама готовилась к постригу и жила помонашески, читала молитвенное правило монашеское, но Господь её не сподобил при жизни принять монашество. Так вот мама радостно меня отпустила служить Богу, то есть не препятствовала своему ребенку прийти к Богу.

Но я потом понял это место ещё в другом смысле: ведь для меня она мама, а для Бога она дочь. Призывом: «Пустите детей приходить ко мне!» — Бог попросил своего ребёнка отвести, отдать ему. И действительно, мама — чадо, дочь Божия, которую Господь любит безмерно больше, чем я  или моя сестра. И  Он призвал её к  себе, в  тот мир, загробный, потусторонний. Надеюсь на милость Господа к ней, потому что по Его воле совершился этот переход.
И еще: «Пустите детей приходить ко мне!» — так могли бы сказать наши предки, её родители Пелагея и  Николай, прабабушки и  прадедушки, ведь они тоже ждут её. Она их ребенок, их чадо. Они, находясь в том загробном мире, тоже ждут её. И поэтому я верую, что Господь призвал маму. А кто, какой врач или какой родственник противостоит воли Божией, призыву в тот мир, где нет печали, болезни, воздыхания!

Вот такими мыслями хотелось бы мне поделиться с вами, дорогие друзья. Я прошу у вас молитв об укреплении меня и моей сестры Анастасии в этой скорби, молитв об упокоении моей мамы Светланы. Да дарует вам Господь свои обильные утешения!

4 августа 2020