СССР

 В конце августа 1983 года, через неделю после свадьбы, я, как молодой специалист,  отправился к месту распределения, каковым назначен был заповедный Ханты-Мансийск.
В течении недели шли тщательные переговоры с работодателем. В перерывах я бродил по тайге. Собирал орешки и шишки, пил живительную ключевую влагу.
Через неделю мне объявили в горисполкоме, что обещанной комнаты нет и не будет. Общежития семейного тоже нет и не будет. Но, есть и хорошее известие, с трудом изыскали по одному койко-месту в общаге женской и мужской.  
Рекомендовали, войдя по факту в фазу медового месяца, как-то договариваться с соседями по комнате, что бы они в кино, ну или в парк там часа на два.
Я по очередности рассказал подробно все, что думаю, про кинематограф и послал в парк тетку, облаченную в кримплен и с шиньоном на башке. Дюжина колец украшала её перста, она всячески жестикулировала и от этого периодически, в полифонии близкой к монисто, возникало бряцание такое цыганское в ее кабинете с портретами членов Политбюро, как будто через кабинет транзитом проходил цыганский табор. Я даже слышал, в моменты кримпленового экстаза,  лошадинное ржанье.
Ее возмущению не было предела, вибрировал даже на кримпленовом лацкане депутатский значок, но мне было по херу. На нее, на Ханты-Мансийск и увещевания про комсомольцев-добровольцев, Стаханова и его рекорды, и прочую поеботу.
Маринка ждала вылета. Покупала и меняла авиабилеты. Плакала.
Я пробился к зам.преду горисполкома.
Качнул права. Обосновал. Были подписаны обязательства. Я предъявил. Где комната?
Меня перераспределили тут же в Сургут.
Прилетел. Ночь. Один отель. Типа нашего допотопного "Оренбурга". Зайти внутрь нельзя. Везде люди из Баку и Еревана. С коробками и ящиками. Фруктовый запах застилал квартал вправо и влево от отеля.
В холле штабелями и до потолка, наверное тоннами, были складированы дары южных республик адресованные авитоминозным, но трудолюбивым труженикам недр и особенно их детям.
Протиснулся с трудом к стойке.
Зафиксировал номер телефона на календаре гостиницы, он был втиснут под стекло на стене.
Стол администратора, привлекательной статной дамы неопределенного возраста, был завален абрикосами и персиками, виноградом и гранатом, какими-то орехами. Кажется, допустим что она звалась Нелли Васильевна. Имя отчество скандировали беспрерывно с акцентом страждущие, как на хоккее шайбу-шайбу.
Горцы висели вокруг нее гроздьями и обвивали лозами.
Вышел я на крыльцо отеля и через пять минут, с автомата, закинув вожделенную двухкопеечку, набрал заветный номер.
Мне терять было нечего. Я понимал, что я не заселюсь никогда. Просто никогда! Через век тоже нет. Если люди с таким лаве спят на полу и ждут, мои шансы не то, что равны нолю, они минус 100.
Услышав голос мадам, хозяйки и королевы стойки, я включил Левитана и прочеканил её имя отчество, предварительно  поинтересовавшись, а она ли собственно у аппарата? Убедившись и выдержав паузу, я начал проговаривать неторопливо и внятно каждый слог представляясь капитаном КГБ, ну допустим Гавриловым, дежурным по городу. Довел далее суть и предмет, посвятил собеседницу в оперативную обстановку, что есть дескать некоторая неувязка. Что сотрудник комитета прибыл в Сургут, по ошибке не известили отель, надо селить, виновные понесут строгое наказание, а самое главное, - дело государственной важности! Пауза длилась секунд сорок...
После чего последовал ответ, что да, есть номер! Это неприкосновенная бронь директора, но вынуждает ситуация и что она все понимает про важность и государственность. Пусть товарищ подходит и попросит уточнить рейс на Москву, такая условность, такая идентификация с дактилоскопией. Она ответит и протянет газету "Вечерний Сургут". Там будет ключ от седьмого этажа. Расчет утром. Как проснется. Напарница поднимется в номер сама. Она полушептала, но гвалд вокруг стоял такой, что врядли кто-то из участников шабаша мог бы уловить нить. 
Все было именно так. Легко и изящно. Мне даже доставили через десять минут большое блюдо с горой фруктов. Передали, что Ашот угощает.
Утром пробудившись я решил позвонить жене. До меня вежливо довели, дескать телефон в номере внутренний и на него ну ни как не вывести город, а тем более  межгород, но попробуют...., они понимают важность и чрезвычайность!
Попробовали они и о чудо! Я услышал голос своей трепетной возлюбленной!;
Я три дня благополучно ел фрукты Ашота. Все были подчекнуто вежливы. Горячий чай. Свежайшие сосиски. Улыбки робкие и  скромные, но пристальные взгляды с зондированием моего глазного дна.
Я заебал горисполком так, что мне предложили открепление.
Вот так собственно безвозвратно расстаются с сибирскими льготами и надбавками. Маринка моя так и не увидела тайги, не отпила водицы ключевой, не судьба значит девице...