Чёрная Жемчужина

                «Вы слышали сказку, друзья мои? Ведь вы видели всё.
                Вы испытали всё. Вам только осталось понять всё.»
                В.М. Важдаев



   Удивительная сказка и очень актуальная… Спасибо Сказочнику, что её рассказал от лица народа. Хоть сказка предназначена младшим школьникам, взрослым её стоит прочитать. Жаль, что взрослые мало читают сказки...




•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••
Чёрная Жемчужина

Сказка: по мотивам африканского фольклора
Автор: Важдаев Виктор Моисеевич
•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••



«X! X! X! X!..» Что это? Что это?! Слушайте, слушайте! Это мой отец. Это отец моего отца!.. Он так дышит! Он задыхается! Он бежит! Вы слышите? Звук жёсткий, сухой. Так под острым мечом, срубленный, падает, падает, падает тростник. Прямой, тонкий, крепкий тростник, в человеческий рост, падает, валится на землю, на землю, на землю... «X! X! X! X!..» Он так дышит! Он задыхается. Он бежит. Мой отец! Отец отца моего! Дед моего деда! Моя мать! Мой брат!. Сёстры мои! Народ мой!..
А позади ~ топот погони. По зарослям тростника. По чаще джунглей! По траве! По камням, по пескам, по земле! По всей земле!..  «X! X! X! X!..» Так дышит мой отец. Мой чёрный отец. Мой чёрный брат! Мой чёрный народ! Любовь моя!.. А за ним — погоня. Нет! За ними. За всеми! Погоня? Что говорю я! Какая погоня?.. Они уже не гонятся. Они окружают, окружили нас! Отца моего, семью нашу, народ мой!..
— Ты мой чёрненький! — шепчет мать. — Ты моя жемчужинка! Тебя не заметят. Ты можешь, ты должен спастись! То ли от слёз, то ли от солнца тепла и горька её рука. Она гладит мне голову, треплет волосы, прижимает к себе. — Чёрная Жемчужинка! Чёрная Жемчужинка! — шепчут губы.
— Ты должен, должен спастись! Во мне нет страха. Я ничего не вижу, ничего не слышу, кроме этого голоса, кроме этого голоса, кроме этих слов. Только тепло, ах, только тепло моей матери, горькое, солёное, никогда б не расставаться с ним, никуда бы не уходить! Навсегда, навсегда!.. А кругом рёв. А кругом стон! Выстрелы, выстрелы. Лай, крик, свист. Бьют барабаны. Грохочут громы. Но земля молчит, и небо молчит. А во мне — тишина. Словно в саванне, когда нет ветра; словно в джунглях, когда застыл зной. Только она — моя мать, и я прижался, прирос к ней, как листочек к ветке, как ветка к дереву... Никто не оторвёт меня, никто не разлучит нас. Никогда, никогда, никогда!..
— Забудь своё прежнее имя! — говорит мне отец. Его голос тороплив, его голос тих, а он гудит, гудит в моих ушах. — Помни: ты — Чёрная Жемчужина! Помни: перед злом не склоняются, с ним борются. Так ты найдёшь себя. Так ты найдёшь нас!.. Сильная рука его на слабом моём плече. Она становится всё тяжелее и тяжелее, и я сгибаюсь под её тяжестью всё ближе к земле. Я уже почти не заметен теперь над землёй, такой я стал маленький, ну словно травинка...
— Сын! — говорит отец. — Наградили тебя мы с матерью всем, чем могли! У тебя зоркие глаза! У тебя чуткий слух! У тебя есть руки!.. Твой разум ещё мал, как гнездо перепёлки, но и орёл рождается всего только из яйца. Видишь, как ты силён! Как ты богат! Помни об этом! «Я силён? Я богат?..» Умолкли громы. Замерли барабаны. Для меня замерли. А в это время, словно соломинку, лёгкую, блестящую, жёлтую, сдувает неслышный ветер, сильная рука меня совсем незаметно отстранила от матери. И я оказался, и я очутился один, один на плоской, твёрдой земле, посреди земли, под огромным небом. Один на всём свете...
— А теперь, — сказал голос моего отца, один только голос звучал, потому что его самого я уже не видел, он был позади меня: сильная рука его не давала мне повернуться, — а теперь иди... Чёрная Жемчужина! Спаси себя и нас!.. Спаси?! И это когда, не таясь, не скрываясь, со всех сторон вышли — во весь рост, — выскочили окружившие нас!..— Вот они, вот они, вот они!.. Вазунгу!.. [На языке суахили «вазунгу» — «окружившие». ] Лают собаки. Леопардоподобные псы! Леопардоподобные люди. С кожей белой, с кожей загорелой, не такой разве, не такой, как у нас? Они все хохочут. И псы и люди: хохочут, хохочут, хохочут!.. Железными носорогами они прут напролом через чащу. Подминают траву. Срывают ветви. Крушат камни. Твёрдыми сапогами на толстых подошвах. На каменных каблуках. По земле, по земле!.. По Африке!.. Со всех сторон: — Вазунгу! Базу игу!.. Поздно! Наш крик от бессилия. Нас окружили.
У них холодные дротики. Они неподвижны. Они не летят — лают, хохочут, как псы:  «Тах! Тах! Тах!..» А у нас — ассегай. В умелой руке он смерть врагу. В неумелой — промах и твоя смерть!.. В нём сила и зоркость брата моего, искусство отца и дедов моих; быстрота, смелость и благородство народа моего. Вот он летит, ассегай, словно стрела, посланный сильной рукой чёрного брата. Сильнее руки — дальше полёт, слабее руки — ближе полёт... А у них — короткие дротики тускло поблёскивают металлическим потом, лязгают, лают, как псы: «Тах! Тах! Тах!» Задыхаются, давятся дымом, злобясь, плюются железом... Чужая сила в чужих руках! Падает тростник. Умирает трава. Обрываются ветви. Падают люди. Стонут раненые. Молчат убитые. Звенят цепи. Слышите? «X! X! X! X!..» Это дышат живые. Мой отец. Моя мать! Мой брат... Их ведут продавать. На рынок, на рынок, на рынок!.. Невольников и рабов ведут продавать. А по бокам и позади — леопардоподобные люди. Бегут, высунув языки, леопардоподобные псы. Просыпаясь, щёлкают кожаные бичи. А я — маленький. Никому не нужный. Никем не примеченный. Я ускользнул. Убежал. Я крадусь в стороне. За отцом своим. За матерью, за братьями и сёстрами. За семьёй. За народом своим. Моя грудь болит. Мой живот пуст. Сердце скачет, как обезьянка, — туда, сюда! — ноги изранены, колени слабеют. Лицо посерело от страха, от ужаса, от слёз, которые застряли где-то, сухие слёзы, которых нет... Динь! Динь! — звенят цепи. Динь! Динь! — звенят кандалы... Звенят, уплывают, тонут в траве, уходят в землю...  Я — маленький! Я иду всё медленнее, медленнее — вот так: о н и — два шага, а я —один шаг, о н и —два шага, а я — один шаг.
Они — два шага... Силы покидают меня, я всё слабею, слабею, а они всё идут и идут... Я отстаю. А они уходят всё дальше, всё дальше, всё дальше. Отец. Мать. Брат. Сестра. Через лес, через лес, через лес... Вот так они ушли... Нет! Их увели. А я остался. Один... А где же сказка? Сказка? Вот она. Я шёл, шёл и пришёл туда, уж и не знаю куда, пришёл, пришёл к скале. Силы оставили меня. Больше я не мог идти. И тут я вспомнил, что мне сказал отец: «Ты сильный!» Вот что он мне сказал. И я понял, что могу ещё сделать один шаг. Всего только один, но всё-таки ещё шаг вперёд. Но передо мной была скала. И она преградила мне путь.
— Скала! Скала! — сказал я. — пропусти меня! Но скала молчала. И не пускала меня. Я посмотрел на неё. Она была серая, она была огромная, больше слона! И она была старая. Вся в рубцах. Вся в трещинах. Седой мох рос на её теле и покрывал её голову. Но я не испугался. Пускай она хмурая, пускай серая. Да и откуда ей быть весёлой, если всю жизнь стоит она тут на дороге и думает, думает, думает!.. — Почтенная Скала! — сказал я тогда. — Мне очень жаль тебя, что ты одинокая. И некому с тобой поговорить! Но ведь и я, как ты, один, совсем один в этом мире! Поэтому прошу, пропусти меня!
Но скала молчала.
— Добрая, хорошая Скала! — снова сказал я. — Прошу тебя, пожалуйста, пропусти меня!
— Маленький мальчик! — вдруг сказал чей-то глухой голос из скалы. — Зачем ты ждёшь, чтобы она ответила тебе? Если скала заговорит, земля затрясётся, и я погибну, и вместе со мной погибнешь ты Достаточно того, что она стоит на месте и слушает тебя!
— Кто ты? — спросил маленький мальчик. — Ты, говорящий из скалы и сам не скала?
— Я охотник, — ответил тот. — Я преследовал льва. Я почти настиг его, когда путь преградила скала. И тогда лев сказал: «Мбем бурукйре йена урумби! Камень моих предков, раздайся для нас!». И жала раскрылась, и он исчез в ней, а я, погнавшись за ним, крикнул: «Скала! Я ненавижу тебя за то, что ты помешала моей охоте!» И я ударил её. И тогда скала закрылась, и я остался в ней!
— Так произнеси заклятие, — сказал маленький мальчик, — и Скала отпустит тебя.
— Нет! — сказал голос ещё глуше. — Я могу повторить его хоть тысячу раз и ничего не добьюсь! Ведь я был несправедлив к земле своих тредков. И должен теперь искупить свою вину. Прошу тебя, ты, пришедший сюда с добром и приветом, в кого бы я потом ни превратился — в растение, зверя или птицу — добудь мне счастья: освободи меня!
— Ну что ж, попробую! — сказал маленький мальчик. — Разве может быть большая радость, чем свобода, для того, кто пойман! — И маленький мальчик громко сказал:
— Мбем бурукйре йена урумби! Камень моих предков, раздайся для нас! Едва он произнёс эти слова, тотчас скала бесшумно раскрылась, и из неё выбежал, нет, вырвался на волю в искрящихся, сверкающих одеждах, закрутив над собой белую пенистую чалму, нетерпеливый, бурный ручей. — Спасибо, что ты освободил меня! — радостно прокричал охотник. Да, да! Я не ошибся, сказав «охотник»! Ведь теперь он превратился в ручей. Поверхность ручья залучилась, покрылась морщинками, словно лицо смеющегося человека, и вдруг волна набежала на волну, поднялась серебристым гребешком и с тихим шорохом, будто стайка маленьких птиц вспорхнула из травы, — он швырнул россыпь прохладных, освежающих жемчужных брызг в лицо, на плечи, в руки маленькому мальчику.
— Получай! — прокричал он радостно. — Пусть никогда жажда не мучает тебя! Я напою всех, всех, и тебя, и твоих друзей, и твой народ, и твою землю! — слышался сквозь шелест струй его голос. — Будь счастлив, будь счастлив!.. — как бы прощаясь, журчал он и, говорливый, неугомонный, побежал, побежал прочь вдаль...
А маленький мальчик? Чёрная Жемчужина? Он так обрадовался! Он напился воды, утолил жажду и пошёл вверх по ручью сквозь скалу, сквозь камень предков, своим путём, своим путём. Но что же дальше? Сказка говорит: Один человек шёл, шёл и пришёл в совсем незнакомое место, в далёкое, далёкое селение. И встретил там людей. Таких же, как он. И услышал там затаённый звон... Не сухой, не страшный. Звон колокольчика. Печальный, одинокий, словно то маленькое сердце, которое в тот далёкий день, в тот горький час, будто скачущая обезьянка, колотилось в груди маленького мальчика, который ускользнул, ускользнул... Вы спрашиваете, откуда я это знаю? Хорошо. Я отвечу вам. Я скажу всю правду. Только смотрите, обещаете — никому, никому, никому не проболтаться о том, что я вам сейчас открою. Даёте слово?.. Так знайте: этот человек, о котором сказка говорит, что он шёл, шёл и пришёл, был не настоящий большой, сильный человек, а обыкновенный мальчик. Ну, не такой, как тот, что остался тогда в лесу. С тех пор вед^ прошло много времени. Время шло и шло. И мальчик тоже рос. Он стал старше, но всё-таки ещё оставался мальчиком. Так он шёл, шёл и пришёл в селение. А откуда я знаю? Да потому, что, может быть, мальчиком этим был я! Не верите? А что ж тут удивительного? Иначе откуда бы мне знать, о чём тогда разговаривал мальчик с людьми в селении, когда услышал звук колокольчика?
— Что это? — спросил мальчик.
— Неужели ты не знаешь? — удивились люди.
— Не знаю, — сказал мальчик.
— Откуда ты такой взялся? — спросили люди.
— Я иду из ниоткуда, — печально сказал мальчик. — И сам не знаю куда!.. Где мой отец, где моя мать, мой брат, сестра? Их увели, увели!.. О, как я счастлив, что пришёл сюда, где нет леопардоподобных людей и леопардоподобных псов!.. Но что это за колокольчик звонит в вашем селении и для чего?
— Разве ты не знаешь, — сказали люди, — здесь живёт миссионер, который учит нас жизни и вере в бога.
— Я очень хорошо знал одного бога, — сказал маленький мальчик. — Знал его, и обращался к нему, и разговаривал с ним, и носил у себя на груди. Это был мой собственный бог. Его чудесно вырезали из дерева! Каждый знает, и я знал: в нём заключена таинственная сила, способная преодолеть всё и совершить всё. Но вот когда, словно этот колокольчик, только не так серебристо, а печальнее, страшнее, звенели цепи и вазунгу уводили моих отца, и мать, и братьев, и сестёр, с их амулетами и с их богами, а я остался один, я спросил своего бога: «Что же ты молчишь? Что же ты бездействуешь? Или ты боишься?» И он, как всегда, не ответил мне. Как всегда, говорил-то ведь я один! Тогда я понял: он не слышит меня. Ну, если он не слышит меня, решил я, то, значит, или он не бог, или он глухой, или его нет! А какой же это бог, если он не слышит, если он глухой или если его нет!.. И я догадался, что делать. [Выражение «из ниоткуда» подразумевает место, селение, куда пришла беда или где пришедшему отказали в гостеприимстве, оставили голодным.] Я осторожненько — не надо, даже если он глухой или его нет, сердить бога — снял его с себя, со своей шеи и посадил его на зелёный лист, под дерево. И ушёл. Я был один. И он остался один. Я думал так: «Я думаю. Пускай и он подумает»... Вот что сказал в тот день мальчик людям, окружавшим его на улице в посёлке, в который он пришёл.
— Но ты же ничего не понял, — сказали ему эти люди.— Ведь тот бог, которому учит нас приезжий миссионер, совсем другой. Он самый сильный, бог единственный и всемогущий! Верить в него и служить ему выгоднее всего! Мы и сами не знали, что он есть, пока не пришли эти люди и не научили нас.
— Вот чудеса! — сказал мальчик. — Если он единственный и всемогущий, зачем ему было столько времени ждать, пока найдутся охотники прийти и рассказать о нём? И мало того — ещё в обмен на слова, на одни слова! — увести вас, как моего отца, мою мать, моего брата и сестру? И ваших отцов, и ваших матерей!.. Только не убивая и не казня. Ни крика, ни лая!..
— Что ты говоришь! — испугались люди. — Опомнись! Всемогущий покарает тебя, мальчик!.. В это время — вы знаете, друзья, в сказке всегда так случается, — как раз в это самое время в том соседнем доме, откуда доносился далёкий звон колокольчика, открылась дверь, и на улицу стали выходить ученики — чёрные ученики. Парами, парами, парами. А за ними — их учитель-миссионер, белый, белый, белый...
Чёрная Жемчужина! Скажи, почему глаза твои так широко открылись? Почему лицо твоё стало серым, а руки дрогнули и сами сжались в кулаки? Может, они, ученики, дышали так: «X! X! X!» Нет! Они шли спокойно, покорно, парами. Не бежали. Не падали. Никто не стрелял: «Тах! Тах!» Ни слёз. Ни стонов. Не по траве они шли. И не ломали ветвей. Только камешки хрустят под их подошвами. Только тихие голоса шелестят, словно листва. Едва слышно... Ведь это твои братья идут... Вот то-то и оно, что мои братья! То-то и оно, что едва слышно! Они шли не как свободные люди по своей земле!.. Ученики шли, опустив головы, послушные, покорные. Мальчику так и казалось, что не кандалы, нет, нет, а какие- то невидимые путы связали их спокойные руки, накрепко прикрутили к обессилевшему телу... И, обманутые, усыплённые, они дали себя связать одними только словами — пустыми, как тыквенная бутылка, порожняя, в которой один только воздух и ничего не налито, ни капли воды! Тихие голоса их шелестели, словно листья... «На рынок, на рынок, на рынок!..» — вот что послышалось мальчику.
— Что ты молчишь? — спросили его люди.
— Я думаю, — сказал мальчик. — Это как раз то, от чего я бежал! И он ушёл, ушёл, прочь отсюда.
...Опять он шёл. Вверх-вниз, в гору, с горы, дорогами и тропами. И там, где зверь не проходил, и там, где никто не ступал ни ногой, ни копытом. Не шёл, не крался и не проползал. Ни враг, ни ДРУГ. Долгий путь!.. Через лес, через лес, через лес!.. Ну, это только так говорится — «через лес». Он прошёл сквозь заросли. Он переправлялся через реки. Он пересек саванну. Он обходил города. Это правда: он обходил города. А вдруг и там тоже, тоже и опять будут эти люди, как псы, и псы, как люди!.. Но что я вижу? Вы задумались? Что поделаешь, такова жизнь, такова сказка! Настоящая, правдивая, потому что она была. Потому что она ещё есть. Или вы думаете, что сказка
рассказывает только о том, чего никогда не было? Ну, спрашиваю я вас, кому может прийти в голову такая нелепость? Это же не сказка тогда, а просто враньё. Разве может враньё, пустая болтовня, занимать людей, да ещё умных, сильных?..
Знаю, знаю, что ждёте вы от моей сказки... Постойте! А разве случившегося в ней недостаточно не только для маленького мальчика, но и для умудрённого жизнью сильного человека?.. О, если бы в ней случилось меньше того, что произошло на самом деле! Вы только подумайте: и отца, и мать, и брата, и сестру — всех увели, увели, увели! И мальчик, маленький мальчик, остался один. Неужто этого мало?.. И люди, которые дали себя связать по рукам, по рукам, по рукам!.. Разве этого мало?.. И люди, которые, точно ослепнув, не видя этого, с умилением смотрели на учеников и учителя! Разве этого мало? Так если мало этого, я добавлю вам сказки ещё, и ещё, и ещё. Получайте. Берите. Хватайте. Держите!.. Вот она. Шёл мальчик и шёл. Сколько мест миновал он, идя по земле! Не замечая, что оставалось по сторонам, что уходило от него назад и от чего он уходил вперёд.
И вдруг ему повстречался леопард. Как он бежал, этот мальчик!.. «X! X! X! X!..» Теперь-то вы знаете, что это. Он так дышал, мальчик. Он бежал от леопарда, не видя под собой земли, не чуя под собою ног. «X! X! X!» Не удивляйтесь! Кто не знает, что такое леопард? Страшнее его нет зверя на земле! Ведь он кидается даже на слона!.. Кто видел из вас царей? Чья шкура украшает их? Льва? Тигра? Я спрашиваю вас: чья шкура украшает царя? И я отвечаю: леопарда. Шкура леопарда, и только леопарда. Потому что он бесстрашен, ярость ослепляет его, гнев его подобен бешенству. Он жаждет крови. Крови, крови. И ничего более, одной только крови. Теперь вы понимаете, почему мальчик так бежал?..
А леопард? Он и не думал гнаться за мальчиком. Он его не заметил. Как просто — шёл и не заметил. Потому что леопард был погружён в свои мысли. Они, мысли, бывают у всех — у сильных и слабых. Мудрых и глупых. Даже у совсем, совсем глупых... Вы знаете, уж чем-чем, а умом леопард не отличается. Ярость и сила ему заменяют ум. И это вполне справедливо: будь у леопарда ещё и ум, так он уничтожил бы всё вокруг! И не было бы ни зверей, ни людей, ни чёрных, ни белых — никаких! Так вот, леопард был погружён в свои думы. «Зачем, — думал он. — на мне такие пятна, такие пятна — чёрные, круглые! Ах, если бы не было на мне этих пятен! Пятен, по которым меня все узнают!» Вы видели когда-нибудь леопарда? Слышали, как он рычит? Нет, не в капкане, не в клетке. А когда он свободен!.. Когда он может в мгновение настичь, прыгнуть... Теперь вы понимаете, что увидел маленький мальчик, когда повстречал леопарда . Могучий, быстрый, как молния, неслышный, как кошка, скользил, словно вода по камню, хозяин джунглей, оскалив пасть, тревожно и гневно щеря усы, жёлтыми глазами, горящими глазами, пылающими глазами озираясь по сторонам... Он был в такой ярости, что даже, сам не замечая того, думал вслух.
— Пятна! Проклятые пятна! Зачем они мне?.. — грозно бормотал он себе под нос. Ну, когда сам леопард тихонечко бормочет что-то вслух, так его рык гремит на вею округу, и объятые страхом обитатели джунглей шарахаются в стороны, взбираются высоко на деревья, прячутся глубоко в норы или просто спасаются бегством. Но маленький мальчик-то оказался не из тех, кто так просто убегает, едва появилась опасность. Когда леопард так гневно стал проклинать свои пятна, маленький мальчик — вы не забыли, его звали Чёрная Жемчужина, это был он! — сразу остановился. Что случилось? Может быть, он мгновенно стал охотником? И в руках его появился ассегай? Нет! Может быть, он решил победить леопарда? Нет! Может быть, он вспомнил, что ему сказал отец? Да! Он вспомнил: «Мы с матерью наградили тебя всем, чем могли!.. Твой разум ещё мал, как гнездо перепёлки. Но и орёл рождается всего только из яйца!» И он решился добыть у леопарда храбрость. И маленький мальчик пошёл назад, к леопарду.
— А-а! Ты явился! Так говори, зачем мне мои чёрные пятна! — задыхаясь от ярости, прорычал леопард. — Говори, не то я загрызу, и разорву, и уничтожу тебя и всех вокруг... Он умолк. Настала тягостная тишина. Джунгли безмолвствовали. И вот тогда-то маленький мальчик Чёрная Жемчужина смело подошёл к властелину джунглей. Леопард даже присел от удивления, длинным и сильным хвостом касаясь земли.
— Ты спрашиваешь, и я отвечаю! — сказал маленький мальчик, глядя прямо ему в глаза. Когда ты лежишь, твои пятна видят все и узнают тебя. И говорят: «Вождь джунглей отдыхает!» И все идут прочь! Но когда, Вождь-леопард, ты крадёшься за своей добычей, когда быстрее ветра ты гонишься за ней или подобно смертоносной лавине, падающей с горы, прыгаешь с дерева, твои пятна, пятна, пятна мелькают, словно листва! И никто не видит, что это ты, сам Вождь-лео пард, бежишь, летишь, словно у тебя крылья за спиной, словно ты смешался с травой, с ветвями, с зарослями, как воздух с небом, как свет с солнцем! Твои пятна нужны тебе не для того, чтобы спать, а чтобы ветром, невидимкой красться, преследовать и нападать!.. Вот для чего тебе твои пятна! Чтобы быть леопардом!..
Леопард был в восторге.
— Никто не смог бы всего этого объяснить вернее! — сказал он маленькому мальчику.  — Дай-ка я тебя обниму!
— Зачем? — удивясь, сказал леопарду маленький мальчик. — Мы, двое мужчин, вдруг будем обниматься, как две женщины!
— Ты сможешь потом рассказать, что сам Вождь-леопард заключил тебя в свои объятия!..
— Слова — это только слова! — сказал маленький мальчик. — Но если ты хочешь меня отблагодарить, прошу тебя, дай мне частицу своего бесстрашия!
— И об этом просишь ты, спокойно смотрящий мне в глаза! — прорычал леопард. — Лучше уходи скорее, пока у меня не появилось желание разорвать тебя, и съесть, и овладеть твоей храбростью! Поражённый умом Чёрной Жемчужины, что мог ещё ответить леопард? Да у него и в самом деле пропала всякая охота обнимать смелого мальчика. Пропала и пропала. И слова так и застряли в горле леопарда. Не отличаясь умом — это уж всем известно, — он растерялся и не знал, которое из слов теперь произнести. Поэтому-то они все перемешались у него в пасти и стали путаться, а тут ещё зубы, зубы, зубы, столько зубов — острых, белых, белых — и клыки!.. Все слова у него перемешались и сами собой разлетелись на кусочки. И глаза его загорелись мрачным огнём, и слова перестали вылетать из его рта, его страшного рта.
— Р-р-р! — только и сказал леопард. Вот что осталось у него от всех слов! Но маленький мальчик — ведь это был Чёрная Жемчужина! — не стал дожидаться, какие сумеет ещё леопард произнести слова, и вспомнил, чему учил его отец: «Если ты встретишь Вождя джунглей глаз в глаз, ты ещё жив. Но если страх повернул тебя к нему спиной, тебя уже нет!» И маленький мальчик бесстрашно сказал:
— Тот, кто шёл, пусть идёт первым!
И уступил дорогу.
— Р-р-р! Р-р-р! — глухо сказал леопард. Не зная, до чего ещё додумается этот мальчик, — что ещё оставалось делать леопарду? — он прошёл мимо, грузно ступая, не глядя и тяжело дыша. — Р-р-р-! Р-р-р! — прорычал леопард и скрылся в лесной чаще. А мальчик? Он шёл, шёл. И наконец пришёл в большое, большое селение. Каких никогда не видал, в каких никогда не бывал. Хижины, хижины, хижины — их было множество, сколько деревьев в джунглях. И кругом была ночь. И он был один. И вдруг услышал: «X! X! X! X!» Но он не испугался. Не убежал. И не стал обходить селение. Как же так? Разве не был он маленьким мальчиком? Да. Но то было. То время минуло. Теперь он уже был тем, кто прошёл через безмолвную скалу. Кто не искал защиты у чужого бога. Кто не испугался лютого леопарда... Вот кто он был. И услышал: «X! X! X!» И побежал вперёд. «А вдруг это отец? Или мать? Или брат? Или сестра?» — так думал он и бежал всё скорее, скорее... А когда догнал, увидел: В чёрную ночь по чёрной земле шли чёрные люди, толпы чёрных людей — шли, шли, шли... Так вода бежит. Так река течёт. Так тучи плывут, плывут, плывут!.. «X! X! X! X!» Тяжело дышали люди. «X! X! X!» Так дышал он, смешавшись с ними. И дыхание его сливалось с дыханием идущих.
— Куда вы? Куда вы?! — спросил мальчик.
— Не болтай! — сказал чей-то голос. — Куда все! Разве ты не знаешь? Или ты не был там?.. Но переспрашивать было некогда и отвечать было некогда. Они торопились: — Скорее! Скорее! Скорее! Чёрная ночь и чёрные люди. Звенят цепи... Нет! Цепи не звенят, и не видно верёвок, и даже не звучит вкрадчивый голос колокольчика... А люди идут, идут. И только светлая луна в небе неподвижна. «С ними! С ними! С ними!» — вот как думал он. И он вошёл в поток людей, стремившихся вперёд, и звук шагов его потонул в топоте тысяч и тысяч. Течёт вода, течёт река, текут облака. Скорее, скорее, скорее!.. И вот они пришли. К воротам. Железным. Высоким. На них огнями горела надпись: «Ли’митед! Ли’митед! Ли’митед!  Ко’мпани!» «На рынок! На рынок! На рынок!» — знакомые слова, проклятые слова, лучше бы не вспоминать! А может, ему это всё показалось?..
— Эй, новичок! — раздался голос. — Сейчас ты узнаешь, куда мы идём и на чей карман мы работаем!
— Скорее! Скорее! Скорее! — закричал вдруг страж у ворот, страж с лицом круглым и светлым, как луна.  — Эй, кто там мелет вздор и только задерживает всех, когда надо работать, работать, работать!.. И распахнулись ворота, и потекла вода, чёрная вода по чёрному двору в чёрную глотку земли.
— В шахту! В шахту! В шахту! В землю! И чёрная глотка земли, железная глотка ворот глотала их. Вниз, вниз идут люди. Вверх, вверх ползут вагонетки. Вниз — люди. Вверх — вагонетки. С землёй, рудой, с золотом.
«На рынок! На рынок! На рынок!» В душном, тесном, низком проходе он говорил: — Неужели вы торопились, спешили, чтобы попасть сюда? Но кругом всё молчало. Тогда мальчик вспомнил заклятие и сказал: — Мбем бурукире йена урумби! Камень моих предков, откройся для нас! Но земля молчала. Он упёрся головой, плечами в низкий, мокрый, душный каменный свод. Я спрашиваю вас, что может сделать человек, когда его загнали глубоко под землю, когда его приковали к тачке, к кайлу и согнули, согнули, согнули!.. [К а й л о— землекопное орудие.] А кругом лязг, кругом грохот, кругом звон. Тачки звенят. Земля грохочет. Лязгают вагонетки. «Лимитед! Лимитед! Лимитед!»
— Всё равно не покорюсь! — сказал он. Сколько дней прошло? Кто знает? Никто не знает. Сколько ночей прошло? Кто знает? Никто не знает. Кончилась смена. Все молчат. Все устали. Скорее наверх. Из ворот. Опять текучей водой, опять рекой — идти, идти, идти — в свои хижины, в свою нищету. А у ворот всё тот же леопардоподобный, злорадный погоняла-слуга, светлый, словно луна. А почему ему, собственно говоря, не радоваться? Эти отработали. Новые люди — вниз. Всё больше золота — наверх! Хозяевам — прибыль, слуге — награда! — Скорее! Скорее! Скорее! Эй, кто там мелет вздор и только задерживает всех!.. Я спрашиваю вас, скажите, разве это справедливо? Разве в том правда, чтобы богатства, богатства, богатства тех, кто сеет, попадали тем, кто не жнёт? Что ж вы молчите? Разве эта сказка не для вас? А ну, ответьте, по вкусу ли она вам? Ну что же, молчите, молчите! Но когда-нибудь придётся сказать своё слово.
— Нет! — сказал мальчик, когда вышел наверх, на землю, и вместе со всеми побрёл, усталый, голодный. — Чем так жить, лучше умереть!
— Это ты говоришь, потому что новичок, — услышал он в ответ. — Потому что никто не плачет в твоей хижине. Да и есть ли она у тебя? А нам куда деться? И тут, и везде — только «Лимитед». И ничего больше.
— Верно, — сказал он. — Они повсюду, куда ни придёшь!.. Эти вазунгу — окружившие нас!.. Так остановимся, подумаем, что делать.
— Видали смельчака! — сказал голос из тьмы. — Да знаешь ли ты, что мы можем только идти, идти, идти... На работу или с работы. А стоять здесь, под небом, на самой дороге и думать!.. Или ты соскучился по тюрьме? По кнуту? По цепям?.. И люди шли, шли, шли, текли рекой во тьме, в ночи в свою нищету, в свою беду, по хижинам своим. «Ах, если бы остановить эту реку! — думал мальчик. — Повернуть её, чтобы она потекла вспять! Но разве можно остановить реку?» А река текла мимо него. Он стоял посреди неё, как тоненькое деревце, омываемое разлившейся водой. И она уносила с собой людские надежды и жизнь. А небо было темно, и черно, и безмолвно. Вдруг, словно стая гиен в джунглях, во тьме завыли леденящие душу сирены. «Оооуууииииип! Оооууиииииип!» — выли они, и вопль их, нескончаемый, долгий, казалось, никогда не замолкнет. Плывёт, плывёт над землёй, надвигаясь, как ветер, как буря, как ураган. И вот уже вырвались, сверкнули адские огни, всполохи молний ударили людям прямо в глаза, ослепили, исчезли, нырнули во тьму. Может, утонули в реке?
Утонули? В реке? В какой реке?..
И снова вынырнули — там, там, нет, там... На спуске с горы, на повороте дороги. «Оооуууииииип!» — надрывались гиены. И снова ударили во тьму слепящие молнии света, зажглись, закачались жёлтые круглые глаза стремительно несущихся филинов и сов, глаза, как фары, и фары, как глаза, и... — Беги! — крикнул тот же голос, уставший голос, но теперь он был неузнаваем. — Беги, парень, спасайся! И... Кто бы мог поверить? В мгновение бесконечный поток людей, эта могучая река, окружавшая мальчика, исчезла, она сразу как бы ушла в землю. Только короткий, еле слышный топот ног по сторонам. Но и он тут же затих. И маленький мальчик остался один на дороге, в опустевшем, высохшем русле реки. Вот уже близко свистят колёса, шипят шины... И появились, возникли они. Сидя в ряд, сидя в ряд, блестя и сверкая железными дротиками, несутся на него леопардоподобные люди. Все в пятнах, в пятнах! В мелькании пятен!.. «Тах? Тах? Тах?» Нет! Словно леопарды, они спрыгнули на землю. Спрыгнули? Да. А мальчик? О-о! Он был уже совсем не тот, кто слабенькой веточкой, листочком трепетал возле своей матери. Не так-то просто его теперь схватить. Поймать. И одолеть... Нет, не просто! Смотрите. Мальчик исчез! Он ушёл, ушёл, ушёл, растворился во тьме!..
...Сказка говорит:
Он ушёл далеко и оказался в лесу. И там повстречал человека. Старика, с головой большой-большой, подобной кокосовому ореху. С головой, поросшей редкими волосами, с телом старым, морщинистым, высохшим.
— Почему ты так дышишь? — спросил старик мальчика. — «X! X! X!»
— Я бежал от леопардов! — сказал мальчик.
— Ты? — удивился старик. — Может ли это быть?
— Может, — сказал мальчик и поведал старику всё. — Что было мне делать? Я маленький мальчик. Я — один.
Старик усмехнулся и сказал:
— Кто сказал тебе, что ты маленький?
— Но я знаю, — сказал мальчик. — Когда уводили моего отца и мою мать, моих братьев и сестёр, я остался один. И с тех пор только шёл и шёл.
— Да, — сказал старик, с головой, подобной большому- большому кокосовому ореху. — Так было. Он как-то странно посмотрел на мальчика и, подумав, сказал:
— Я отвечу тебе сказкой!
— Что может быть лучше! — сказал мальчик. — Я так люблю сказки! Когда мужчины в нашей деревне собирались у костра, мы всегда стояли позади старших, чтобы тоже послушать сказку, не упустить её...
— Моя сказка коротка, короче её нет, — сказал Кокосовый старик. — Моя сказка проста, проще её нет. Моя сказка волшебна, волшебнее её нет!
Как удивился мальчик! Как раскрылись глаза его!
— Пусть скорее придёт твоя сказка! — попросил он старика.
— Я не расскажу тебе сказку, — сказал Кокосовый старик, — а покажу... Он снова поглядел на мальчика, в глаза ему.
— Пойдём! — сказал старик, и его морщинистая рука легла на плечо маленького мальчика. Как тогда... Да, да! Мальчик вспомнил руку отца своего, когда они расставались. Сильную, твёрдую, на своём слабом плече.
...Теперь на его плече лежала старческая рука. И — о чудо! — дряхлая и немощная, она без всякого усилия властно повела его в чащу, где пряталось крохотное лесное озеро.
— Смотри! — сказал Кокосовый старик. Мальчик склонился к озеру и увидел, что из воды на него смотрит мужчина.
— Ты был, и тебя нет! — сказал старик. — Разве это не сказка? Был мальчик и исчез! Разве это не коротко? Ты — мужчина! Разве это не просто? Ты вырос. Разве это не волшебство? Был маленький мальчик, слабый, беспомощный, ничего не понимающий. И вот он богатырь. Посмотри на свои руки. Тебе стоит только схватить леопарда, хорошенько встряхнуть его, и он повалится замертво... Посмотри, твои ноги крепки и неутомимы. Ты прошёл от тех мест, где рождается день, и до тех мест, где начинается ночь... Посмотри на себя: вот они, твои глаза, не светится ли в них сила и воля отца твоего, мудрость дедов твоих!.. Великая африканская земля — твоя земля! — словно бесценная чёрная жемчужина, лежит перед тобой. Ты видел всё, ты испытал всё, тебе только остаётся понять, кто ты сам! Так я спрашиваю тебя: чего же ты боишься? Это тебя должны бояться, а не ты! Мальчик, который стал мужчиной, оглядел свои руки, мускулы свои оглядел: они были крепки, как железо. Они лоснились, они играли под кожей, шевелились, словно лианы. Он повёл плечами — и кости его захрустели, или это лес застонал вокруг... Он вздохнул глубоко — и, насколько хватал глаз, затрепетали ветви. Вот как он вздохнул. — Разве я обманул тебя? — сказал старик. — Разве это не сказка, короткая, простая и волшебная?
— Отец! — сказал мальчик, который стал мужчиной. — Но если я тот, о ком ты говоришь, то как же до сих пор — что может быть проще! — я не узнал самого себя? Кокосовый старик улыбнулся.
— Легче узнать других, чем самого себя, — сказал он. — Знает ли обитатель тусклого кокона, что он станет ослепительной бабочкой. А тот, кто проклёвывается из яйца, более похожего на придорожный серый камень, догадывается ли он, что взмоет ввысь орлом. Маленький ручеёк — его
можно захватить в ладони! — и не ведает, что им начинается многоводная река.
— Это же сказка! — сказал мальчик, который стал мужчиной.
— Нет, — сказал старик, с головой, подобной кокосовому ореху. — Это — жизнь. Я сказал, и ты услышал. А теперь иди!
— Я иду, — сказал мальчик, который стал мужчиной. — Но скажи: кто ты?
— Я — Время! — сказал старик. — Я прихожу и ухожу. Как река, которая течёт... Меня не слышно, и меня не видно. Каждый новый день — я изменяюсь, и всё изменяется вместе со мной. Но я всегда есть, и я не перестаю быть... Так он сказал, этот старик, которого звали Время. А маленький мальчик? Он стал мужчиной. И он стоял и думал.
— Иди!.. — сказал вдруг голос. Чёрная Жемчужина вздрогнул. Кругом не было никого. Лес, лес, лес.
Прозрачная паутинка, словно ветерок пронёсся, поблёскивая, ещё качалась в ветвях... Может быть, кто-то прошёл здесь? Но вот и она замерла. Старик исчез. Он словно бы растаял неслышно, незаметно. Был он или не был? Чёрная Жемчужина стоял не шелохнувшись. И во всём, что окружало его, что видели его глаза: этот лес, эта листва, это небо над головой, чем дышала его грудь — запах трав, прелой земли, тёмной коры деревьев, запах смолистый, медовый; во всём, что окружало его, — вдруг уловил он безудержное, неугомонное движение, непрекращающуюся жизнь. Он шёл день. Он шёл ночь. И снова день... Походка его была легка, мускулы тверды, а дыхание свободно. И вот тогда он встретил людей. Таких же, как он. Но...  «X! X! X!..» Так они дышали. Странное дело, так дышали они, хотя сидели под деревом, а некоторые из них даже лежали и не думали никуда бежать.
— Почему вы так дышите, когда вы сидите и даже лежите? — спросил их мальчик, который стал мужчиной. — Можно подумать, что вы стремглав бежали через лес, спасаясь от погони.
— Ты угадал, — сказали ему люди. — Придя сюда, ты не пришёл никуда. [Выражение «Придя сюда, ты не пришёл никуда» означает приход туда, где грозит бедствие: голод, болезнь или опасность.]  Смертельная опасность грозит всем находящимся здесь! Нас преследует страшный великан. Нам удалось убежать. Но он гонится за нами. А мы выбились из сил. Сейчас он будет здесь. Вот тогда мы погибнем! Едва они успели сказать эти слова, как поднялся ветер, налетела буря. Затрепетали ветви деревьев. Прочь понеслась с них листва. Это был ветер, который он поднял своим бегом. А самого великана ещё не было. Ветер бросил их всех на землю, и, чтобы удержаться, они уцепились руками за корни деревьев.
— Это его ветер! — сказали они. И вдруг стало тихо. Только листья ещё продолжали падать на землю.
— Он остановился! — закричали люди. И тут мальчик, который стал мужчиной, сказал им:
— Пойдёмте и сразимся.
— Но он убьёт нас! И съест!
— Разве вы не видите, что я богатырь! — сказал мальчик, который стал мужчиной. — Я прошёл землю от тех мест, где начинается день, и до тех мест, где рождается ночь! Я видел всё! Я встретил старика, с головой, подобной кокосовому ореху, большой-большой, огромной — вот такой! — И он мне рассказал самую чудесную и удивительную сказку, какая есть в жизни. Он сказал: «Узнай свою силу. И никто тебе не будет страшен! Борись!»
— Мы боимся! — сказали люди. — Он великан. И это совсем не сказка. Он там сидит и ждёт нас!..
Тогда Чёрная Жемчужина сказал им:
—Я сам знаю, что это не сказка. Но я говорю: кто не нагнётся, тот не поднимет!.. У тебя есть лук и стрела — ты выстрелишь. У тебя ассегай — ты метнёшь его. У тебя есть нож — ты вонзишь его. У тебя есть палка — ты ею ударишь. У тебя есть щит — ты прикроешь всех. А у меня ничего нет. Но я, богатырь, остальное сделаю сам! И они пошли за ним в джунгли. Вот она, сказка. Она пришла. И они пришли. Вот он, великан!.. Он сидел прямо на земле возле могучего баобаба и был такой огромный, что сидя доставал до самой макушки высоченного дерева. И даже был выше. Вот он какой был, этот великан! Он глядел поверх деревьев, поверх леса. И голова его возвышалась, как скала, посреди джунглей.
— Эй, ты! — сказал мальчик. — Эй ты, сидящий тут! Ты из мира мёртвых или из мира живых?
— Заткни глотку! — сказал великан. — Сейчас я тебе покажу, откуда я и кто я такой!
Но мальчик, который стал мужчиной, не испугался, сказал:
— Зачем ты обижаешь людей? Не лучше ли жить в мире?
— Мир нужен слабым, а не мне! — прорычал великан. Вот я схвачу тебя, раскручу и швырну за те горы!..
Но Чёрная Жемчужина и теперь не испугался.
— Вставай! — крикнул он. — Я готов сразиться с тобой!
— О-хо-хо! А-ха-ха! У-ху-ху! — загрохотал великан. — Это ты и со мной! Сразиться! О-хо-хо! А-ха-ха! У-ху-ху!..
И они схватились. И начали бороться. Их руки сомкнулись. Их .ноги переплелись. Их шеи вздулись. Земля задрожала. Пальмы затряслись. Облака разбежались. Так они боролись.
— Что ж ты не кричишь: «А-ха-ха! О-хо-хо! У-ху-ху»7 — спросил мальчик.
— Потому что мне не до сказок! — сказал великан. — Не до криков. Я тебя победить хочу! Уничтожить! Вот почему.
И он попытался поднять его над пальмами, над деревьями, высоко, высоко, чтобы ударить врага о землю и убить, убить, убить его! Но мальчик крепко держал великана, и тот никак не мог оторвать его от себя и, что ещё более странно, никак не мог оторвать от земли. Не мог, не мог и не мог!
— Послушай ты, чёрный, как жемчужина, — пожаловался великан мальчику. — Что-то у меня не получается: я пытаюсь тебя поднять повыше и ударить о землю и никак не оторву от земли. Что ты мне скажешь на это? Не попытать ли ещё разок счастья?
— Попытай! — сказал мальчик. — Только заранее говорю: ничего у тебя не выйдет! Как же тебе оторвать меня от земли, когда земля — моя, а я — её. Разве можно оторвать меня от меня самого! Но великан и слушать его не захотел. Собрал все свои силы, ещё сильнее напрягся, чтобы поднять мальчика, выше, чем пальмы, чем деревья, выше гор и выше облаков. Захотел его поднять и швырнуть с размаху о землю!.. Хотел, хотел, хотел и... не смог!
— Вот видишь, — сказал тогда ему мальчик. — А ты меня не слушал! Может, теперь поумнел? Пока не поздно, я тебе вот что скажу. Ты великан, ты вождь. Твоё племя большое, моё — малое. Но ты не торопись, задумайся! Нас всех окружили. Вазунги. Всех ведут продавать: на рынок, на рынок, на рынок! Смотри, как бы и твой черёд не пришёл! А ведь мы двое — сила! Твоё племя и моё!.. Не сосчитать людей! Тебе вот о чём подумать бы!
Но великан рассудил по-своему.
— Что-то ты, парень, по-другому заговорил! — сказал он. — Только ты не думай, что если я выше пальмы вымахал, так глупее тебя! Как бы тебе не пожалеть, что ты со мной связался! Но убивать тебя я не стану. А сам стащу на рынок и живьём продам! Продам, продам!..
— Таково твоё последнее слово? — не разжимая рук, спросил мальчик.
— Последнее! — сказал великан — Ты обо мне не беспокойся: продающего не купишь — он сам продаёт!..
— Ну, тогда держись! — сказал мальчик.
— Держусь! — сказал великан. Ах, как они схватились! Ах, как они сцепились! Ух, как они боролись! Земля затряслась. Небо закачалось. Реки из берегов вышли. Даже солнце за край земли спряталось. А они всё не отпускают друг друга. Держат. И один другого одолеть никак не может. Так они и стояли друг против друга, как гром против грома. Долго они боролись. Вот уже птицы рассвет встречать стали. Звери на водопой пошли. Трава новая выросла. А они всё борются. И чувствует мальчик, что скоро ослабнут его ноги. Разожмутся его руки. Вот тогда он тихо сказал. Так, что было не слышно там, наверху, у великана, и было слышно здесь, внизу, у земли:
— Кто не нагнётся, тот не поднимет! И люди его услыхали. Потому что время пришло.
— Что ты бормочешь? Что ты там чепуху мелешь? — спросил великан. — Или тебе не пора умирать?
— Сейчас ты увидишь, кому пора умирать, — сказал ему мальчик. — Сейчас ты узнаешь!.. И вдруг великан... вздрогнул. Это имеющий лук выстрелил в него. Ещё раз вздрогнул. Имеющий нож вонзил его. Ещё вздрогнул. Имеющий ассегай метнул в него. Имеющий палку ударил его. Имеющий щит... Нет! Не пришлось ему прикрывать никого! Снова попытался великан поднять мальчика кверху. Да куда там!..
— Куда там! — сказал ему мальчик. — Если раньше у тебя сил не хватило, так теперь и подавно!
Люди-то, люди их окружили: глядя на Чёрную Жемчужину, они совсем осмелели. А мальчик великана не отпускает: железными руками держит.
— Крепко ли я тебя держу? — спрашивает.
— Крепко, — отвечает великан.
— А может, ещё крепче нужно?
— Крепче — это тебе нужно, а мне — лучше бы послабее! — говорит великан. — Да откуда ты силы возьмёшь, если и у меня на исходе!..
— Ну, тогда погляди! — сказал мальчик. Поглядел великан — потемнело у него в глазах. Со всех сторон к мальчику на подмогу люди спешат: с ассегаями, луками, стрелами. Задрожали у великана поджилки.
— Эй, ты! Продающий и покупающий! — сказал тогда мальчик. — Вижу я, тебе с твоей страшной мордой, наглой, смеющейся, в самый раз сидеть там у ворот, у решётки, и кричать: «О-хо-хо! А-ха-ха! У-ху-ху! Скорее! Скорее! Скорее! » Не тебя ли, погонялу, я крепко держу в своих руках! Собрал он все силы, сколько было, и люди навалились — полетел великан на землю. Он упал? Он убит? Нет! Обернулся великан однорукой старухой. Вскочила старуха с земли. Дряхлая. Зубы острые. Ноги кривые, а рука одна. Длинная-предлинная...
— Дети, дети мои! — закричала старуха. — Посмотрите на этого человека. Достойное ли он дело затеял? С кем борьбу начал! Его надо связать, убить, в котле сварить! А сама шажком, шажком в сторону. За холмы ушла. Скрылась, спряталась. Стоит Чёрная Жемчужина, что делать — не знает. Великан исчез, старухи нет, а глаза её, круглые, жёлтые, за холмом горят. Люди? Что им делать? Они в лесу от смерти своей спасались. Только было осмелели, а злодей исчез.
Смотрят на мальчика, смотрят на Чёрную Жемчужину. Что он скажет.
А он и сам не знает. Вдруг из-за холмов пришла рука. Прямо к мальчику, к Чёрной Жемчужине протянулась. А он увернулся — рука за дерево ухватилась. И ствол его стиснула. Острые когти глубоко в кору впились. Затряслось дерево, застонало. А рука держит, не отпускает. Тут, мало беды, из-за холмов следом сама старуха показалась, вылезла.
— Попался! — кричит. — Теперь не уйдёшь! А сама дерево держит — думает: мальчик! Подбежала старуха, а Чёрная Жемчужина выскочил, одной ногой на тень старухи наступил, а другой притопнул. Старуха споткнулась, закричала, зарычала и вдруг обернулась леопардом. Жёлтым. В пятнах. С горящими глазами. С хвостом, который хлестал его самого, по его же бокам. Вот так. В ярости.
— Р-р-р! — сказал он. — Человек! Сейчас я тебя разорву! Растерзаю! И съем! Но Чёрная Жемчужина не испугался. И он схватил леопарда за глотку и так тряхнул его, что глаза у того, зелёные, жёлтые, горящие, потухли и остановились. Вот так он поступил с леопардом, мальчик, который стал мужчиной. Тогда к нему подошли люди и сказали:
— Спасибо тебе, Чёрная Жемчужина. Ты нас от смерти спас. Мы пойдем с тобой. И они отправились в путь. Они шли, шли, шли... И наконец пришли. В большой город. Дома его были белые. Дома его были высокие. И окна их сверкали. Они прямо светились весельем. И тогда мальчик, который стал мужчиной, нахмурился.
— Я прошёл землю от тех мест, где начинается день, и до тех мест, где рождается ночь, — сказал он. — И повсюду, где бы я ни был, хозяйничали беда и горе. Вот я и спрашиваю: почему такое веселье на нашей земле? Но что могли ему ответить люди, которые шли с ним? Молча они прошли к самому центру города, на самую главную его площадь. И тут они увидели — на площади стоял народ. И ждал. И смотрел.
— Может быть, здесь праздник? — сказали люди, которые пришли с Чёрной Жемчужиной. — В таком городе должно быть богатое угощение! — Наверное, вождь его зарезал сорок быков! — И наварил пива! — И пальмового вина!
— Вовремя мы поспели сюда! Так говорили люди. Но мальчик, который стал мужчиной, покачал головой. — Нет, — сказал он. — Такое бывает только в сказке. Великан остался позади. И леопард остался позади. Не осталась ли позади и сказка? И вдруг ударили барабаны. Барабаны, барабаны. И снова тихо. Тихо. Но что это? Что?.. Откуда-то издалека возник звук. Он приближался. Он набирал силы. Он рос. Вы слышите? Звук — сухой, странный. Так под острым мечом, срубленный, падает, падает, падает тростник. Прямой, тонкий, в человеческий рост, валится, падает на землю, на землю, на землю... «X! X! X!..» «Раз! Два! Три!.. Раз! Два! Три!..» «X! X! X!..» И вот показались они. С короткими дротиками. В любых руках они с одинаковой силой стреляют, блестят, лязгают, лают, хохочут, как псы:
«Тах! Тах! Тах!»
И плюются железом. Чужая сила в чужих руках. Опять леопардоподобные люди... Он узнал их. Мальчик, ставший мужчиной. И тут вновь ударили барабаны. И запели трубы. И зазвонили колокольчики. Распахнулись окна. И открылись двери. И из них на площадь вышли советники, миссионеры, чиновники и торговцы... Они были радостны и веселы. И тогда прибывший с войском главный военачальник подозвал к себе правителя города и, как сказано в сказке и как слышите вы, объявил:
— Я послан моим правительством водрузить здесь наш флаг, потому что отныне эта земля принадлежит моей стране! А люди? Что же люди? Они молчали. Мальчик, ставший мужчиной, огляделся. Вокруг стояли братья его и сёстры. Его народ. И столы не ломились от угощения. И не было пальмового вина. И не было радости. Как всегда, было одно только горе... «Никуда от них не уйти! — подумал мальчик, ставший мужчиной. — Сколько раз я убегал, скрывался, уходил! Разве это помогло? Нет! Это они должны уйти! Прочь с нашей земли!» И он выпрямился, высоко поднял над головой ассегай, потряс им в воздухе и среди тишины громко прокричал на всю площадь:
— Народ мой! Любовь моя Африка! Не верьте им. Это наша земля! Не с миром и не с добром пришли они к нам. Они вазунгу — окружившие нас! И тут случилось то, чего никто не ожидал. Кто-то сухо, отрывисто произнёс: — Раз! Два! Три! И поднялись короткие дротики. Блеснули металлическим потом, лязгнули. Пролаяли собачьим лаем: «Тах! Тах! Тах!»
И Чёрная Жемчужина упал, обливаясь кровью.
— Он жив? — Он убит? — кричали люди. Народ зашумел. — Что он сказал? Повторите! Повторите! Кто стоит впереди, повторите же, говорят вам!.
— Они окружили нас! Это кричали те, кто слышал. — Они окружили нас! Это повторяли те, кто услышал кричавших. — Окружили! Окружили!.. И это его голос или их голоса, но они слились, слились в грозный гул, в гневный голос народа. Будто дробь барабанов, которыми летит тревожная весть из селения в селение, с одного конца земли на другой, разнеслись над всей площадью слова мальчика, ставшего мужчиной. Словно ливень хлынул на спокойную гладь озера: зарябила площадь, зашевелился, задвигался народ. И волнами, волнами из конца в конец, с одной стороны на другую, по всей площади, над всем народом катился стон, катился крик:
— Вазунгу! Вазунгу! Прочь с нашей земли! Слово было сказано. И кровь была пролита. А над ним, над Чёрной Жемчужиной, склонился старик. — Отец! — сказал мальчик, который стал взрослым. — Это ты? Я вижу тебя. Твоя голова, подобно кокосовому ореху, от старости покрыта редкими волосами, но глаза твои полны света и доброты. Ты всё знаешь. Ты прав. Но скажи, скажи, скажи — это сказка или жизнь?
— Это жизнь, — сказал старик. — И ты покидаешь её. Ты стал мужчиной, и ты достоин правды, и я не стану скрывать её от тебя. Сейчас ты умрёшь. Но, подобно мне, ты останешься с людьми навсегда!.. Вот и кончилась сказка: мальчик убит. Убит? Позвольте, позвольте, но что же осталось? Что-то должно было остаться!
Слово, которое прогремело, как гром! Вот что осталось. «Вазунгу! Прочь с нашей земли!..»
Кровь, которая пролилась! Она позвала к борьбе. Народ, который, познав свободу, стал взрослым. Вот что осталось. А Чёрная Жемчужина? Никто не знает, где похоронен мальчик, ставший мужчиной. Может быть, он пророс зелёной травкой в весенних лугах? Может быть, он превратился в высокую пальму, дающую людям прекрасные плоды и живительную тень? Или это он, гора над горами, высоко в небе сверкает снежной вершиной Килиманджаро? Или неслышным облаком скользит по поднебесью? Или прахом ушёл в землю, став тем, кем был, — африканской землёй... Вы слышали сказку, друзья мои? Ведь вы видели всё. Вы испытали всё. Вам только осталось понять всё.



Печатается по изданию (сканированному с книги):

Чёрная Жемчужина (Танзания, народ суахили).
Сказки по мотивам африканского фольклора
Автор: Важдаев Виктор Моисеевич (настоящая фамилия Рубинштейн; 1908-1978, русский советский писатель-сказочник и этнограф)
Художник: Гольц Ника Георгиевна
Издательство: Детская литература, Москва 1960 год



ПИСАТЕЛЬ И СКАЗКА


   Романы читают папы и мамы, но сказки, которые читают дети, тоже обязательно прочтут папы и мамы. Поэтому сказка имеет самого широкого, самого разнообразного читателя. Дети хотят, чтобы сказка была интересной. Мамы и папы — чтобы она была поучительной. Лучшие сказки соединяют в себе эти качества. Таковы сказки Виктора Важдаева, настоящего мастера этого жанра. Кто не любит сказку? Все любят. Всем она необходима, маленьким и большим. Добрые начала, истоки настоящего человеческого характера ищите в сказке! И поклонитесь низко людям, создающим сказку! Писателям, которые всегда обращаются к источнику народной мудрости и поэзии. Виктор Важдаев не только сам сочиняет сказки, но собирает их и своим мастерством придаёт им подлинное сверкание. Он тонко чувствует особенности сказки каждой страны: Танзании и Камеруна, Ганы и Либерии, Германии и Англии, Индии и Вьетнама. И конечно, русская сказка с её мудростью, юмором, с её добротой и патриотизмом занимает значительное место в творчестве Виктора Важдаева. Наверное, потому, что Виктор Важдаев с большой любовью и уважением прикасается к народным сюжетам, сказки его звучат естественно и правдиво. Писатель продолжает работу народных сказочников. Виктор Важдаев занимается сказками давно. Всю свою жизнь. Более тридцати лет назад его первые сказки были напечатаны в журнале «Колхозник», которым руководил Максим Горький. Но прежде чем их написать, много дальних дорог исходил и изъездил Виктор Важдаев. Он побывал на Мурманском побережье, на Дальнем Востоке, на берегах Охотского моря, на Сахалине.

   После долгой экспедиции В. Важдаева на Дальний Восток вышла первая документальная повесть писателя «По стойбищам народа нивхов». Это было в 1934 году. Потом, по совету Максима Горького, писатель отправился в солнечный Казахстан. После этой поездки В. Важдаев публикует очерки о жизни республики, собранные на месте народные сказки в своей обработке, а затем работает над циклом собственных, оригинальных сказок, навеянных долгими странствиями по казахской земле. Всё это для русского читателя было ново и очень интересно. О всём творчестве Виктора Важдаева трудно поведать в коротком очерке. Один только перечень его произведений занял бы много страниц. Но о некоторых из них мы обязаны сказать читателю. Особенно любимы маленькими и взрослыми книги Виктора Важдаева: «Хан и табунщик», «Толщина и шестеро тощих », «Король подпасок», «Мальчик с пальчик — партизан », «Сказка о бывалом солдате, царе и двенадцати разбойниках », «Сказки старые, да на новый лад», «Хвастун Барамба», «Мудрая Черепаха». И ещё написал Виктор Важдаев хорошую книгу о жизни и творчестве великого датского сказочника: «Ганс Христиан Андерсен». Даже самая горячая любовь к сказке сама по себе недостаточна, чтобы её написать. Нужно ещё знание страны, народа, обычаев, нравов и всех тех деталей, из которых складывается незнакомая нам, своеобразная жизнь. Если бы вам довелось побывать дома у писателя Виктора Важдаева, вас удивило бы множество ящичков с карточками. На карточках — указание на источник сказки, сюжет, самые разнообразные сведения о той или другой стране или народе. Особенно много карточек в разделе «Африка». Африка — старая и вечная любовь писателя. Виктор Важдаев может рассказать вам об истории, природе и обычаях каждого африканского государства, о том, как боролись и борются африканцы за свою свободу, за то, чтобы кончилось на их земле иностранное владычество, о замечательном искусстве Африки.

   На высоких, от пола до потолка, полках в кабинете писателя — книги, множество книг, десь и сказки для детей, здесь и многотомные труды учёных многих национальностей, книги русских и западных путешественников и ис- следователей-африканистов, неутомимых собирателей народного творчества, проникающих в самые отдалённые и малоисследованные уголки Африки. Великий Африканский континент, вторая по величине после Азии часть света! Сотни народов и племён населяют её обширные земли, раскинувшиеся с севера, с берегов, омываемых Средиземным морем, до юга, таящего в своих недрах сказочные богатства золота и алмазов. С Африкой связана у нас память о славном Патрисе Лу- мумбе, великом сыне африканской земли, и о других патриотах, которые отдали жизнь за свободу своей родины. Перелистайте страницы героической истории африканских народов. Вы увидите отважных людей, которые подымались против колонизаторов с их ружьями, пулемётами, автоматами и пушками. А у тех, что боролись за свою землю, за свою свободу, за своих детей, только и было, что луки со стрелами да короткие копья — ассегаи. Многие годы шла борьба. И не были напрасными жертвы. Разверните карту современной Африки: всё новые и новые народы Африканского континента освобождаются от ига. Теперь только несколько государств ещё не имеет самостоятельности: Ангола, Юго-Западная Африка, Родезия и некоторые другие. Но и там идёт великое сражение свободолюбивого народа против угнетателей. При чём же здесь сказка? — спросите вы. Сказка помогает народу в его борьбе. Мысли и чувства народа, его мечты, его труд, его мудрость, накопленная веками, его страдания и любовь к жизни — всё выражается в сказке.

   Сказка учит человека добру, смелости, честности, любви к своей земле. Больше того: в сказке часто рассказывается, как надо обрабатывать поле, охотиться на зверя и ловить рыбу, как побеждать не только несправедливость среди людей, но и жестокость природы. Сказки Африки рассказываются по-особому. Сказочник то и дело прерывает рассказ, обращается к слушателям, спрашивает их мнение о происходящем, тут же отвечая на вопросы, он разъясняет свою мысль и, привлекая всех к живому и деятельному участию в развитии сказки, как бы творя её на глазах у собравшихся и вместе с ними, тем самым подводит всех слушателей к основной мысли. В африканской сказке есть своя напевность, своё причудливое течение. Посмотрите, как Виктор Важдаев следует этому течению. И не стремитесь поскорее узнать, «что будет дальше». А уж если вы так нетерпеливы, быстренько прочтите до конца и начните сначала. И вы услышите музыку сказки. Она звучит по-разному, когда речь идёт о бесстрашном охотнике Собабили или о страшилище Изикукумадеву, о злой птице Кин-Кин или об умной кошке. Выдумка и действительность удивительно сочетаются в этой книге. Герои многих сказок — птицы и звери. Но посмотрите, как точно и поэтично выражают они настоящие человеческие отношения. В сказках Виктора Важдаева, на первый взгляд, много фантастического. Можно подумать, что всё это буйство красок, звуков, необыкновенных и ослепительных картин природы — лишь плод богатого творческого воображения художника. Нет, здесь нашла отражение сама жизнь народа. Всё её многообразие, поистине сказочное, могло быть собрано и показано вам только богатым воображением художника. Но воображение это питается возникающими перед зоркими глазами талантливого сказочника картинами народной жизни и природы, и голос писателя сливается с голосом народной мудрости. Шумят непроходимые леса, расстилается бескрайняя саванна, ревут страшные звери, бушуют грозные силы природы, — вот откуда в фантазии народа возникают сказочные образы чудовищ. Чудовище в сказке — это всегда Зло. И только от руки сына народа это Зло погибает.  К этой простой, глубокой и верной мысли подводят сказки Виктора Важдаева.


Ирина Гуро









Цитата из сказки

— Смотри! — сказал Кокосовый старик. Мальчик склонился к озеру и увидел, что из воды на него смотрит мужчина.
— Ты был, и тебя нет! — сказал старик. — Разве это не сказка? Был мальчик и исчез! Разве это не коротко? Ты — мужчина! Разве это не просто? Ты вырос. Разве это не волшебство? Был маленький мальчик, слабый, беспомощный, ничего не понимающий. И вот он богатырь. Посмотри на свои руки. Тебе стоит только схватить леопарда, хорошенько встряхнуть его, и он повалится замертво... Посмотри, твои ноги крепки и неутомимы. Ты прошёл от тех мест, где рождается день, и до тех мест, где начинается ночь... Посмотри на себя: вот они, твои глаза, не светится ли в них сила и воля отца твоего, мудрость дедов твоих!.. Великая африканская земля — твоя земля! — словно бесценная чёрная жемчужина, лежит перед тобой. Ты видел всё, ты испытал всё, тебе только остаётся понять, кто ты сам! Так я спрашиваю тебя: чего же ты боишься? Это тебя должны бояться, а не ты! Мальчик, который стал мужчиной, оглядел свои руки, мускулы свои оглядел: они были крепки, как железо. Они лоснились, они играли под кожей, шевелились, словно лианы. Он повёл плечами — и кости его захрустели, или это лес застонал вокруг... Он вздохнул глубоко — и, насколько хватал глаз, затрепетали ветви. Вот как он вздохнул. — Разве я обманул тебя? — сказал старик. — Разве это не сказка, короткая, простая и волшебная?
— Отец! — сказал мальчик, который стал мужчиной. — Но если я тот, о ком ты говоришь, то как же до сих пор — что может быть проще! — я не узнал самого себя? Кокосовый старик улыбнулся.
— Легче узнать других, чем самого себя, — сказал он. — Знает ли обитатель тусклого кокона, что он станет ослепительной бабочкой. А тот, кто проклёвывается из яйца, более похожего на придорожный серый камень, догадывается ли он, что взмоет ввысь орлом. Маленький ручеёк — его
 можно захватить в ладони! — и не ведает, что им начинается многоводная река.
— Это же сказка! — сказал мальчик, который стал мужчиной.
— Нет, — сказал старик, с головой, подобной кокосовому ореху. — Это — жизнь. Я сказал, и ты услышал. А теперь иди!
— Я иду, — сказал мальчик, который стал мужчиной. — Но скажи: кто ты?
— Я — Время! — сказал старик. — Я прихожу и ухожу. Как река, которая течёт... Меня не слышно, и меня не видно. Каждый новый день — я изменяюсь, и всё изменяется вместе со мной. Но я всегда есть, и я не перестаю быть... Так он сказал, этот старик, которого звали Время. А маленький мальчик? Он стал мужчиной. И он стоял и думал.
— Иди!.. — сказал вдруг голос. Чёрная Жемчужина вздрогнул. Кругом не было никого. Лес, лес, лес.
 

Цитата

— Это жизнь, — сказал старик. — И ты покидаешь её. Ты стал мужчиной, и ты достоин правды, и я не стану скрывать её от тебя. Сейчас ты умрёшь. Но, подобно мне, ты останешься с людьми навсегда!.. Вот и кончилась сказка: мальчик убит. Убит? Позвольте, позвольте, но что же осталось? Что-то должно было остаться!
Слово, которое прогремело, как гром! Вот что осталось. «Вазунгу! Прочь с нашей земли!..»
Кровь, которая пролилась! Она позвала к борьбе. Народ, который, познав свободу, стал взрослым. Вот что осталось.



ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ ЖЕМЧУЖНОГО ЦАРСТВА
(на моей книжной полочке или на полочке жемчугов Галактического Ковчега)


Испытание жемчужиной   https://online.pubhtml5.com/wytl/vpzz/
Жемчуг исканий   https://online.pubhtml5.com/wytl/kctn/
Жемчужные сказы моря   https://online.pubhtml5.com/wytl/qmws/
Жемчужина Красавицы   https://online.pubhtml5.com/wytl/tkno
Шарм от Шанель   https://online.pubhtml5.com/wytl/ebvs
Жемчужина (повесть-притча)   https://online.pubhtml5.com/wytl/kltw/
Рыбак и его душа   https://online.pubhtml5.com/wytl/drpd/
Рыбак и черепаха   https://online.pubhtml5.com/wytl/kikk/

или

Испытание жемчужиной   https://online.pubhtml5.com/ucdb/xrst/
Жемчуг исканий   https://online.pubhtml5.com/ucdb/iywd/
Жемчужные сказы моря   https://online.pubhtml5.com/ucdb/ejvt/
Жемчужина Красавицы   https://online.pubhtml5.com/ucdb/ipsr/
Шарм от Шанель   https://online.pubhtml5.com/ucdb/cvto/
Жемчужина (повесть-притча)   https://online.pubhtml5.com/ucdb/csnc/
Рыбак и его душа   https://online.pubhtml5.com/ucdb/tdvg/
Рыбак и черепаха   https://online.pubhtml5.com/ucdb/nvnw/










Мудрая Черепаха
Сказка Виктора Важдаева по мотивам африканского фольклора


   — Вот сказка, простая, как ладонь. Что может быть проще: рука, пять пальцев! И у каждого есть: у старика и у ребёнка, у глупого и умного. У всех людей. Что может быть проще? Но приглядитесь... Один палец короче, другой длиннее. Один слабый, другой сильный. Один всё время лезет вперёд, а другой — он-то как раз здоровее всех! — почти не заметен. А когда они все соберутся вместе? Ого! Это уж совсем другой разговор. И пальцы — не пальцы. И рука уже не рука. Это — кулак! . .
Теперь вы понимаете: не следует торопиться и говорить, что всё ясно и понятно.
   Однако и на том дело не кончается. Рука... пять пальцев. Что может быть проще? Но приглядитесь... Один палец указывает путь, а другой тычет в человека и предаёт его. Одна ладонь прикрывает глаза от солнца, другая хлещет по щеке. Одна рука творит добро, другая зло. Вот так. Вот так, друзья мои. Всё просто и совсем не просто. Если только не лениться, приглядись и поразмысли над тем, что видишь вокруг себя...  А сказка? Неужто, пока мы рассуждали, она ушла от нас? Не бойтесь. Зачем ей торопиться, метаться от человека к человеку, прыгать, подобно обезьяне, с ветки на ветку или кружиться, словно лист на ветру?.. Нет, нет. Сказка приходит и терпеливо выжидает, когда наступит её время, её черёд, когда она будет нужна людям. Вот хотя бы сегодня, сейчас, когда собралось столько слушателей! И когда у них такие внимательные глаза! Так чуток слух!..
   Но кто, кто расскажет сказку?.. Тот, кто первым приметил её и разглядел? Нет! Кто понял, тот и расскажет её вам, а вы — другим... Поэтому сегодня сказку о «Мудрой Черепахе» расскажу я...
   Что, что?.. Вы говорите — знаете её? Слышали уже? Подумать только! Многие решили: то, что произошло, произошло не с Мудрейшей Черепахой, а с пауком Ананси! С этим плутом и себялюбцем! Пройдохой и завистником! Обжорой Ананси! Который ради выгоды готов на всё... Нет, нет! На самом деле это было совсем иначе. Было с Черепахой...
   Было и случилось.
   Жила Мудрая Черепаха. Что черепахи умны, известно всем. А эта была самая старая, мудрейшая из всех. Не было человека на земле, которого бы она не видела младенцем. Не было ни слона, ни попугая, ни крокодила, которые были бы её старше. Вот какая она была старая! Вот почему она была многоопытная! Вот почему она была такая мудрая!
   — Мир полон недостатков и несправедливости! — сказала Черепаха однажды. — Один умён, другой глуп. Один сыт, а другой голоден. Один силён, другой слаб... Мир несовершенен. И его надо исправить. И сделать лучше. И только одно может помочь в этом деле — мудрость, которую следует собрать воедино!
   Но самой мудрой из всех живущих на земле была она, Черепаха, старая, многоопытная.
   «Кто, кроме меня, мудрейшей, может собрать и вместить всю мудрость, какая есть на свете?» — решила она.
   И рассудила так: если другим пришлось бы начинать дело с самого начала, то ей оставалось только прибавить к своей мудрости остальную и...
   Одним словом, Мудрая Черепаха тут же принялась за дело. Она взяла самую большую и самую лучшую из тех, что имела, калебасу — тыквенную бутылку, — и упрятала туда всю свою мудрость.
   И заглянула в горлышко и увидела, что в калебасе темным-темно. Подула — свистит шумок. Значит, есть свободное место!
   Тогда она заткнула тугим пучком травы бутылку и вышла с ней на тропинку, которая вела к реке.
— Тут пройдут все! — сказала Мудрая Черепаха. — Без воды никто не обойдётся.
   И правда. Не успела она произнести своих слов, как кто-то спросил её:
   — Что ты там бормочешь, Мудрая Черепаха?
   Это был Лев. Он так спросил её, и она объяснила всё. — Ты хочешь знать, в чём моя мудрость? — сказал Лев. — Ну что же, отвечу: я царь — и в этом моя мудрость!
   И он медленно пошёл к воде, а Мудрая Черепаха быстро-быстро затолкала его мудрость в свою тыквенную бутылку.
   Едва она сделала это, как показался Леопард.
   — Р-р-р! — сказал он, так как не любил говорить ничего иного.
   Но Черепаха не испугалась. Она знала, что делает Великое Дело. И она спросила Леопарда, в чём его мудрость.
   — Ты не знаешь? — щуря свои жёлтые глаза, возмутился Леопард. — В клыках! В когтях! В прыжке!
   И он исчез.
   А Черепаха и его мудрость спрятала в бутылку.
   И вот пришёл Слон.
   — Моя мудрость в силе и спокойствии! — сказал он.
   И удалился.
   А Черепаха упрятала его мудрость в калебасу и, сделав так, ещё плотнее заткнула горлышко бутылки травяной пробкой. 
   Но тут прискакал Заяц.
   — Моя мудрость? — удивился он. — И это спрашиваешь ты, Мудрая Черепаха? Неужели тебе не известно — она в моих ногах. Это — быстрота. В моих ушах. Это — слух!
   И он стал бить лапами, словно в барабан: «Тук-тук- тук!» — дивясь на Мудрую Черепаху, которая между тем невозмутимо засовывала и его мудрость в калебасу.
   Но в это время над ними мелькнула тень, и Орёл камнем упал с неба.
   ...Представьте себе, Заяц не обманул Черепахи: его уже здесь не было! Он успел убежать. Зайца спасли его быстрые мудрые ноги и его чуткий мудрый слух!
   — Ну что же, — сказал Орёл, — если нет Зайца, то есть Черепаха.
   — Ты можешь меня убить своим могучим клювом, — сказала Черепаха, — но съесть не сможешь: ведь тело моё закрыто таким панцирем, что даже твой железный клюв бессилен перед ним!
   — Тогда я схвачу тебя когтями, поднимусь высоко в небо и до тех пор буду бросать на скалы, пока твой панцирь не расколется, как скорлупа ореха.
   — Верно, — сказала Мудрая Черепаха. — Вы, орлы, так и поступаете с нами, когда мы попадаем вам в лапы. Но я уже стара, и если я стою тут на тропе, то не потому, что не сумела, притаившись, стать похожей на камень, а потому, что занята Великим Делом: хочу собрать всю мудрость мира воедино. И ты, Орёл, не убивай меня, а лучше, подобно другим, великим, скажи, в чём твоя мудрость?
   — В крыльях! — сказал Орёл. — Или ты не поняла сама? В полёте! — И он взмыл в небо.
   И в это время — кто бы мог подумать! — из-под бока Мудрой Черепахи, да, да, из-под её панциря, словно из-под могучего замшелого камня, вылез... ну, спрашиваю я вас, кто бы это мог быть? Ну, кто это мог быть, кроме одного и единственного — паука Ананси! Этот плут Ананси вылез из-под черепашьего бока, где он преспокойно укрылся от Орла. Ведь тот его мог склюнуть и проглотить.
   — Не трудись, не трудись спрашивать! — сказал Анан- си, ухмыляясь. — Я всё слышал. Но я не настолько глуп, чтобы, подобно Льву, Леопарду, Зайцу и Орлу, открывать свои секреты и свою в великую мудрость!
   И он, быстро-быстро засеменив ногами, убежал в лес.
   Но на то Черепаха и была мудрая: она не растерялась и стала торопливо заталкивать «мудрость» Ананси в свою калебасу.
   — Полезайте, полезайте, — приговаривала Мудрая Черепаха, — и ты, хитрость, и ты, нахальство!
   Вот кого она теперь упрятала в свою тыквенную бутылку!
   После этого Мудрая Черепаха поглядела в неё и увидела, что в калебасе темным-темно. Подула — свистит шумок: фью-у, фью-у!
   Ну, что скажешь? Что сделаешь? Значит, есть ещё в ней свободное место. Наверное, не всю она собрала мудрость, какая была на земле!..
   И пошла Мудрая Черепаха дальше, по дорогам, по тропинкам искать мудрость — повсюду, повсюду, где бы она ни находилась. Так, по крупицам, по зёрнышкам, по песчинкам, собрала она мудрость со всей земли. И всю, не обронив ни одной самой малой крошечки, упрятала в свою самую большую, самую лучшую калебасу-тыквенную бутылку.
   — Вот, кажется, и всё! — сказала сама себе Мудрая Черепаха. — Но как бы проверить: всё или не всё? И, представьте себе, в это самое время она встретила... — ну подумать только! — в это самое время она встретила Курицу. Гвинейскую Курицу. Ту самую, которая считается самой глупой птицей на свете.
   — Ну что же! — сказала сама себе Мудрая Черепаха. — В моём благородном Великом Деле нельзя пренебрегать ничем. Должно ничего не упустить, даже самую малость!.. И она объяснила Курице, зачем пришла сюда и что ждёт от неё.
   — Благородное дело! Великая цель! — сказала Мудрая Черепаха. — Собрать всю мудрость воедино! Превратить мир, который полон несовершенства, в мир благополучия и счастья! Понимаешь ли ты, о Гвинейская Курица, что самое последнее слово мудрости осталось за тобой! Я прибавлю твою мудрость к той, что собрала со всей земли, и Великое Дело будет закончено! — сказала Мудрая Черепаха, с готовностью ухватившись за травяную пробку, затыкавшую калебасу.
   Но Гвинейская Курица, ничего не говоря, молча глядела на Мудрую Черепаху и часто-часто моргала.
   — Настал великий час! — воскликнула Мудрая Черепаха. — Годы и годы потратила я на благородную задачу, на небывалую цель! Последнее слово за тобой, о Гвинейская Курица! Произнеси его!..
   Но Гвинейская Курица по-прежнему стояла перед Мудрой Черепахой и только хлопала глазами.
   Ну, спрашиваю я вас, чем была виновата эта бедная Курица? Да ничем. Она была глупа, ещё глупее, чем все остальные курицы на земле, и можно только сказать спасибо, что она ещё сумела выслушать Мудрую Черепаху, хотя ничего не поняла из её слов.
   Но на то Мудрая Черепаха и была мудрой, чтобы понять и оценить, что произошло.
   Будь на её месте кто-либо другой, даже хитрый, нахальный паучок Ананси, да кто угодно, — все бы растерялись и не знали, как бы поступить. А Мудрая Черепаха сразу сообразила.
   — Значит, я действительно собрала всю мудрость мира! — сказала она со вздохом облегчения. — Теперь ясно: дело, которое я начала, — завершено! Что бедная Курица глупа, известно всем. Должно быть, у неё нет даже самой малой крупицы мудрости, и поэтому она молчит. Вот ещё одно подтверждение тому, что мир несовершенен!.. Поэтому немедля я взберусь на это высокое дерево и там, на самой вершине, буду хранить калебасу с мудростью всего мира! А уж потом, хорошенько отдохнув, примусь его исправлять и совершенствовать.
   И, подвязав калебасу себе на шею, Мудрая Черепаха стала взбираться на дерево.
   Подождите, подождите!.. Как я сказал? «Стала взбираться»? Да ничего подобного! Как же она могла взбираться, если калебаса — самая лучшая, самая большая её тыквенная бутылка, наполненная мудростью всего мира, — висела у неё на груди? Висела между ней и деревом, и Черепаха нисколько, даже самую малость не могла продвинуться вверх!
   Мудрая Черепаха снова и снова принималась карабкаться на дерево, но тщетно.
   И тут кто-то тонким-тонким голосом сказал:
   — И-и-и!
   Нет, не сказал, а рассмеялся, вот так и ещё раз вот так:
   — И-и-и-и!
   Мудрая Черепаха обернулась. Даже она, старая, рассудительная, умудрённая опытом, невозмутимая, даже она готова была рассердиться, подозревая, что это паук Ананси, хитрый, нахальный Ананси, вернулся и смеет потешаться над ней, умнейшей в мире...
   Но это был вовсе не хитрый паук. Не Ананси. А та самая глупая Гвинейская Курица, у которой не нашлось даже ничтожнейшей крупицы ума!.. Представляете себе, каково было удивление Мудрой Черепахи, когда она увидела, что Гвинейская Курица,  г л у п а я  Курица, смеётся, нет, просто давится от смеха, глядя на её, Мудрой Черепахи, усилия.
   — И-и-и-и! — снова тонким-тонким голосом сказала Гвинейская Курица. — Уж если ты решила взобраться на дерево, так перевесь калебасу себе на спину!
   Мудрая Черепаха так и застыла на месте, словно замшелый камень. Ещё бы! Услышать такой простой и в то же время мудрый совет!.. И от кого? От глупейшей Курицы!
   Бедная Мудрая Черепаха! Годами она трудилась, собирала мудрость со всего света и вот нате, пожалуйста, какая-то первая попавшаяся курица, которая ничего не могла понять из тех слов, что услышала от неё, мудрейшей из черепах, и только глазами хлопала, оказывается, способна подать ей, Мудрой Черепахе, совет!
   Вы думаете, Черепаха — и она ещё воображала, что вся мудрость у неё в бутылке! — вы думаете, Мудрая Черепаха обиделась? Огорчилась? Разгневалась?
   Ничего подобного. Ведь она была действительно  м у д р а я, эта Черепаха. Она увидела. Она поняла...
   По секрету скажу вам: не всякий умеет увидеть и понять. А ещё реже удаётся увидеть, понять и решить. И ещё, ещё реже случается так, что тот, кто умеет увидеть, и понять, и решить, найдёт в себе силы и поступить так, как велит мудрость! Да, да, когда у вас будет свободное время, подумайте о том,что это — правда!
   Во всяком случае, Мудрая Черепаха только самую малость времени потратила на то, чтобы задуматься. Ну, вот ровно столько, чтобы шагнуть отсюда и сюда. Раз-два! И она схватила свою самую большую и самую лучшую в мире калебасу и... изо всей силы швырнула её о землю. О камень. Об острый.
   Вот так!
   И калебаса разлетелась на куски. На кусочки. На мелкие. На мельчайшие. На вот такие — крохотные!..
   И вместе с калебасой, да, да, вместе с калебасой разлетелась по сторонам, по всей земле мудрость, которую с таким старанием Мудрая Черепаха собирала долгие, долгие годы.
   И она не огорчилась. Не разгневалась. И не жалела. Ни- чуточки. Ни капельки не жалела Мудрая Черепаха о случившемся. Я же вам сказал, это была самая мудрая из всех самых мудрых черепах. И она увидела. Она поняла. И она решила. И поступила так, как велит мудрость.
   Вы хотите, чтобы я сказал, что она увидела, поняла и решила?
   Тогда слушайте! Я отвечаю вам.
   Мудрая Черепаха увидела, что даже у самой глупой Курицы, которая не понимает самых простых слов, и у той может найтись крупица мудрости. Мудрая Черепаха поняла, что всю мудрость мира нельзя упрятать даже в самую большую и самую лучшую калебасу на свете.
   Мудрая Черепаха поняла, что мудрость не может принадлежать одному, а если она мудрость, то должна быть у  в с е х.
   Мудрая Черепаха поняла, что мудрость нельзя забрать у другого, как нельзя плодоносящее дерево лишить плодов. Ведь всё равно, после того как соберёшь урожай, оно опять принесёт новые плоды.
   И, наконец, Мудрая Черепаха поняла, что даже самая мудрая из мудрых Черепаха может ошибаться, как все на этом свете, на этой земле, в этом мире.
   И Мудрая Черепаха сказала себе: — Это уж не так страшно, если ты ошибёшься, но если вовремя поймёшь, решишь и  п о с т у п и ш ь  в конце концов правильно.
   И она поступила так, как ей подсказала её, Мудрой Черепахи, мудрость. Она разбила свою калебасу на мелкие куски и рассеяла по всей земле драгоценнейшие крупицы мудрости.
   — А исправлять мир, — решила она, — должна не одна Черепаха, даже если она самая мудрая, а все, кто его населяет.
   И поэтому каждый, кто не побоится труда, пусть наклонится к земле да поищет её, эту мудрость, — и всегда найдёт то, что ищет. Если только не поленится, конечно.
   Вот и вся сказка. Она была. Она ушла. Только остались мы все, кто слушал её. Но мы тоже наделены мудростью. Кто крупицей, а кто полон ею. Ну, я скажу вам так. Если вы тоже соберёте мудрость в самую лучшую калебасу, в самую большую из тех, какую найдёте, — собирайте. Потому что — обещаю вам — я отнесу её Мудрой Черепахе, и она не поленится взобраться на самое высокое дерево (теперь, когда Гвинейская Курица её научила, она сможет сделать это!), на самую его вершину, и сбросит оттуда на землю вашу калебасу вместе с мудростью, чтобы она не томилась в бутылке, а, как то подобает мудрости, разлетелась по всему миру, сделав его ещё мудрее, ещё лучше, ещё совершеннее!..
   И так должно быть и будет всегда.
   Вот она, сказка. Она была. И её нет. Но она всё-таки была, была, была...


Печатается по изданию (сканированному с книги):

Чёрная Жемчужина (Танзания, народ суахили).
Сказки по мотивам африканского фольклора
Автор: Важдаев Виктор Моисеевич (настоящая фамилия Рубинштейн; 1908-1978, русский советский писатель-сказочник и этнограф)
Художник: Гольц Ника Георгиевна
Издательство: Детская литература, Москва 1960 год