Когда поют липы

      Если бы всего несколько лет назад мне сказали, что я буду разводить пчёл, я бы однозначно не поверил. Сказать, что раньше я был к ним безразличен, не совсем верно. Я их, конечно, не ненавидел, но относился к ним, можно сказать с долей неприязни, так как так уж получалось, что от них у меня в жизни были лишь одни неприятности.
      Я хорошо помню день из своего далёкого детства, когда нас с мамой в лесу сильно покусали пчёлы. Пчёлы эти были земляные, тёмные,  мелкие, но, несмотря на свой небольшой размер, «жигали» они, как говорится – что надо! Сказать по правде, я сам был виноват, так как своими действиями побудил их к этому. В лесу надо собирать грибы да ягоды, которые он с щедростью дарит нам, как делают все добрые люди, не забывая, что ты в нём всего лишь гость. А он живёт своей, привычной ему, жизнью. Я же при переходе с одного грибного места на другое, решил зря времени не терять и испытать свою небывалую молодецкую силушку! Я без разбору принялся ногами, поочерёдно – то правой, то левой ломать «сухостой». Почему ногами? Потому что одна рука у меня была занята корзинкой с грибами, а действовать одной рукой было неудобно. Деревья падали, как подрубленные, с треском! Чем я был очень доволен. Правда одно деревце не сразу поддалось, а может я так увлёкся, и не заметил, что оно было наполовину живое. По нему мне пришлось нанести целую серию ударов, пока оно под их воздействием, и под силой давления одной из моих рук не упало па землю, вывернутое с корнем. То, что произошло дальше, было видимо, заслуженной наградой мне за мои действия!
      Мгновенно, откуда-то, из-под корня, поваленного мной деревца, вылетело множество пчёл, и они стали нещадно жалить меня за то, что я посмел нарушить их покой. Я стал отмахиваться от них, но тем самым только раззадорил и разозлил их еще больше. Они стали кусаться ещё безжалостнее. Я со всех ног пустился наутёк, забыв при этом корзинку с грибами, которую я выронил, отмахиваясь от пчёл. Помню, в душе проклинал себя за то, что повалил это злосчастное деревце. Пусть бы себе росло. Но уже ничего не поделаешь, и я бежал... А куда может бежать напуганный, несчастный маленький мальчик? Конечно, к маме!
      А мама моя тихо, мирно собирала грибы. Её сильно напугал треск и шум, сопровождающие мой неистовый забег, а также мои отчаянные вопли и крики: «Мама, мама!» Вначале она не могла ничего понять, смотрела на меня тревожно и в тоже время удивлённо. Когда первая, потом вторая, а за ней и третья пчела вонзили своё жало ей в тело, она ойкнула и спросила меня с осуждением: «Зачем, ты ко мне-то их привёл?!». Мама в отличие от меня, от пчёл отмахиваться руками не стала, они быстро успокоились и улетели. Я в наказание был один отправлен за брошенной мной корзинкой с грибами, а прежде был отруган за то, что бросил её.
      По мнению мамы, чтобы не случилось, хоть землетрясение, но нельзя бросать корзинку с грибами, как нельзя воинской части потерять своё знамя!
      Из леса мы пришли с корзинками полными грибов, искусанные пчёлами с ног до головы, с опухшими от укусов лицами. В общем, бабуля не сразу призвала нас. А когда мы ей рассказали о своём приключении, от души посмеялась, да и мы вместе с ней.
      Совсем не до смеха мне было, когда из-за пчёл я однажды не смог уехать на любимую мной рыбалку! Тогда мне было лет двадцать пять, жизни мы с семьёй, как и сейчас в деревне. Тогда ещё была жива наша соседка тётя Маня, у которой было несколько домиков с пчёлами. Располагались они в её саду под большими раскидистыми яблонями. Между садом тёти Мани и нашим сараем, где я хранил свой мотоцикл, находился, как впрочем, и сейчас прогон. Обычно пчёлы тёти Мани летали своими, только им известными маршрутами и особых хлопот нам не доставляли. А через прогон они летали определённым воздушным коридором, который мы знали и старались на этом месте не задерживаться. Что произошло с ними и тот день, не знаю. Может на их поведение повлиял переход от солнечной жаркой погоды к пасмурной и дождливой, или на них так подействовал запах бензина, который раздразнил и взбудоражил их. Возможно, были какие-то другие причины, но получил я «мятки», по полной, как в детстве в лесу. Мотоцикл из сарая я выкатил нормально. Поставил его на подножку. Сходил за своим рюкзаком с удочками и другими рыбацкими принадлежностями. Мотоциклетный шлем как обычно повесил на зеркало своего «Восхода». Отвинтил крышку бензобака, посмотрел на имеющийся бензин, и решил долить ещё немного. В сарае уже был в канистре разведённый с маслом бензин, я взял канистру и стал переливать его в бак. В этот момент первая пчела всадила своё жало прямёхонько мне в лоб! Я решил, что это единичная выходка. До конца долил бензин, закрутил крышку, и уже собрался было закинуть за плечи рюкзак и надеть шлем, но не тут-то было! Я был просто атакован враждебными соседскими пчёлами. Они, одна за другой, стали жалить меня, я, бросив всё, заскочил в сарай, преследовать они меня не стали. Но стоило только мне подойти к мотоциклу, они вновь нападали на меня. Несколько раз я пытался все же уехать на рыбалку, но пчёлы не давали. В конце концов, я раздосадованный, в сердцах плюнул на свою затею, взял корзину и по нашему саду, чтобы лишний раз не встречаться с соседскими пчёлами, пошёл за грибами в лес. А в лесу меня всё терзал и не давал покоя вопрос: «Что я им такое сделал?»
      Дедушка моей жены Светланы – дед Федул держал пчёл, был знатным пчеловодом. Но он умер задолго до нашей свадьбы. Когда мы поженились, стали жить в деревне в доме деда. То тут, то там мне попадались атрибуты пчеловодства: рамки для сот, магазинные надставки. Сами домики с пчёлами после смерти деда Федула раздали по знакомым и родственникам. Сын его, мой тесть к пчёлам интереса не проявлял, да ему особо и некогда было ими заниматься. Часть домиков забрала себе жена брата моего тестя – тётя Марфа в деревню, где она жила. Она не раз говорила, чтобы мы развели пчёл, она бы объяснила, что к чему, но мне в то время тоже это было не нужно.
      Каждый раз, когда мы косили траву в саду, я косой обходил большой камень. Света говорила, что на нём стоял домик с пчёлами. Всего их у её деда было двенадцать. В подвале второй половины дома я однажды обнаружил пчелиный домик. Дед их мастерил сам. Домик был двойной – утеплённый, в хорошем состоянии. Ладный такой домик... Не было только крышки. Посмотрел я его, повертел, провёл ладонью по доскам домика, как 6ы поглаживая его... Подумал: «Постой покуда...». Будучи в Новоржеве я как-то сказал жене: «Давай купим дымарь». Она удивилась, но мы его купили. Он года два точно отстоял в шкафу без дела. Она ещё всё смеялась, мол – пчёл нет, дымарём обзавелись. Я периодически почитывал литературу по пчеловодству. В книжках было много непонятного, на этом всё и заканчивалось. Видимо не созрел я ещё тогда для того, чтобы заниматься пчёлами. Мои домашние говорили мне: «Как же это ты собираешься развести пчёл, если боишься их до смерти. Забыл, как тёти Манины тебя покусали?» А я отвечал: «Ну и что же, пусть и покусают, но это хоть будут свои пчёлки». Шаг за шагом, пусть медленными, но уверенными шажками я продвигался к зародившейся у меня в душе мечте...
      Ускорила этот процесс одна история. В деревне Тетерино, недалеко от нашей деревни Никулино, родственники моей жены, проживающие в Санкт-Петербурге, приобрели дом. Стали приезжать туда на лето. Рядом с домом, в саду у куста смородины стоял домик. Пчёлы в нём были. Остался он от прежних хозяев дома. Жили пчёлки своей жизнью, ими уже давно никто не занимался. Так прошло около двух лет. Как-то в конце лета, в августе, муж Светиной родственницы – Игорь, притащил к нам из деревни Тетерино целое ведро нарезанных пчелиных сот. Сказал, что это из того домика. Он влез туда и вырезал все соты. Это было конечно варварством, но, что сделаю, то сделано. Домик остался пустым... Игорь вообще собирался его выбросить. А на следующий год, я неожиданно для себя, взял и перевёз этот домик к себе в деревню ранней весной. Хорошенько его вычистил, опалил стенки, пол и крышку домика. Быстренько подделал рамки, магазинную надставку. Купил в пчеловодческом магазине проволоку, вощину и установил её на рамки. Попутно я сделал крышку и к домику деда Федула, а также произвёл все эти действия с ним. Как и что нужно делать подсказал мне мой друг, который давно занимался пчёлами. Он же мне дал на первое время рамки с сотами, которые я также установил в домики вместе с рамками с вощиной. Предварительно внутри стенки домика и внутренние доски крышек я натёр листами смородины. Теперь от домика исходил приятный аромат. Установил домики в саду и стал ждать... В мае в «тетеринский» домик прилетел хороший рой пчёл. Моя мечта осуществилась! Но я хотел, чтобы и в домик деда Федула вернулись пчёлы. Но в тот год этого не произошло... Только на четвёртый год дедов домик встретил долгожданных хозяев. Методом проб и ошибок, но это случилось. Сейчас домик дела Федула занял свое место в строю других пчелиных домиков, и стоит он на том самом камне, на своём месте, которое так долго пустовало. Теперь в саду деда слышно мерное гудение пчёл – тружениц. Место, где расположена пасека – словно рай внутри другого рая! Я люблю ходить рядом с домиками и слушать пчёл, люблю подолгу наблюдать за ними... И совсем их теперь не боюсь! Боюсь только одного, когда работаю с ними, своими действиями не навредить им, не причинить боль этим Божьим созданиям, которые выполняют великую миссию – охраняют жизнь на планете Земля. Ведь недаром говорят, что если исчезнут пчёлы – исчезнет мир.
      Недалеко от нашего дома растут две огромные липы. Им я думаю более ста лет. Я часто думаю о том, что удивительно – деревья за свою жизнь переживают несколько поколений людей... Вот так, много лет назад дед Федул, тогда ещё просто – Федул, тоже стоял возле этих, ещё не таких мощных деревьев, и думал о жизни... А до него был человек, который посадил эти деревья – дал им жизнь. И, наверное, мечтал, чтобы они выросли большими-пребольшими, и чтобы каждый раз в пору цветения радовали людей...
      Известно, что пчёлки очень любят липовый цвет. Цветут липы в первой половине июля. Я люблю это время! С утра до позднего вечера можно наслаждаться звуками работающих пчёл в кронах лип. И звуки эти – олицетворение жизни на земле, песня лета, Стоишь, слушаешь, слушаешь... И, кажется, что липы поют!