Пиковая Дама-III

III.

Но только
Лизанька успела
свою снять
шляпку и капот,
графиня тут же
к ней послала –
чтоб заложить
карету в ход.

А рядом с графскою
каретой –
вздыхатель Лизин,
визави
ей передал письмо
в конверте
и растворился
вмиг вдали.

А Лизанька – конверт
в перчатку
припрятала
в потоке чувств.
В дороге
размечталась сладко:
забылась, сердце
бьётся в грудь.

Пока тряслись
они в карете,
графиня
диалог вела,
интересуясь:
«Что там в свете?
Как мост зовут?
Кто у угла?!»

Но Лизанька
витала в мыслях
да отвечала
невпопад…
Графиня выразилась
в смысле:
«Творится что
с тобою, мать?!»

Но Лизанька,
её не слыша,
мечтала только
об одном:
прочесть письмо –
там, где потише,
и поскорей
вернуться в дом!..

Вот дома –
в комнате,
под светом –
прочла признание
в любви!
Восторг письмом
навеян этим –
всплыл образ
дивный визави!

Письмо влекло
с собой тревогу:
как быть с мужчиной?
Вот дела…
Пыл охладить
его немного?
Советчиц нет –
она одна!

…Присев за столик –
мысли мчатся:
от снисходительных
до злых!
В итоге – строки
в текст ложатся,
как и положено
в сей миг:
«Надеюсь, Ваша
цель – благая?
И в светлых
чувствах, от души?
Знакомства
я предпочитаю –
где нет интриги,
фальши, лжи!..»

И Лиза, взяв
письмо чужое,
в конвертик свой –
и под печать!
(На день другой
в окошко бросив –
для визави,
чтоб не молчать…)

Подняв с земли
письмо от Лизы,
Германн в момент
его прочёл.
И, погрузясь
в свои интриги,
с конвертом
в дом к себе ушёл.

Три дня минуло –
вдруг с запиской
тут быстроглазая
мамзель.
В ней – почерк
Германна ветвился.
«Не мне записка,
ты поверь!..»

Но по мамзели
настоянью
Лиза прочла
в запаске текст,
где Германн
требовал свиданья –
какой настойчивый
наглец!..

Тут, разорвав
записку в клочья,
сказала Лиза:
«То не мне!
И сообщите,
что бесстыдно –
тому, кто вас
послал извне!»

Но Германн
всё не унимался:
он слал и слал
послания вновь!
Ум Лизы –
не сопротивлялся:
она читала
всё взахлёб...
 
И вот в окно
летит записка:
«Сегодня бал –
там будут все!
Графиня, свечи,
много блеска.
И случай
быть наедине!..»

Из той записки
было ясно,
когда проникнуть
в дом чужой –
так, чтоб не ждать
её напрасно:
ведь и швейцар
не спит порой!

Ещё инструкция:
чьи двери –
не перепутать
их бы вдруг!
Германн сгорал
от нетерпенья –
стоял в ночи,
гоня испуг.

Погода жуткая,
выл ветер…
Снег – в свете
тусклых фонарей.
Пустые улицы
под вечер…
Извозчик,
ищущий людей.

Из дома вынесли
старушку,
укутанную
всю в меха.
Мелькнула
Лизы тут макушка:
в цветах причёска –
неплоха!

Закрылись двери,
свет погашен,
и дом как будто бы
заснул…
Но в полдвенадцатого
ночи
Германн сквозь сени
Проскользнул!

Швейцара нет,
прислуга сонна…
Он вмиг по лестнице
взбежал,
вошёл в гостиную
и в спальню,
(где огонёк
свечи дрожал…)

Штоф-кресла,
яркие подушки,
портреты,
вазы и часы,
рулетка,
дамские игрушки,
кровать за ширмою
вблизи.
 
Затем, пройдя
за ширмой в двери –
он оказался
в кабинете.
(Тянулось
бесконечно время:
на стрелках – полночь
в лунном свете!..)

Германн во мраке
был спокоен,
и сердце билось
мерно, ровно –
он к делу
важному настроен!
Пробило два…
Карета, точно?!

Засуетившись,
дом забегал,
и осветился весь
во мраке.
Старуха – в спальне,
при прислуге…
Мелькнула Лиза,
словно в саге.

Тут сердце
Германна заныло:
мученья совести,
возможно?
Но моментально
всё застыло –
ведь положение
тревожно!

Старуха стала
раздеваться:
чепец, парик,
булавки градом.
Осталась лишь
в ночной одежде,
в замену
праздничным
нарядам.

Присела в кресло…
Свечи рядом –
бессонница
не отпускала!
Отвисли губы,
с тусклым взглядом:
старуху
будто бы качало!

Вмиг лик её
преобразился –
то было явно
от волненья:
в ночь перед ней
стоял мужчина,
а не мираж
из наваждения!

«Вы не пугайтесь,
ради бога!» –
сказал ей Германн
тихим гласом. –
«Молю Вас
просьбой у порога:
составить счастье
дивным пасом!»
 
Старуха молча
наблюдала –
казалось, у неё
нет слуха!
Продекламировав
сначала,
всё Германн
повторил на ухо:
«Мне можете
составить счастье –
оно вам ничего
не стоит!
Вы угадайте
мне три карты,
чтоб разум
сходу успокоить!»

Графиня, вроде,
подобрала
слова, которые
искала:
«Клянусь, то было
просто шутка!»
Ещё в нос что-то
пробурчала…

Но Германн очень
был настойчив:
«Кому беречь
вам эти тайны?!
Для внуков?
Но они богаты!
Три карты –
стали б мне
желанны!..»

Став на колени,
Германн молвил:
«Любовь жила
и в вашем сердце!
Как мать,
как женщина –
поверьте,
не откажите
в этой просьбе!
Пускай та тайна –
грех ужасный,
её отдайте
мне скорее!
Возьму себе я
груз опасный –
зачем вам смерть
с тайною на шее?!»
              *

Молчание старухи
раздражало…
Он пистолет
достал –
«для страха»!
Старуху это
напугало:
бесчувственное тело
рядом пало.

Но Германн
всё не унимался:
«Прошу, скажите
мне те карты!..»
Старухи рок –
осуществился:
она мертва!
К чему азарты?..

Продолжение следует

*по мотивам одноимённой повести А.С.Пушкина