мой рим

непроходимый зоопарк из палых с пасти парадигм
христовых пазух, оскала тигра
раскопок древних палестин, где из воронок поволок в мой мир
их мир навозник, и возник озноб

слюна с языка, с клятвы, с оскоплённых кап и капельниц
со съехавших крыш фанерных, по парижу
таранящих этажи, небоскрёбных, во пыли жителей
и ближних жополизных клизм, и вне пи(з)ды клиторов

так все четыре пальца: пятого всуе под фрезу
и дырчато пространство, и пупырчаты везувии
обычный день помпей, попили чай, как в сауне
и сразу к раскалённым кирпичам, и к лавам, и к прочим правилам

провела мимо меня мина имени поп-ит
справа клапан кровью пропитан, слева — инсульт, пульсу узко
дома она тебе говорит: "вытирай все лавы везувия, ты же с улицы
и прыгает за тобой эта рыба", да х(у)й с ней, слава корыту!

и клавиши пошли, и как клопа давил панцирь
такие коллажи протыканы шилом цивилизаций
взяться за ножи, и потечёт в канализацию
так нет ни того, ни другого, все ссут в ведро, или около своего дома

непроходимый зоопарк, и прах, и бархат на гробах
ковидов и испанок, и полыхающих макак напалмом
все, что попало в воду, будет паром
па-папапа-папа, по лопатам

копали, до первого окаменелого крота, до падали
да спать легли, в этой мгли, в этой могиле
на спад идут эти плиты, а ты вылепи из земли
податливой этой, свой рим, или муравейник