Сильвия Плат. Леди Лазарь

Я делаю это снова.
Из десяти каждый год.
Держу под контролем.

Моя кожа - ходячее чудо,
Яркая, как абажур нацистский,
Моя правая нога

Из пресс - папье,
Лицо, без перьев, прекрасно,
Еврейское сукно.

Сними салфетку с лица,
О, мой враг.
Я так ужасна?

Нос, глазные впадины, зубов полон
рот?
Кислое дыхание
Через день пройдет.

Скоро, скоро плоть,
которую съела могила,
Будет дома на мне, так мило.

А я улыбчивая женщина,
Мне тридцать всего.
И, как кошка, девять раз умираю.

Это в Третий Раз.
Что за дрянь.
Каждую декаду исчезать,

Что за миллион нитей.
Толпа, жующая арахис,
Просовывает, чтобы видеть.

Раздвигают мне руки и ноги,
Большой скандал,
Дамы и господа.

Вот мои руки,
Мои колени,
Я могу быть кожей и костьми,

И все же, я та самая женщина,
Первый раз, когда случилось, в десять
лет, несчастный случай,

Второй раз, я имела в виду,
Продержаться и, вообще, не возвращаться.
Я заткнулась.

Как ракушка.
Меня все звали и звали,
Как липкий жемчуг, червей с меня срывали


Смерть
Это искусство, как и другое.
Я делаю это с воображеньем богатым.

Я делаю так, что кажется адом.
Я делаю так, что кажется правдой.
Думаю, что звонок у меня.

Это легко можно сделать в камере, рядом.
Это легко сделать и здесь же остаться.
Это же театр.

Вернуться в день божий
На то же самое место, с тем же лицом,
с тем же зверем
Забавно вопящим:

"Чудо!"
Который меня вырубает.
Взимается плата.

Чтоб мои шрамы увидеть, взимается
плата
Чтобы сердце услышать.
Это реально все происходит.

За это взимается плата, очень большая
плата
За слово, касанье руки костлявой,
Или пятно кровавое.

Или за волос моих клок, или одежды.
Так, так, герр Доктор.
Так, герр Враг.

Я - твой опус,
Я - твоя ценность,
Чистый, золотой ребенок.

Который плавится в вопле.
Кручусь и сгораю.
Не думай, что не ценю твою
большую заботу.

Пепел, пепел
Ты ворошишь и мешаешь.
Плоть, кости, ничего там нет больше.

Кусок мыла,
Кольцо обручальное,
Золотая пломба.

Герр Бог, Герр Люцифер
Берегись,
Берегись.

Из пепла
Встаю, с моими рыжими волосами
Как воздух, мужчин глотаю.


Lady Lazarus

I have done it again.
One year in every ten
I manage it-

A sort of walking miracle, my skin
Bright as a Nazi lampshade
My right foot

A paperweight,
My face a featureless, fine
Jew linen.

Peel off the napkin
O my enemy.
Do I terrify?-

The nose, the eye pits, the full set of
teeth?
The sour breath
Will vanish in a day.

Soon, soon the flesh
The grave cave ate will be
At home on me.

And I a smiling woman.
I am only thirty.
And like the cat I have nine times to die.

This is Humber Three.
What a trash
To annihilate each decade.

What a million filaments.
The peanut-crunching crowd
Shoves in to see

Them unwrap me hand and foit-
The big strip tease.
Gentlemen, ladies

These are my hands
My knees.
I may be skin and bone,

Nevertheless, i am the same, identical
woman.
The first time it happened i was ten.
It was an accident.

The second time I meant
To last it out and not come back at alk.
I rocked shut.

As a seashell.
They had to call and call
And pick the worms off me like sticky
pearls.

Dying
Is an art, like everything else.
I do it exceptionally well.

I do it so it feels like hell.
I do it so it feels real.
I guess you could say I've a call.

It's easy enough to do it in a cell.
It's easy enough to do it and stay put.
It's the theatrical.

Comeback in broad day
To the same place, the same face, the
same brute
Amused shout:

"A miracle!"
That knock me out.
There is a charge

For the eyeing of my scars, there is a
charge
For the hearing of my heart-
It really goes.

And there is a charge, a very large charge
For a word or a touch
Or a bit of blood

Or a piece of my hair or my clothes.
So, so, Herr Doctor.
So, Herr Enemy.

I am your opus,
I am your valuable,
The pure gold baby

That melts to a shriek.
I turn and burn.
Do not think I underestimate your great
concern.

Ash, ash-
You poke and stir.
Flesh, bone, there is nothing there-

A cake of soap,
A wedding ring,
A gold filling.

Herr God, Herr Lusifer
Beware
Beware.

Out of the ash
I rise with my red hair
And I eat men like air.