Денис Давыдов. Часть четвёртая

Кутузов разложил большую карту.
Свеча оплывшая давала свет.
Пригубил хлебный квас, налитый в кварту.
Посетовал, что не готов обед.

В углу лампадки огонёк светился.
В дверях бесшумно вдруг возник монах.
Добавил масла, снял нагар, перекрестился.
Кутузов обернулся, вздрогнул: «Ах!»

В монахе опознал Дениса с ходу:
«Я знал, что ты объявишься, пострел!
А слово «партизан» претит народу...
Услышал царь — мгновенно постарел.

Напоминает слово Пугачёва...»
Понизив голос, прошептал старик.
«Явление не очень-то и ново,
Но страх пред ним ужасен и велик.

Ты понимаешь, я за всё в ответе?
Что скажет мне на это государь?
Ты смел, да вспомни о своём куплете.
Ну, что потупился, как пономарь?

«Как ты имеешь право управлять, ваше величество,
Так мы имеем право спотыкаться.
И можем иногда, споткнувшись,  — как же быть?
Твоё величество о камень расшибить***...»

Кто написал?» — Вдруг выкрикнул Кутузов.
«Помилуйте, кто помнит этот вздор?
Сейчас важнее разгромить французов...»
Фельдмаршал глянул на него в упор:

«Сними хоть рясу-то, бесстыдник резвый...
Дам для начала...» — Он запнулся, замолчал.
Денис: «Хоть тысячу!» — Взгляд жёсткий, трезвый:
Фельдмаршал что-то тихо промычал.

«Ну, хоть пятьсот!»  — Не отступал Давыдов.
«Нет, пятьдесят!» — Кутузов закряхтел:
«Да ладно, сотню... ты — татарин, идол...
Как на базаре. Я, старик, вспотел...»

«Не откажусь я от татарской крови,
Но русская — она бурлит во мне.
Попробуем повоевать в опасной нови,
Земля-то наша вся, небось, в огне...

Да, ваша светлость, казачков бы верных...
Хорунжия Попова бы привлечь.
Тринадцатый — весь род его без скверны...»
Давыдов ловко сбросил рясу с плеч.

«Договорились...» — Звякнул колокольчик.
Явился мигом кто-то из штабных.
«Верни-ка, саблю молодцу, голубчик...
Да накорми, возьми там из моих...»

«К Нелюбову заеду непременно.
Увидеть бы Катрин хотя бы раз.
А там — сулит Господь мне перемены...»
И запылал пожаром карий глаз.

Усадьбы двор замусорен, запущен.
Разрыта яма — вынуто добро.
Возились мужики, кровь стала гуще:
«Разбой? Грабёж?» — кольнуло под ребром.

Денис с коня на землю спрыгнул ловко,
Но на него накинули мешок.
Пленён... позор... крестьянская уловка...»
Он слышал разговоры и смешок.

«К тому же ловко кляпом рот заткнули.
Теперь я нем, как рыба, вот беда...
Бессильна сабля здесь, бессильны пули...
Не повезло... ну, что за ерунда?!»

«Стрелять в него!» — рычал мужик медведем.
«Дадут медаль — к Кутузову свезти!»
Вдруг голос женщины: «Сними, мешок! Как бледен!
А ну-ка, Яшка, ближе подсвети...»

«Мы франца взяли!»  — Кто-то надрывался.
«Бросайте в воду!» — молвила она.
Денис по-русски матом разругался...
И рухнула враждебная стена.

«Так он же наш! Эх, братцы, дали маху!»
«В Сибирь отправлю! В кандалы! Сгною!»
Мужик вдруг на груди рванул рубаху:
«Давай, убей, ошибку признаю!»

Денис смеялся, он совсем оттаял:
«Зачем же мне загнали в горло кляп?
Вы, братцы, поступили против правил,
Но я прощаю ваш невольный ляп...»

Он стал серьёзен и сказал им громко:
«Нет, вы, ребята, всё же молодцы!
Мы отстоим родимую сторонку,
Как прадеды седые и отцы!»

Примечание:
***Эпиграмма Дениса Давыдова.