Денис Давыдов. Часть третья

Зажглись, заплакали из воска свечи.
На старой люстре — множество огней.
Пьянил, манил людей прекрасный вечер.
Денис влюблён, он думал лишь о ней.

«Наполеона видел я в Тильзите.
Вам интересно?»  — Он спросил Катрин.
«Да, очень, всё о нём мне расскажите...»
«Я видел, он стоял совсем один.

Довольно плотный, ростом невысокий.
Не мог я отвести глаза тогда.
Он динамичный, резкий, черноокий.
Кумиром века станет навсегда».

Оркестр вдруг смолк и в зале стало тихо.
В дверях — дежурный флигель-адъютант.
«Немедленно явиться в части!»  — Лихо
Скомандовал, поправив аксельбант.

Дениса Эйхен задержал суровый:
«Надеюсь, вы закончили дела?
На гауптвахту, живо, чернобровый!
Ведь до неё вас дерзость довела.

Поручик Троицкий!»  — Он крикнул громко.
Мгновенно тот явился перед ним.
«На гауптвахту! Живо!»  — В голос, звонко.
«Барон, мы пред препятствием одним...»

«В чём дело?»  — «Гауптвахты нет, сгорела...»
«К монахам хоть, засунь, его, дружок!
Чёрт побери! Как будто мало дела!
Мне срочно в штаб, пока Бог бережёт!»

Вдали виднелись купола и стены.
Свят-монастырь суровой жизнью жил.
Устав монахов вечен, неизменен,
Хоть монастырь Кутузов окружил.

В примонастырских избах разместились,
Расставили дозоры, часовых.
С жильцами как-то в тесноте ютились,
Те были рады  — воины у них.

Шёл медленно согбенный настоятель.
Подземный коридор был мрачен, сыр.
«Давай, снимай, коль проиграл, приятель!»
Услышал громкий голос вдруг из дыр.

Он тяжело вздохнул, крючок откинул.
Открылась дверь, картина за столом:
Считали деньги... «Вас Господь покинул!
А ты и рясу снял, осёл ослом!»

«Попутал бес... простите, настоятель...»
Монах стоял без рясы  — стыд и срам!
Денис ему: «Исправишься, приятель!
Не стоит разводить здесь тарарам...»

«Ты  — искуситель!»  — Крикнул убелённый.
«Мой грех... прости нас всех, святой отец!»
«Вас Бог простит...»  — Ответил Просветлённый.
«Оставьте же нас, грешник, наконец...»