Подвал бродячей собаки

  В разношёрстой среде пишущей братии трудно бывает определить кто тебе враг, недоброжелатель или завистник.
  А ведь интересно узнать с кем общаешься, делишься мыслями.
  Задача сложная, но стоит усилий.
  Говорят, что только законченные идиоты доверяют сокровенные тайны.
  Но покажите мне кто не идиот, и я сорву перед ним головной убор вместе с паричком-нашлёпкой (по-английски - toupee), что не тупее, чем это может показаться неискушённому в париках человеку.
  И я - писака от Дьявола, а он писатель от Бога (не знаю, что важнее), решили подшутить над якобы друзьями по перу, собравшимися на междусобойчик в поэтическом "Подвал бродячей собаки", переименованном на "Пушкин - наше всё!"
  Избранная публика (критиков не впустили) потирала руки в сладостном предвкушении от дармового представления, в котором, как это было заранее объявлено, мы с товарищем собираемся попеременно зачитать собственные наиболее значимые произведения.
  Присутствующим раздали листки бумаги и авторучки с невидимыми чернилами для оценки услышанного в целях инкогнито.
  Всё шло как по маслу, не буду уточнять по какому, потому что в данном случае это не имело никакого значения.
  Дружная парочка (я и он) сменяли на подиуме друг друга, вызывая то аплодисменты, то возгласы недоумения.
  Пиво текло рекой за счёт устроителей этого балагана, инициаторами и виновниками которого являлись мы сами.
  Но игра стоит свеч (имеются в виду непредвиденные расходы на закуску).
  На какие ухищрения ни пойдёшь лишь бы узнать о себе толику правды!
  Наконец чтения закончились и все облегчённо вздохнули.
  Нейтральное жюри в лице бармена и кассирши тёти Мани по кличке Money проявили специальными фламастерами-проявителями понаписанное.
  И тут нашим прозревшим глазам представилось такое, что не в сказке сказать ни пером описать.
  Вся грязь, которая только существует была выплеснута наружу.
  Как это ни поразительно нас-презентаторов (к удивлению подвыпивших присутствующих) это страшно развеселило.
  За столиками сидели с вытянутыми физиономиями ничего не понимающие оболваненные товарищи по перу.
  Но страсти быстро улеглись, когда новое неожиданное известие пришлось им обухом по голове.
  Пришлось прилюдно признаться, что мы с другом обменялись рукописями и читали он - моё, а я - его.
  Не дожидаясь побоища, мы выскочили через запасной выход на улицу.
  Там нас поджидал расфуфыренный наряд полицейских.
  Какая-то поганка из недоброжелателей донесла, что мы торгуем дурман-травой.