Сергей

          СЕРГЕЙ   
Сергей был парень просто классный
И заводила дворовой
Весёлый. Умный. Чуть опасный,
Но, безусловно, в доску свой!
Туризмом увлекался яро,
В походах трудных не скулил,
Он с семиструнною гитарой,
Как с хлебом, в горы уходил,
Гитарная струна живая,
Негромко пела у костра,
И юности душа шальная,
Искрилась в песнях до утра…
         Мы вместе начинали службу,
         Мне повезло, я не был там,
         Где власть делили, а не дружбу,
         Сергей попал в Афганистан.
         Писал не часто, понемногу,
         Потом надолго замолчал…
         Узнали позже – ранен в ногу,
         Когда дрались за перевал…
И вот вернулся из Афгана,
Не говорит, и нет руки…
И взгляд его – пустой и странный,
Как чёрный омут у реки.
Его виски совсем седые,
Он спать не может по ночам,
Страдают вместе с ним родные,   
А он не кажется врачам.
Узнал о многом от Сергея,
Он дал читать его блокнот,
Лицом болезненно бледнея,
И сжав в полоску жёсткий рот.
Писал Сергей довольно скупо,
Рукою левой выводил,
Он будто каялся кому-то,
Он будто с Богом говорил.
         Дымилась порохом бумага –
         Сраженья, даты, имена…
         Атак отчаянных отвага,
         Потерь жестоких времена.
         Приказ и совесть не сверялись!
         На перевалах и в горах               
         Селенья древние сжигались,
         Мечети рассыпались в прах…
         В долине «Тихой», возле речки,
         Аллаха – вольные стрелки,
         Зажгли машины, будто свечки,
         И русских пленных – у реки…
         В горах засевшие «душманы»,
         За веру и очаг родной,
         Дрались, как наши партизаны,
         В том 41-ом, под Москвой…
И парни-сверстники – солдаты,
Забыв домашнее тепло,
В Россию верящие свято,          
За смерть своих платили зло.
В селении, где русским пленным,
Устроен был жестокий ад,
Давили Бэ-Тэ-эРом «стены»,
Их человеческих «преград»…
А в кишлаке мятежном, горном,
Был дан приказ: «Живых – не брать»!
Там между совестью и долгом
Не приходилось выбирать!
И умирали у дувалов,
Уткнувшись в камни головой,
И поливали кровью алой
Песок и пыль страны чужой…
         Война! Война! Кто разберётся –
         То – справедливо, это – зло,
         Жизнь дешева, и смерть смеётся,
         Ей, стерве, крупно повезло,
         Ей безразлично – смерть, увечье,
         Афганец, русский ли, при том,
         Война и Смерть – тандем извечный
         И человечеству знаком…
Сергей бывал в боях штормовых,
Был ранен, но вернулся сам,
А сколько их в гробах цинковых,
По русским весям, городам?
А сколько их осталось где-то,
Где чернота от воронья?
Россия в чёрное одета       
Под бум газетного вранья…
И обелиски, обелиски…
И в деревнях и городах,               
Убитых и пропавших списки
У военкомов – на столах…
А похоронки, похоронки…
Идут в панельные дома,
И материнский голос тонкий
И плач – услышала страна…
         Сергей писал, как оскорбили
         Статьи газетные о нём,
         Его агрессором «крестили»,
         «Как будто по сердцу ножом»
         А я впервые испугался,
         Задумавшись над дневником,
         За тех из них, кто жив остался,
         Но в 20 лет стал стариком.
         Что стало с нами и с Россией,
         Когда бросаем грязи ком
         В мальчишек, что едва живые
         С войны вернулись в отчий дом?
         С бесчеловечной властью Некто,
         Без права жить и выбирать,
         Направил их, как к чёрту в пекло,
         И убивать… и умирать…
О, Родина! Твои просчеты,
Вождей твоих неумный раж,
Несут на смертный бой солдаты,      
И вот уже в который раз!
Так защити их Честь и Имя.
От дурака и пошляка,
А раны их врачует время,
Они ещё болят пока…
Сергей, я встану с тобой рядом,
Хоть камни с неба! Хоть потоп!
Чтоб шельмовать никто и взглядом
Не смог сейчас, да и потом…
Я тоже – малая частица
Великой Родины моей,
Не отшвырнет она десницей
С войны пришедших сыновей.