Как я ненароком стал теоретиком геноцида

Пруфов не спрашивайте. История 6*. Как я ненароком стал теоретиком геноцида

Examples of translating «pizdarija» in context:
Hrpa pizdarija. — That's all rubbish.
Ovo je pizdarija! — This is bullshit!
Postovani clanovi uprave, pizdarija nas je snasla. — Fellow board members, we have a problem.
contdict. com / translate/bosnian–english/pizdarija

А чо сразу Юлиус Штрайхер? Он, может, хотел хорошего, мировой заговор, например, вывести на чистую воду или, например, молодежь патриотически мотивировать, или, например, популяризовать науку, в меру своего понимания. А его сразу за шею, и мешок на голову. А никого же лично газом не травил.

Нет, ну, конечно, я не могу вполне претендовать на звание. Результаты получились более скромные, и я всего–навсего популяризовал науку, в меру своего понимания. Но, может быть, и на этом примере можно чему–то научиться — тогда наши с дядей Юлиусом жизни прожиты не зря, так? Те, кто учится исключительно на собственном опыте и считают, что они всё умеют просчитать на все ходы вперед, могут соскочить прямо здесь, чтоб не расстраиваться. Я ведь изложу совершенно непедагогический пример неполезности сообщения правды, хождения в народ со своим просвещением, без которого народ вполне бы мог бы обойтись.

А теперь — о популяризации науки в обстановке, максимально приближенной к боевой.

Что сказать, были в моей, в целом непримечательной, жизни периоды, когда я не мог читать прозу в жанре триллера — объективная реальность, данная в не всегда приятных ощущениях (ТМ), была всяко увлекательнее коммерческих выдумок. Я до сих пор не могу, например, забыть, как сорвалась, не по моей вине, чудесная операция по переправке меня к повстанцам в багажнике ооновского автомобиля — учитывая таланты участников, результатом ее вполне могло оказаться только то, что я бы сейчас о ней вам не рассказывал. Общагу Межуниверситетского центра, где я одно время жил, разбомбили через пару дней после того, как я съехал — вот почему Бог некоторых хранит, возможно, незаслуженно? Никогда не занимались туризмом на территориях, контролируемых неизвестно кем неизвестно зачем, с сопутствующими вооруженными мужиками, которые заходят в автобус и внимательно кого–то выглядывают? Вот это всё такое держит в тонусе, типа.

Кстати, кто–нибудь помнит/слышал про удивительную политику России времен войны за Югославское наследство? С одной стороны, митрополит Петербуржский–и–Ладожский (помните такого? нет, конечно, и слава Богу), ихтамнеты, обнимашки с Милошевичем, а с другой — безостановочные поставки отколовшимся республикам горючего и материалов, без которых они не смогли бы защищаться. Сейчас в России, по некоторым причинам, чаще вспоминают соучастников преступлений (что характерно, безуспешных), шойгов всяких, а не тех, кто беспринципно, но умело поддерживал дипломатический баланс. Так вот, общеизвестный в тех краях я самим своим присутствием на официальных мероприятиях, на русском паспорте, во время боевых действий, выглядел знаком поддержки новорожденной Хорватской республики со стороны, по–минимуму, каких–то русских кругов. Что в какой–то степени соответствовало какой–то действительности, потому что кабы хотели, меня бы как–нибудь остановили (телефонным звонком, например). Но не в той степени как местным думалось. И даже это еще не вся история. Вот нынче все хвастаются своим хилым статусом иностранного агента. То ли дело в прежние времена, и агенты были толще, и мало кого это волновало. У меня ведь было три совсем разных дела в ту поездку. Личное — я хотел удостовериться, что все мои друзья пережили ход событий, и как конкретно. Общественное — формальным основанием официальной командировки было участие в международной конференции по применению математики в химии, чем я тогда активно занимался. Гуманитарное с оплатой командировки — выяснить на месте и дать рекомендации по американским инвестициям в промышленность Боснии сразу по завершении боевых действий (чем они кончатся, было более–менее ясно). Деньги мне выдали наличкой без расписки, в коридоре в Пекине, на билеты хватило. Почему я так непринужденно о таких вещах рассказываю? Потому что предоплаченный продукт был — не тихий внутренний отчетик, а легитимная, большая, иллюстрированная статья для отраслевого журнала, которая и была своевременно опубликована, поставив мой личный рекорд по числу совершенных американской редакцией опечаток. Пролетел я не с друзьями (все были живы, правда, один в психушке, одного помурыжили в контрразведке за знакомство со мной, все — с ужасными воспоминаниями) и не с иностранным финансированием. Пролетел я с научной конференцией, во время которой, из соображений понтов и эпатажа, решил показать изумленной публике, что математику можно применять не только к химии.

Сама история — в пару абзацев, это я к ней такими широкими кругами подвожу, потому что атмосфера интереснее самой истории, а без погружения в нее смысл истории (как вообще такое могло получиться) остается не столько непонятным, сколько неправдоподобным. Вся история с международной конференцией именно связана с тем, что в условиях войны и недостатка международной солидарности любая конференция — больше, чем конференция. Вокруг нее всегда будут происходить какие–то типаполитические движения и появляться там могут, внезапно, влиятельные люди. Не при научных докладах, конечно, а, по большей части, на сопровождающих мероприятиях, цель которых — поднять интерес и раздуть значимость. Там вообще, попутно, всякое литературно–годное происходило, учитывая, что на такие мероприятия, ожидаемо, приезжают иностранцы, как–то связанные со страной.

Вот, скажем, не(трудно)забываемое: сидим мы вечером за столиком, пьем хорошее местное вино с двумя коллегами, заслуженными профессорами из Франции и США. И по ходу выясняется (для меня, они друг друга давно знают), что профессор из Франции ребенком был евреем из Истры и спасся от усташей, как многие тогда, со всей семьей на лодке, на которой они перебрались на ближайший остров, уже оккупированный Италией (там евреев не преследовали — чем фашизм отличался от нацизма). А вот американский профессор в юности чудом спасся из б. Югославии после того, как его назначили бандеровцем... пардон, хорватским националистом, т.е. типаусташем. В СССР бытовало идеализированное представление о титовской Югославии, поскольку по факту она была, конечно, гораздо лучше СССР. Но это не отменяет факта обнаружения в наше время старых шахт, забитых трупами. При Тито в гитлеровцы записывали, с очевидными последствиями, всех националистов, даже четников, которые с немцами воевали. Сам факт нашей вот такой вот тогда компании иллюстрирует, что все же новоюгославские республики с самого начала были уже чем–то лучшим, в сравнении с б.СФРЮ, не говоря уж о временах 2МВ. Председателем нашей конференции был, как всегда, Трина, тогда главный хорватский химик, специализацией которого как раз были математические методы. Я, конечно, воспользовался знакомством и взял мини–интервью для своей будущей статьи, попросив объяснить, почему вместо "всё для фронта, всё для победы", у вас в разгар нападения милошевичевской Сербии, Институт Ружер Бошкович продолжает, на немецкие гранты, заниматься физической химией? Он тогда сказал незабываемую фразу: "Будь иначе, чем бы мы от них отличались? Борьба–то за что?" Впрочем, если вспомнить, сам Ружер жил тоже не в самые простые времена, однако находил способы от своего времени отсоединиться.

Так вот, что я там учинил–то... Вне официальной программы, как часть развлекательно–банкетного дополнения, было объявлено, что Сергей (т.е. я) порадует нас научным юмором на актуальную тему — применение математических методов и законов физической химии к социальным процессам. В формате большого пленарного доклада со многими иллюстрациями. Под названием "Классическая теория гражданских войн". А потом уже выпьем. А не до. Прямо перед докладом на трибуну поднялся Трина с кратким вступительным словом, которое звучало примерно так: "Ну, мы же все знаем Сергея. Давайте не будем его убивать прямо здесь." Некоторые, может, не поняли, за что. А вот украинцы, наверное, поняли степень моей бестактности. Официальная линия всегда была — на независимых нас напала Сербия (остаточная Югославия). Какая гражданская война, нах? Мы — другой народ, нах! Всё так — вблизи. А на расстоянии — Югославия же долго была одна страна, и разница между словенцем и косоваром, не говоря уже про между сербом и хорватом, для совсем посторонних людей неочевидна. Вот прикиньте, почти век всему миру угрожал СССР, с сопутствующим убийством многих миллионов ни к чему не причастных людей. Когда он развалился и, как водится, все со всеми разосрались, догадайтесь с трех раз, каждый ли бразилец (канадец, американец) сходу понял разницу, например, между киргизско–узбекским и русско–чеченским конфликтами, войнами в Таджикистане и в Молдавии? И не надо на меня гавкать, я не на стороне Путина–и–Милошевича. Просто все как–то забыли, что в точности такие же как сейчас действия РФ первой половины 20 века в Украине, Польше и на Кавказе до сих пор называют Гражданской войной — потому что б. Российская империя же, тюрьма народов, и кто там будет разбираться, чья какая клетка в этой тюрьме. Да прав я, прав. Только прикиньте, сколь уместны такие рассуждения иностранца на территории воюющей страны. Обидно же. А мне что делать? Какой ни юмор, а научный — т.е. технических ошибок быть не должно.

В общем, изложил я им всю правду, с картинками, в легко усвояемом виде. Всю теорию социальных конфликтов и гражданских войн, в терминах термокинетики, анализа поверхностей политического потенциала, графов политической связности, теории фракталов и теории ветвящихся процессов. Идеи Гумилева представил в виде формул (как будто так и было), определил Гиббсовский социальный потенциал, показал квант политического просвещения на красивой картинке (представили этот квант, да?). По ходу, в понятной форме рассказал, как теория цепных процессов объясняет (и направляет), казалось бы, иррациональные действия террористов и подсказывает нам научно–обоснованные методы перевода гражданских конфликтов в партизанские. Показал, как в нормальных условиях недостижимые политические состояния можно–таки достичь путем не самоочевидного Франк–Кондоновского процесса. Показал, как принцип Кертина–Гаммета помогает достичь в обществе целей, не разделяемых большинством. Как превратить Гауссово распределение в политическое оружие. Смешно, да? В такой форме оно всё воспринималось на раз, оно было, особенно вблизи линии фронта, убедительно. А в аудитории присутствовали, по разным причинам, и те, кто быстро делал политическую карьеру, и те, кто был к таким людям вхож — ну, бывает такое в переходных состояниях, в точках бифуркации, про которые я им тоже, с радостью глухаря на току, всё и излагал. И под конец объяснил (во время войны, да), на основе знакомой всем присутствующим теории фракталов, почему у них с их суверенной республикой или ничего не получится, или получится не то, о чем мечталось. (Если кто не в курсе — я лично всегда был за сохранение старой Югославии — но не ценой массовых убийств.)

Фокус там очень простой. Человеческие сообщества имеют фрактальные характеристики по многим параметрам. В частности, в многонациональных государствах, с течением времени, географическое распределение населения по национальному признаку приобретает фрактальный характер. А фрактал, он такой: кусочек отрежешь, получишь опять фрактал. Именно поэтому козья морда почти всегда получается с национально–освободительной борьбой. Только себя освободили, и — вуаля! — немедленно стали угнетателями кого–то другого. На КДПВ именно та картинка, что я им тогда показал, это копия из статьи по материалам того доклада. Распределение сербского населения в новой Хорватии. А на словах еще добавил, что это только вы сами с собой говорите "Краина", а все остальные называют эту часть нынешней Хорватии Сербская Краина, и население там не понаехавшее. За что боролись–то? За свою свежую страну с большим процентом населения, которое будет вечно на сторону смотреть? Стоило оно того? Вот такой научный юмор получился. Нет, ну а что я должен был сказать? Фрактальная структура обществ — непреложный факт. Национально–географическое распределение в Хорватии — данные переписи. Ну что? На тот момент, когда движуха была еще в процессе, мне и в голову не пришло, что всю эту научную истину лучше бы придержать при себе — потому что она выглядела очевидной и общедоступной. Но ведь эти данные надо было еще поискать и осмыслить. А тут, бабах, все вместе и с научным обоснованием. Прямо проставил красный флажок.

Я чо, я ничо, вернулся, извернулся, еще и статью опубликовал — в том же издании, где впоследствии мне удалось пристроить свой самый любимый текст, "Экспериментальное изучение дырки в бензольном кольце". Но за событиями следил, что не слишком помогало, потому что полную картину последующих событий я получил только через несколько лет — там не всё было на виду, а приключения мои продолжались уже в совсем других частях Земного шара. Впрочем, именно там мне кое–что кое–как и стало попадаться, заставившее сопоставить даты и тягостно задуматься. Вот вы помните кто был Карлос Менем и как он отметился в войне за Югославское наследство? А кто был Гойко Сушак и почему я об этом вообще спрашиваю? Ладно, это я так, это же мне надо было следить, а вам не надо. Гойко Сушак был югославский эмигрант в Канаде, где успешно занимался ресторанным бизнесом. Именно его избрало юное правительство Хорватии, со старым заслуженным хреном Тужманом во главе, в качестве министра обороны. После Сердюкова это нас не удивит, правда? В отличие от Сердюкова, правда, Сушак выиграл войну — оружием, которое ему быстро и не вполне законно доставил тогдашний президент Аргентины Менем — до него быстро добрались через хорватские общины в С. и Ю. Америках. Тужман, оказывается, знал, зачем на этом посту человек, плотно включенный в канадскую диаспору. Но если бы это была вся история. Когда до меня стали доходить некоторые детали, я с изумлением стал узнавать (возможные) следы собственных научных рекомендаций. Скажем, это же я рассказывал: чтоб с какой–то группой расправиться без последующей Гааги, ее надо поднять на борьбу, чтоб всё выглядело легитимно. А если они не хотят бороться? Именно для этого существуют первичные теракты. Это я в теории цепных социальных процессов излагал. Вяжите меня, теоретика терроризма! В природе, как некоторые рассказывают, Гойко Сушак со товарищи заезжал на холмы и пулял по сербским деревням, вроде, из базуки. Некоторые рассказывают также, что ему для оформления нужна была помощь местного начальника полиции, этнического немца, который уперся рогом, и в результате то ли сам застрелился, то ли не сам. Но восстание в Краине было успешно развязано и вскоре использовано для того, чтобы зачистить регион от проживавших там многими поколениями краинских сербов. Немедленно узнаем (возможные) оргвыводы из других моих научных изысканий. Вяжите меня, теоретика этнической чистки!

И ведь уже не спросишь, и Сушак, и Тужман умерли вскоре после событий. Оставив для Гааги лично меня. Может быть. А может, оно просто так совпало, но поди проверь. Приходится с этим теперь жить, что довольно неприятно, потому что я любил Краину, это был, до всех событий, какой–то кусочек идиллического, сельского 19 века. Я помню, как–то приехал, а там был (солнечный, теплый) день, когда на каждом дворе резали свиней. Визг, запах паленой щетины, и всё это на фоне большого, качественного памятника Николе Тесла, который был именно из этой деревни родом. Сейчас ничего этого нет, все здешние крестьяне — беженцы, эта жизнь утрачена, как ранее в польских штетлах, и, может быть, когда–нибудь появится свой Исаак Башевис–Зингер, и уже тогда, постмортем, мы узнаем про нее изнутри.

Так о чем мы говорили? Научный юмор, типа?

Публикация вне юрисдикции РФ:
ria–rosbolt. medium . com/ как–я– c7a525d3fec1

*История 5: america. d3. ru/ prufov–ne–sprashivaite– istoriia–5–ekonomicheskii–prognoz–na–posle–vyborov– 2002553