Рассказ стюардессы

Меня поймёт лишь тот, кто любит облака,
Меня поймёт лишь тот, кто любит самолёты,
Чьи мысли тяжелы, и бледен мир, пока
Мотор не запоёт, прибавив обороты.

Пробив густую сеть из пуповин огней,
Как вызов, как вулкан, как в стиле баттерфляй
На взмахе человек, иль на исходе дней
К невидимым богам надежды полный взгляд,

Возносится в зенит крылатая игла
И, выбрав курс, скользит над пенным одеялом,
Разлитым без границ. И только лунный глаз
Струит холодный свет надменно и устало.

В салоне полумрак. Когда я появлюсь,
Невольно привлеку всеобщее вниманье.
Я к каждому из вас любезно повернусь,
И очередь из рук стаканчики снимает.

За каждою рукой особый перезвон
Желаний и причуд, страстей и вдохновенья.
И так порой звучит мой бедный камертон,
Что хочется сказать без всякого стесненья:

– Мой милый пассажир в 12-м ряду,
Всё сбудется, усни и сердце не насилуй!
Судьба сведёт нас вновь в каком-нибудь году,
И я спрошу: ну что, ты сделал как приснилось?

Звонок! – меня зовут. Бледна как полотно,
Не может говорить, в глазах и страх, и мука.
Врачей, конечно, нет. Спасение в одном:
Даю нашатыря и растираю руки.

– Посадку, командир! Прошу тебя, садись!
Нельзя, чтоб небо смерть из рук моих кормило.
Сменился гул турбин, – ныряет лайнер вниз,
Меняя то, что есть, на то, что только было.

Последней на траву пожухлую сойду,
Устало улыбнусь высокому пилоту.
«Судьба сведёт нас вновь в каком-нибудь году…» –
Меня поймёт лишь тот, кто любит самолёты.

1985, 14 января