Весеннее признание. Житейская история

             Продолжение

    2      Наступило «завтра». Наверное, мы оба ждали это «завтра» нетерпеливо. Но встреча не состоялась. Позже, через три дня, когда я, стараясь ни о чём не думать, нечаянно узнала, что Николай в больнице, что ему удалили аппендикс. Я поспешила в магазин за гостинцами, но узнала, что после операции можно ему есть только бульон и печёные яблоки или печёную тыкву, и с этим нехитрым угощением пожаловала в больницу.
          В палате я увидела его лежащего с закрытыми глазами.  Стараясь быть осторожной, я нежно спросила:
          - Вы живы?
          Он не хотел открывать глаза, думая, что видит сон. Мой голос звучал заботливо и нежно.
          - Вы живы? – повторила я. Теперь в голосе звенела тревога.
          Он чувствовал, как сладко млело его тело, даже боль, которую он ощущал, казалась сладкой. Он открыл глаза и увидел моё испуганное лицо. Он продолжал видеть сон с открытыми глазами.
          - Оля, дорогая, - прошептал он.
          - Значит жив, раз болтает глупости, - подумала я и заулыбалась.
          - Скоро поднимусь, и буду учить кататься с гор, - уверенно сказал он, напомнив мне, как я упала на ровном месте.
          Мне показалось, что смех прозвенел в горах. Снег, горы, небо ответили эхом.
          - Согласна, я прилежной буду ученицей.
Потом, слегка пожав ему руку и оставив «гостинцы» на тумбочке, стала прощаться:
          - Выздоравливай. До встречи!
          Он, задержав мою руку, прошептал:
          - Не уходи…
          - Я буду приходить…
          Чувство любви и благодарности подступало к горлу, и снова появилась нежная страсть.

3  Выздоровление словно торопилось. Когда его выписали из больницы домой, мы снова встречались. Сначала очень медленно бродили недалеко от его дома. Он уставал, но молчал. Время шло быстро. И наконец на лыжах стали бродить по горам.
          Однажды мы остановились и уселись на снегу в молчании. Это был первый день весны. Он всё ещё не знал, как начать разговор. Скрипели верхушки сосен, были слышны и другие прощальные звуки зимы, словно подсказывали, что вот она весна – пора любви уже здесь. И в душе тоже весна самая яркая. И он заговорил. Но о чём-то другом, а не о том, чего мне не терпелось услышать. Его «философия» была наивна, честна и удивительна. Это было радостное и, возможно, бессознательное утверждение жизни во всех её формах и проявлениях:
          - Я живу в этом мире, он мой, стало быть, он хорош, и я люблю его. Чудесны горы весной и зимой на заре, когда золотятся их снежные макушки, и на закате, когда солнце смешное, как медная тарелка, висит, зацепившись о сучья сосен. Чудесен снег, похрустывающий под лыжами…
          Потом он рассказал мне о себе. Это был верный путь к моему сердцу, отзывчивому и к горю, и к радости, и добавил по-немецки:
         - Nettes Mеdchen, ich liebe dich.
        - Что? – спросила я, хотя и знала, что он мне сказал. В институте, как и в школе раньше изучали немецкий язык, на котором я прилично могла общаться. Разумеется, в переводе не нуждалась и обрадовалась, что это признание относилось ко мне, а именно то, что я хорошая девушка (девочка), которую люблю.
          - Но… давай будем пока лучше друзьями. Хочешь быть другом?
          - Хочу. Очень.
Я объявила Ни, что была бы рада, если бы на прогулках были и наши однокурсники. Он обиделся. Но смирился. В этот вечер мы попрощались, и нужно понять, с какими чувствами. Я, обрадованная его признанием, придя домой, захотела посмотреть на себя в зеркало. И в это время была сама для себя замечательна, царицей, феей… Вот ведь глупость, как размечталась! Стала думать о нём, потому что влюблённая девушка думает о юноше так же хорошо, как и о самой себе.

        Начало читать http://stihi.ru/2021/08/30/2618