Публикация в сборнике Зори над Великой

Искушение

Я Бога бы не просила,
Когда бы сама могла.
Какая такая сила
С тобой нас сюда несла?

Прерывистый скрип уключин.
Приплыли. Суши весло.
Не хуже ты и не лучше.
Кому же, кому назло?

Сладка, словно мёд, отрава.
Держусь из последних сил.
О, Господи Боже Правый,
Спаси же меня, спаси!

               
Не сбылось

Как звенит мелодией печали
Жёлтый лист.
Сад притих и птицы замолчали.
Воздух чист.
Белых астр взлохмаченная нежность –
Будто крик.
До зимы – два шага в неизбежность –
Краткий миг.
Сколько тёплых дней ещё осталось?
Гложет грусть.
Жаль, не всё сбылось, о чём мечталось.
Ну и пусть.


Милый, милый…

Милый, милый, пахнет снегом рыжая твоя дублёнка.
Из прихожей хлынул холод. В дом мой тёплый проходи.
Я хотела бы свернуться с томной грацией котёнка
На твоей большой ладони и прильнуть к твоей груди.

Для тебя мои старанья. Дом мой – пристань, тихий берег
Из живых воспоминаний, дум, объятий и стихов.
Я тебя приму, конечно. Я тебе, конечно, верю.
Притворяясь, что не слышу аромат чужих духов.
               

Ожидание

Где ты? За дальнею далью
Мысли твои не слышны.
Больше не буду скандалить.
Просит война тишины.

Лижет дорогу позёмка,
Жалобно песню поёт.
Ветер-посланник негромко
Имя моё назовёт.

Ты ли откроешь ворота,
Скрипнешь доской на крыльце?
Зеркало старое, что ты
Так изменилось в лице?
               

Точка невозврата

Всё меньше, меньше общих тем.
Прохлада в чувствах. Раздраженье.
Недоуменье, а затем –
Апофеоз – неуваженье.

Смятение. Внутренний разлад.
Предощущение утраты.
И не поймёшь, кто виноват…
Свершилось… Точка невозврата.
               

Ночной ангел

Спал натруженный город,
А над ним сквозь метель,
Невзирая на холод,
Светлый ангел летел.

И не важно, что кружит
Снег, сбивая с пути,
Знать, кому-то он нужен,
Если всё же летит…

Сквозь бетонные стены
Проникающий взор –
Он несёт неизменно
Свой извечный дозор.

Наши ангелы – с нами –
От беды берегут.
Перед ними мы с вами
В неоплатном долгу!


Детство

Что я помню из давнего детства?
Ширь бескрайних кубанских полей,
Звон цикад, умиляющих сердце,
Вдоль дороги ряды тополей.

Быт неспешный казачьей станицы
В бесконечных и вечных трудах,
И родителей медные лица,
И камыш на заросших прудах.

Помню яблонь поникшие ветки
Под немыслимым гнётом плодов,
Доброту тёти Любы – соседки,
Ароматы цветущих садов.

Воды мутные тихой Кубани,
И коварство её омутОв.
Осетров на верёвке за баней,
В палисадниках буйство цветов.

Виноградники чинные, строем
Уходящие под небеса,
Нивы хлебные в сонном покое,
С птичьим звоном на все голоса.

Помню тяжесть упругих колосьев,
Что склонялись в полях надо мной,
Когда руки раскинув и косы,
На земле я лежала родной.

Благодатные земли Кубани,
Вы, в каком ни была я краю,
Мне всегда свою силу давали,
Мне давали защиту свою.

Там прошло невесёлое детство,
И всё меньше и меньше родня,
И щемит по местам этим сердце,
Где девчонкою помнят меня.

А я помню весёлые блики
На пожухлой от зноя траве,
И икон вдохновенные лики
В доме бабушки доброй моей.

И когда она только молилась?
И когда она только спала?
День и ночь баба Катя трудилась,
Для других свою жизнь прожила.

Как любила свою бабу Катю
Понимаю я только сейчас.
Но вот слов рассказать мне не хватит,
Как любила сама она нас.

Дед суровым и пристальным взглядом
Почему-то запомнился мне.
На груди было тесно наградам,
Только ногу забыл… на войне.

И когда он по каменным плитам
Гулко культей своею стучал,
Нам, детишкам – сопливым, немытым
Тихий ужас какой-то внушал.

О войне лишь по книжкам мы знали.
Дед о ней не хотел вспоминать,
И добытые кровью медали
Он совсем не любил надевать.

Дед мой яростным был атеистом.
Церковь он обходил стороной.
Презирал христиан и баптистов,
И сторонников веры иной.

Но когда он с войны возвратился,
Смог он бабушке веру простить,
А потом даже дед согласился
С тем, что внуков бы надо крестить.

Баба Катя тогда говорила,
Что с войны он вернулся иным
Вот такое война сотворила
Диво дивное с дедом моим.

Как же памятны ваши объятья!
Как же вы далеко-далеко -
Моя добрая бабушка Катя,
И суровый мой деда Сашко!

Да, давно уж они на погосте,
И над ними не звёзды – кресты.
Мы ж заезжие редкие гости
Обрезаем сирени кусты.

И глядят без следа укоризны
С фотографий поблекших сейчас,
Наши деды, что нашу Отчизну
Беззаветно спасали для нас.

Память вновь одеялом лоскутным
Накрывает меня с головой.
В моём детстве на радости скудном,
Что-то блещет, как лучик живой.

Это память напомнит подспудно,
Почему было так хорошо,
Хоть и голодно было и трудно,
Тогда все были…живы ещё.

Как частицы мозаики сложной
Я не в силах в картину сложить,
Так и детство своё невозможно
К сожалению, снова прожить.

Не увидеть любимые лица,
Ладно, фото хоть целы пока.
Может быть, всё ещё повторится?
Только где? Только с кем? Только как?
               

Эра Водолея

Всё тяжелее, тяжелее бремя.
Вступил в права великий Водолей.
Пришло, как кара, каиново время.
И не бывало времени подлей.

Жируют, попирая все законы,
Семейки новоявленных иуд.
Пройдут года, потомков миллионы
Их имена во веки проклянут.

      
В парке Успенско-Никольского храма

У осени печальные глаза
С какой-то неземною поволокой.
Вот также в храме смотрят образа
В своей непостижимости глубокой.

И возвещает звон колоколов
О том, что лето жизни миновало,
Что время покаяния пришло,
А сделано, а сделано так мало…

В листве осенней колокольный звон
Увязнет, постепенно затихая,
И хлынет тишина со всех сторон –
Торжественная, кроткая, глухая…


А ночь всё длилась

А ночь всё длилась, длилась, длилась…
Глухая, скомканная ночь.
Четыре нА два не делилось.
И спать невмочь и встать невмочь.

По всем углам темно и тошно
Шуршал какой-то странный мир.
И так бесстыдно и роскошно
Луна справляла тайный пир.

Сквозь пустоту и полудрёму
Скользили дальние миры.
И всё казалось так знакомо,
Как тень компьютерной игры.

И всё казалось достижимо:
Едва помыслишь – ты уж там.
И только сумрак недвижимо
Ютился хищно по углам.

И чувство дикое свободы
Рвалось, как птица, из груди.
И стёрлись прОжитые годы.
Всё впереди… всё впереди…

И обнулились расстоянья.
Что день, что час, что миг – одно.
Но вот затеплилось сиянье –
Светлеет ночи полотно…

Когда же хлынет свет небесный,
Сжигая тени бытия,
Мне бесконечно интересно:
Где в это время буду я?!