Даёшь справедливость масштабов космических

Процессия пёстрая странная,
похоже, совсем не спонтанная,
хлюпик с лицом страдальца
мозг демонстрирует неандертальца
на блюде с икрой и орехами
с пюре, ветчиной и конфетами.
Сиреневый мозг с парой бороздок
украсил к тому же дивною гроздью
янтарного чуда - плодов винограда,
как же приятно, как же отрадно.

А тётя в цилиндре и валенках
несёт паука - он не маленький,
размером примерно с индюшку
иль с горку диванных подушек.
Паук отдыхает в узорчатой клетке,
лежат на спине его крупные детки,
приклеились лапками к телу мамаши
и просят то мошек, то мух, но не каши.

А следом старушка с огромным плакатом,
написано там "Прекратим все развраты!",
за нею старик тащит мамонта кости,
упитанный рядом трясётся от злости.
Средь них агитатор, он пылко внушает:
- Неправильный выбор всем нам угрожает!
Остаться мы можем без денег и крыши,
не все же сумеют попасть в нувориши!
Приличнее всех господин Канарейкин,
не зарится он на чужие копейки!

Тут юноша с взором нездешним горящим
из горла метнул словно камень из пращи:
- Даёшь справедливость масштабов космических,
довольно с нас жизни годами критической!
А дядька вертлявый вскричал:"Славьте, славьте
чудесное время, великое время,
кто слышит меня от уныния избавьтесь,
спешите цветы наслаждения срезать!
Житуха сегодня настолько бесценна,
воззрения иные лишь мутная пена,
развитие повсюду и счастья всё больше,
а слышать иное так больно, так больно!

- Ура! - закричал дед, волнуя костями.
- Я должен обрадовать новостью маму!
Танцуйте и пойте, и жизнь прославляйте,
и мамонтов мне возрождать помогайте!

Такое вдруг там началось представление
такая активность, такое бурление,
что песни и вопли бомбили округу,
сквозь них прорывались рыдания и ругань,
но верх одержала на счастие радость,
сбежала пристыженно разная гадость.
Старушка плакат разорвала во клочья
и всех называла сынками и дочками.