поэма по мотивам древнерусских повестей, былин, ск

Далеко путь бежит, расстилается -
ровной скатертью синь хрущатая,
под ногой снег скрипит, осыпается
и сквозь веки свеча восщатая -
через тьму времен - чудо вечное -
как сквозь ткань пелен,
чуть посвечивает -

проступает писание красное.

. . .Зимой сумерки в Москве ранние.
Уж окраины меркнут дальние.

Пока тени ещё нерезкие,
пока доводы ещё веские,
проходили люди торговые.
Они окна в домах позавесили,
позакрыли ворота дубовые,
все железом да медью обитые,
спать ложились и спят, как убитые.

А как сумерки стали синие,
засверкали морозы инеем.

Зашуршали тут ветры ставнями. . .
Это время самое славное.

А на улице тени поскальзывают,
ветры молодецкие посвистывают,
матери детишек спать укладывают,
а метели ставнями подскрипывают.

Гаснут окна солнцем золоченые.
Наступает темень, темень чёрная.

Но не спят по кельям переписчики,
разделяют рукописи на кирпичики
да поставили свечу воска ярого,
да березовых поленьев в печь добавили.


Написали прежде всего заглавие.

А заглавие вязью украшено:
вьюн бежит, обрамляет плетением,
зеленеет поле растением. . .

Вьется путь по полям мимо Брашева.

Мне по нраву ночные бдения,
одеяние букв пунцовое
и листвы колючей, расхлыстанной
пук, встающий из рамы слова.

I.

Как положено, полууставом -
для удобства и четкости чтения -
выделятся буква а заглавии;
ну, а далее речи течение
начинается более плавное,
что роскошно в своём обрамлении,
в густолиственном одеянии. . .

Чужеземец, встань в отдалении:
нестерпимо страниц сияние!

Подожди же, когда опустит
Ночь над Русью своё покрывало,
чёрных воронов в степь напустит,
как не раз уже напускала
в лебединое белое стадо. . .

Вот и полночь уже настала.

Показалии писцы старание
и времён далеких деяния,
и в письме ученом искусство.

Течь реке в изначальном русле!

Как прекрасно строк замедление. . .
Но струёй, как воронкой крутит!
Чем сильнее, могучей течение,
тем страннее головы кружит,
забирает голосом круче,
убегает полями ниже. . .
Так вдова в своем горьком плаче,
ослабев, уже плачет тише,
лишь заламывает в горе руки...

А река течёт дальше, кружит.


Только храбрый радости вкусит
из заветной победной чаши!
Что задумался, буйный русич,
отстраняешь вино и брашно?
Ночь висит, чёрнея, над Русью,
славы путь ведёт через Брашево.

Слышишь трубы затрубили, заспорили
над осенними пожнями,пашнями?
журавли улетают за море,
а Москва отсверкала башнями,
скрылось из виду поле Брашево.

Это зарево будто ранено,
буквы стертые - все подковами.
Испотухли окраины дальние,
ночь вступила в седло золоченое.
В тишине неумолчным говором
лес шумит словно выморочь чёрная.

II.

Капли рос на травинках бусами.

Оперенье зари жемчужное
опоясало войско русское
и всю степь перевязью узкою,
перевязью пестрой узорною. . .

Дремлет стан гласом труб неразбуженный
между миром дольним и горним:
сторожит его стража русская. . .

Холодны предрассветные зори.
Вот дозор, осмотрев окрестности
возвращается, влагой утренней,
измочивши свои кафтаны.
Скоро солнце на землю грянет.
Испотухла звезда небесная,
собираются галицы в стаи,
просыпается племя мамаево,
ну а русичи уже встали.

Вот светает над вражеским станом.
Застонали, заныли телеги.
Ото сна жеребцы отряхаются,
потухают небесные реки,
посветлели восточные своды -
вот и солнце туманное всходит.


IIa.

Уже шлем да на бровь надвинут
и в доспехах, приготовясь алых,
уже меч из-за бедер вынут. . .
Постоим, как не раз стояли
в поле чистом за Землю русскую!

Уже встали поганых полчища.
Низко к холкам коней припадают,
уже близится час побоища -
полетит, лебедей избивая,
стая алчущих быстрых коршунов,
зазвенит тетива тугая,
и стрела полетит, изнывая.

. . .Дон шумит, лишь стихает в старицах,
белый пар над водой раскинулся. . .
День настал, и умолкли галицы,
и тут каждому жребий вынулся,-
кому радость петь, кому - слезы. . .

Из колодок московских вырвался
Дмитрий- сокол и в бой понесся.

А земля-то вся прогибается -
от великой несметной силы.
Как трава вои все пригибаются,
уже многих коса скосила,
а победа вновь отступила.

. . . Низко клонится солнце полудня.
Ещё ниже дружины русские.
Затрубили в горло луженое
загундосили в горлышко узкое
татарвы победные трубы.

Уже вести слышны печальные,
уж близки они, не хорошие:
нам не песни, мол, петь величальные
и не славу петь, как положено -
будем речи вести поминальные,
будут девы у нас не венчальные,
на сухие ветки похожие;
будут сироты наши деточки,
вокруг яблоньки - одной веточки,
рано град пойдет, станет падать,
будут крупные слёзы капать.

. . .Заскрипели, заняли телеги
татары по дуге окоема. . .
Где мертвы всходы русского дома
и младые Руси побеги -
принагнулись зелёные стебли
саблей острой под корень срезаны.
Храп и хрип поднимался над степью,
дождик шёл кровавыми резами
и калеными сыпал кунами,
воды полнились кровью и гулом,
бой всходил до самого неба,
а святое воинство Глеба
спать легло и надолго уснуло.

Уже бой по-иному поводит,
уже смертные чуя запахи,
опустило солнце поводья,
устремляя пути свои к западу.

Не житье всем случилось ровное,
а случилось поле огромное -
его жизнью всей перейти -
конца-края всё ж не найти.

Житье будет у них долговечные -
все в веках станет течь,бесконечное -
положили-тка вы головушки
во зелёной ли той дубровушке,
а и в радость себе на забавушку
заработали бранную славушку.

III.

А и не в пору ты, роля, заорана
и кулями вдосталь засеяна,
кровью красною роля смочена,
белым телом вся изволочена.
Ало платье в пиру всё изношено
и все в клочья плащи поисколоты. . .
Часть зерна уже а ролю брошена,
остальная в муку поизмолота.
Не метелью земля завьюжена,
не ко времени мыта дождиком -
окропила заря жемчужная
осень светлую, брань без роздыху.

А и не впору ты, роля, выжжена
и щитами вся огорожена,
виноградной лозою с листьями
не ко времени замороженой -
стар и млад потухают искрами -
уже мертвые изволочены
и копытами истолочены. . .
Вся ты,роля,в лоск исполощена
и копытами в прах повыбита.

Бело тело в пиру, знать, не сдюжило
и по роле чёрной развеяно.
А и кем ты,роля,порушена?
А и чем ты, роля, засеяна?
- Приходили сваты к нам ужинать
и по роле валились копнами -
бело тело в пиру было рушено
и конями роля истоптана.


IIIb.

Уж шатаются гости все чаще,
меч о меч ударяет гранями -
уж пошла поведенная чаша
с рудожелтым бракчливым мрамором.

Перевязью полки препоясаны,
чешуею сверкают латы,
отражается солнце ясное
на щитах и оплечьях красных.

И в пиру позабыты молитвы,
носит стрелы кровавым ветром,
а дружины славой повиты
и повенчаны с белым светом,
и повенчаны в поле с ветром
и на роле с травой зелёной. . .

О, земля моя русская, где ты? -
свет застило потом соленым.

Потемнели долы за чащей,
белый свет упадает за море, -
уж испиты хрустальные чаши
с рудожелтым бракчливым мрамором,
и уже не горят оплечья
светлым инеем все расшиты -

слушай, степь, наши русские речи,
лязг железа и стон убитых!

На щиты упадая червленые,
обливаясь росой кровавою,
на пиру повенчавшись со славою,
полк ложился на ролю зеленую. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не о жизни время молиться -
о победе! Дружинник-пахарь,
перед смертью светлеют лица
и, как лен, голубы рубахи.
Уже травы вокруг повыбиты -
битва-пир идёт величайшая -
уже полные чаши выпиты,
уже смерть видна всем легчайшая,
и победная близится чаша!

IV.

Да хранит Бог русскую землю!

Да храни её в мире,Боже!

Мы чужие земли не емлем,
наши тянутся по бездорожью. . .
Отряхая землю  с подошвы,
разве русский расстаться с ней может?

Нету летописей подобных,
только повести - окна узкие -
в наши души глядят жемчужные,
сеют слово, как обнизь дробную.

О земля моя! Раннею ранью
вся звенишь на рассвете чудно,
где Кремля золотые грани
индевеют морозным утром.
И до Дышащего слышно моря
звон далекий в тумане мутном.
А твой край - за горами крутыми,
за высокими чую всхолмьями,
за болотинами пустыми,
за лесами твоими огромными,
за полями твоими дивными,
за дубравами зело частыми,
что зверями наполнены разными
и источниками столь чтимыми.
Подпираешь сосновыми брусьями
ночи тёмные, светишь окнами. . .

Да устроятся земли русские!
В этом мире земли нет подобной.

Города со стенами крепкими,
сёла чудные и прекрасные,
столь богатые и столь лепые,
что дивятся народы разные
и другим народам рассказывают -
сколь прекрасны вы, земли русские!

Победительна и отважная!
Мастерами славна искусными,
что возводят кремли твои красные,
окружая зелеными спусками.


Ты на Ниве стоишь Нежатиной,
в битвах насмерть - на Калке и Воже.
Люди русские - нестяжатели,
" жизнь за друзи свои положат ",
Славу русской земли умножат,
мать-сырую землю засеют. . .
Сохрани её в мире, Боже!

Да хранит Бог Русскую Землю!