Таманской археологической экспедиции

Когда под суденышком дышит громада,
Пропал горизонт и вскипает бурун,
Когда облака собираются в стадо
И море бело от бесчисленных рун, –
Быть может, тогда подплывающий ныне
Припомнит, далекому предку вторя,
Угрюмым холмам – материнское имя,
Которого нет нераздельней: земля...

                *
Ты помнишь тот край, что обидел  поэта ?
На карте глобальной его не ищи.
Прибрежный поселок, где многие лета
Копают античность мои москвичи.
Где воздух, колеблясь меж солнцем и морем,
Под ветром ласкает, в безветрие жжет;
Где берег, как море, погоде покорен:
То ясен – то темен, то зелен – то желт.
А люди? – спасибо, они не устали.
Им домик таманский казался родным;
Вязать виноградный, палаточный ставить
И мерить ступени в усопший под ним.

Здесь град Гермонасса. – Пускай на бумаге
И буквы не те на медяшках монет.
Ведь плещется лагерь, названье на флаге,
Кто скажет, что этого города нет!

Ты помнишь, бродяга, на счастье не хваткий,
С лицом, дорисованным пылью у рта,
Нагнулся и отнял от глиняной кладки
Обломок керамики. В нем без труда
Увидели чуда – но только – частицу.
Он мал, но такое не прячут в кулак:
Смотрите, ликуйте, на солнце искрится!
И дрогнули губы в ответ: «Чернолак...»

Ух, гневался мастер, должно быть, и долу
Глаза опускал молодой ученик.
А мы отмечаем по свежему сколу,
Где наша работа. Осколков одних
Мы вынесли воз. На другие похожий
Наш первенец лета мог снова пропасть.
Рожденьем, судьбою и темною кожей
Так сходны они. Но упрямая страсть,
Каким-то чутьем натыкаясь на этот,
Обычный, знакомый, лишь тайн – никому,
Все тратила силы... и опыт и трепет,
И сродников долго искала ему.

Сезон отшумел. Как листву на подворье,
Гребем черепки – не в музей, а в отвал.
Я мой талисман, хоть с удачей в раздоре,
Не дал осквернить – для тебя воевал.

Белеет наш катер. И ждать не досталось...
У древней страны есть обычай такой:
Любя и прощаясь, хоть каплю, ну малость –
Монетку, осколок – своею рукой
Вернуть. Чтобы та не навек отпустила.
Кидай же смелее! Навесь иль подрежь.
Миг блеска в объятьях дневного светила.
Мгновенье полета над морем надежд.

Исчез? – Но вернется, как песня и парус;
Как детские слезы в глаза гермонасс;
Как память, которая передавалась,
И вечный призыв: «Докопайте за нас!»

                *
Родная, мы выросли, в истинной мере.
Года нам осколки, осколки – песок,
Что сыплем на письма. Когда-нибудь берег
Насыпят над нами, как небо, высок.
Кто тот небожитель!.. когда он прибудет,
Какое сокровище взять у земли? –
Но пусть он оценит
И пусть он полюбит,
Как мы
      ни любить
               ни хранить
                не могли.

Осень 1984