Под небом Италии

Ну полно хмурится, мой друг,
Ты посмотри, как хорошо вокруг,
Как всё цветёт и зеленеет,
И солнце ласковое греет.

Оставь все страхи, сожаленья,
И неуверенность, сомненья,
Ведь это, право же, мучение,
Когда в душе раздор и огорчение.

Грешно унынью предаваться,
Ведь жизнью надо наслаждаться,
Налей-ка лучше старого вина,
И осуши скорей бокал до дна.

Я вижу, что тебе не полегчало,
Быть может, одного бокала мало?
Скажи мне, что тебя тревожит?
Что бесконечно сердце гложет?

Мой друг поведал, что влюблён,
И потому так сильно огорчён,
Что девушка над ним смеялась,
И впредь встречаться отказалась.
Ты проживи хоть сотню лет,
Но от любви лекарства нет,
Нигде ты утешенье не найдёшь,
И быстро от неё ты пропадёшь.

Ну что ж, придётся выручать,
И друга от беды такой спасать,
Негоже сильно так переживать,
И, как свеча, от ветра угасать.

Но прежде надо всё о ней узнать,
Красотки любят всё скрывать,
Быть может, гордость ей мешает?
И также от любви она страдает?

К её служанке я в доверие вошёл,
И о хозяйке разговор завёл,
Чем занимается и чем увлечена?
И часом ли в кого не влюблена?

По простоте душевной та сказала,
Хозяйка от любви совсем пропала,
Не ест почти что ничего, не пьёт,
Перед распятьем слёзы часто льёт.
Когда же имя я счастливчика узнал,
Кто сердце у красотки той украл,
Я был приятно очень удивлён,
Моим ведь другом оказался он.
Но может, есть серьёзная причина,
И чувство ей нельзя своё открыть?
И клятвой с кем-то связана Кармина,
Не может отказаться и забыть?

Её отца потом, как оказалось,
От смерти друг когда-то спас,
И в благодарность, как и полагалось,
За его сына  дочь отдал тотчас.

Жених из Генуи приедет скоро,
О свадьбе, видно, той поговорить,
А может к ней уж всё готово,
Тут будет трудно что-то изменить.

А может, его вызвать на дуэль?
И шпагой всё решить теперь,
Но так не хочется кого-то убивать,
И его близким горе причинять!
В любви есть средство лишь одно,
Клин клином вышибают заодно,
Пусть влюбится жених в мою кузину,
В прекрасную и несравненную Диану.

Вот только как бы вместе их свести,
И жениха от наречённой увести?

А там прошу тебя, Амур, не подведи,
И дело к нужной свадьбе приведи.

Пока я думал и решал, как быть,
Приехала сестра к нам погостить,
И с ней Горацио был, младший брат,
Я им обоим был безумно рад!
Чтобы гостей порадовать, развлечь,
Охотой их на кабанов решил увлечь.

Нас утром разбудил не петушок,
А егерь, дунув в свой рожок.

И вот почуяла моя борзая кабана,
И сквозь кусты умчалась вслед она.
А мы, не пожалев своих коней,
Разгорячённые, помчались тут за ней.
В азарте мы друг друга потеряли,
И вепря, к сожалению, не догнали,
И тут из рощи чей-то крик раздался,
Как будто кто-то сильно испугался.

На этот крик я сразу поспешил,
Увидев вскоре, кто же это был,
Передо мной Горацио лежал,
 От раны на ноге тихонечко стонал.
А рядом был какой-то дворянин,
Совсем мне неизвестный господин,
Ему он рану на ноге перевязал,
О чём-то спрашивал и за руку держал.

Я, спешившись, к ним сразу подошёл,
- Что тут произошло? - у них спросил,
Кузен был бледен, на глазах слабел,
Но незнакомец за него ответил:
- Позвольте мне представится, синьор,-
Завёл тут незнакомец разговор.

Я знатный князь, Антонио Манчини,
И родом славным приглашён, Орсини.
В ваш городок из Генуи скачу,
Представлен буду нынче ко двору.

Они же наши давние друзья,
Увидеть там Кармину должен я.
Со мной ещё отец, друзья и слуги,
Что развлекают часто на досуге,
В пути же нам пришлось заночевать,
Уехал утром я один, не стал их ждать.

И вот скачу я по лесной дороге,
И слышу рядом чей-то громкий крик,
Я поспешил туда в большой тревоге,
И вдруг передо мной кабан возник.
Но нападать он на меня не стал,
А испугавшись, сразу убежал,
А юноша, как видно, с лошади упал,
От боли при паденьи закричал.

А вскоре нас нашла уже Диана,
И все, кто на охоте с нами был,
Она заметила, у брата была рана,
Что он был бледен и глаза закрыл.

Она в волнении кинулась к нему,
К Горацио родному своему,
- Ответь мне, брат мой дорогой,
Что тут произошло с тобой?
Глаза открыв, Горацио очнулся,
Своей сестричке слабо улыбнулся,
Сказал, что просто с лошади упал,
А дворянин ему помог, перевязал.

Тут на Антонио Диана посмотрела,
Смутилась и немного покраснела:
- За помощь от души благодарю!
И ненадолго в гости вас зову.
Подарок там хочу вам подарить,
Который вы не сможете забыть.

Антонио не смог Диане отказать,
Довольно уже ей переживать.

Мы все на нашу виллу поскакали,
Оливы часто на холмах мелькали,
Нещадно солнце южное палило,
Теплом повсюду в воздухе парило.

В постель кузена дома положили,
И рану на больной ноге промыли,
Пока Горацио лежал и отдыхал,
Слугу за эскулапом я послал.
Антонио себя в порядок приводил,
Но слишком уж задумчивым он был.

Всё о глазах Дианы вспоминал,
И как румянец на щеках её играл.
Несмело в дверь тут кто-то постучал,
Ответа вежливо и терпеливо ждал.

- Входите же, не бойтесь, я одет,
Поправлю только свой манжет.
Диана лик прекрасный свой явила,
Опять Антонио она благодарила,
Молитвенник ему свой подарила,
Потом о брате долго говорила.

Не торопясь, по парку погуляли,
И о себе друг другу рассказали,
Им вместе было очень хорошо,
Спокойно, безмятежно и легко.

Тут на аллею выбежали двое,
В глазах их было что-то злое,
Один из них, что с заячьей губой,
Нёс за спиной мешок большой.
Антонио тут обстановку оценил,
И сразу же, решительно спросил:
- Куда же вы, сеньоры, так спешите?
Прошу вас, без утайки расскажите.
Иначе всех я вас злодеями сочту,
И прямо здесь к ответу призову!

Из ножен тут же выхватив клинок,
Он приготовился им дать урок,
Решив всё выяснить сейчас.

Безмолвно схватка началась,
Они как будто этого и ждали,
Как молнии, тут шпаги замелькали.
Сверкала сталь, клинки звенели,
И виртуозно все оружием владели.

Антонио же выхватил кинжал,
Двумя руками отбиваться стал.
Ему, конечно, было нелегко,
Вот тяжело он ранил одного,
Но сам ошибки тоже допустил,
От них опасные уколы пропустил.

Антонио всё больше отбивался,
От выпадов с трудом он уклонялся,
Злодей один упал и не поднялся,
Со своей жизнью он расстался.

Зато второй ещё был полон сил,
Всё яростней уколы наносил,
Но тут Диана шпагу подхватила,
Решительно злодея поразила.
На шум тут слуги прибежали,
И на руки Антонио подняли,
И бережно до дома понесли,
Там на постель улечься помогли.

Тут доктор его раны осмотрел,
Воды горячей принести велел,
И операцию на месте ему сделал,
Потом Диану и меня позвал.
-Я сделал всё что мог,- он нам сказал,
- Но друг ваш много крови потерял,
Теперь уж вам прибавится хлопот,
Ему покой лишь нужен и уход.

Конечно же, Диане трудно было,
У двух постелей время проводила,
Сама старалась делать всё для них,
Для милых, дорогих своих больных.

Горацио поправился уж скоро,
И чувствовал себя довольно бодро,
Антонио же долго проболел,
И уезжать не торопился, не хотел.

Каждый день Диана приходила,
За здоровьем пристально следила,
Бывало, даже с ложечки кормила,
И ласково всегда с ним говорила.
И чувства, что неведомы им были,
Они в душе своей уже таили,
Любовь, как полноводная река,
Уж разлилась и затопила берега.
Уже им трудно было расставаться,
Антонио решился ей признаться,
Но тут Диана так ответила ему:
- Мой милый, спешка ни к чему.
Уж если так твоя любовь сильна,
Что жить уже не можешь без меня,
Ты дай мне клятву верности, обет,
А уж потом и я дам свой ответ.

И он ей перед всеми клятву дал,
Её одну любить до гроба обещал,
Но если он нарушит свой обет,
Ему на небе и земле прощенье нет.

К Кармине я решил гонца послать,
Должны уже они там правду знать,
Что он был ранен и не мог приехать,
И лишь недавно стал вставать.

Антонио нас всех расположил,
И каждый его в доме полюбил.

Но гости прибыли, которых ждали,
Мы обо всём почти им рассказали.
 Дон Сильвио, Антонио спросил,
-Мы знаем, как ты к нам спешил,
Но как сейчас ты чувствуешь себя?
Не будет тяжела поездка для тебя?
Ведь моя дочь Кармина ждёт тебя,
Помолвку нам откладывать нельзя,
И так мы много время потеряли,
Пока тебя, мой друг, везде искали.

- Я должен правду вам сказать,
Нечестно это было бы скрывать!
Как бы горька она вам не была,
Послушайте, прошу, мои слова.
Ведь вашу дочь доселе я не знал,
И чувств к ней никаких не испытал,
А здесь нашёл я настоящую любовь,
И на любые жертвы для неё готов.
Как мы бы свои семьи не любили,
Как матерей, отцов своих не чтили,
Нельзя в любви за нас решать,
Как вещи, по желанью отдавать.

- Как больно слышать эти мне слова!
Уж нет ли здесь какого колдовства?
Кто разум твой, Антонио, затмил,
Что обо всё на свете ты забыл?
А как же дочь моя, Кармина?
Ведь я уже считал тебя за сына,
Достойней, чем она, нет никого,
И ты несчастной сделаешь её.

Потупив взор, Антонио молчал,
Потом же дону Сильвио сказал:
- Я слов своих на ветер не бросаю,
И делаю всегда, что обещаю!
Отец мой, дон Энрике, предложил,
Ему в дороге компанию составить,
Рассказывал, как с вами он служил,
Меня хотел с Карминой познакомить.

Я согласился и спешил её увидеть,
Но невозможно всё предвидеть,
Я ранен был и всё же жив остался,
Прошу простить, что задержался.

Готов сейчас же с вами я поехать,
Но всё же прежде, чем уехать,
Со всеми должен я проститься,
За них перед распятием молиться.

С Дианой разговор особый был,
Он от души её за всё благодарил,
Сказал, что обязательно вернётся,
И от неё он никогда не отвернётся.
Ах, как легко порой влюбиться!
Но трудно счастья нам добиться,
Препятствий много будет на пути,
И все их надо как-то обойти.

С друзьями и отцом соединившись,
Удобно у ротонд расположившись,
Он всё им по порядку рассказал,
Лишь о любви к Диане умолчал.

-Тебя, Антонио, не первый год я знаю -
Сказал Мигель, когда он замолчал.
- Но что-то сильно я подозреваю,
Не обо всём сейчас ты нам сказал.

-Ты как всегда внимателен, мой друг,
Я неспроста задумчивым стал вдруг,
Наверно, уже хватит колебаться,
В любви к Диане я хочу признаться.

Тут дон Энрике с горечью сказал:
- Таких я слов совсем не ожидал,
Я с этим не могу смириться!
Как мог ты опрометчиво влюбиться?
- Я был беспечным до сих пор,
Небрежный вёл со всеми разговор,
Над чувствами чужими я смеялся,
Но в те же сети сам попался.

Немало знал я девушек прекрасных,
Весёлых, остроумных и изящных,
Со всеми я шутил и был раскован,
Но ни одной я не был очарован.

Диана же совсем другое дело,
Всегда добра и ласкова была,
И сердце каждый раз робело,
Когда со мною разговор она вела.
Любовь пришла, как юная весна,
И будто пробудила ото сна!

Теперь, когда я с ней в разлуке,
Душевные испытываю муки.
Сейчас же я пойду к Кармине,
Я обо всём ей должен рассказать!
И виноват ли перед нею ныне,
Мне нужно обязательно узнать?

Красавицу в саду нашёл я вскоре,
Среди высоких кипарисов и левкое,
Там соловей среди ветвей сидел,
И будто для неё лишь песню пел.
И голосу столь сладкому внимая,
Задумавшись, головку наклоняя,
Она в мечтах своих парила,
И никуда как будто не спешила.

Услышав шорох за своей спиной,
Она от сна как будто бы очнулась,
И мне невольно улыбнулась,
Подняв надменно носик свой.
- Прошу простить меня, о синьорита,
Что я посмел нарушить ваш покой,
Хочу я объяснить вам цель визита,
Не докучать вам обещаю ерундой.

Меня зовут Антонио Манчини,
Вы слышали, наверно, обо мне,
Из Генуи приехал я к Кармине,
Мечтал остаться с ней наедине.
- Синьор, вам наконец-то повезло,
Предмет мечтаний перед вами,
Мы все вас ждём уже давно,
Надеюсь, долго будете вы с нами?

- Увидеть вас хоть раз - уже удача,
Такой я вас себе и представлял,
И радостна мне наша встреча,
Её давно я с нетерпеньем ждал.
Надолго или нет, пока не знаю,
Но ничего я, право, не теряю,
Я хорошо здесь время проведу,
И просто так отсюда не уйду.

- Мне надо тут подругу навестить,
Меня вы согласитесь проводить?
И заодно меня беседой равлечёте,
Расскажете, как в Генуе живёте.

- Удел мужчин всем дамам угождать,
И их внимания терпеливо ждать,
Но если даме вы неинтересны,
Вы и в делах ей бесполезны.

И пока шли они в глубь сада,
О юности своей ей рассказал,
Среди лозы тенистой, винограда,
Всё прошлое своё ей описал.

Тут оленёнок вышел из кустов,
И подойти к Кармине был готов,
Но вот Антонио увидел, испугался,
И уже снова скрыться собирался.

- Жизель, не бойся, детка, подойди,
Никто тебя здесь не обидит,
Что принесла тебе я, посмотри,
Наверно нагуляла аппетит?
В ладошках протянула угощенье,
Рассыпчатое, вкусное печенье,
На зов Жизель тут подбежала,
И с удовольствием его есть стала.

- Откуда это чудо тут взялось?
Поведайте, что с ней случилось?
И не о ней ли вы недавно говорили?
Меня вы очень этим удивили.
- Её от верной смерти я спасла,
Когда в лесу совсем одну нашла,
От голода она так ослабела,
Что и подняться даже не могла.
Наверно, она маму всё ждала,
Но та к ней так и не пришла,
Или охотники в лесу её догнали,
Или серые разбойники поймали.

Теперь ей ничего не угрожает,
Я думаю, Жизель об этом знает,
И без опаски тут везде гуляет,
И мне, конечно, очень доверяет.
Она мне стала верною подругой,
Мы даже вместе иногда играем,
Она добром мне платит, лаской,
И мы друг друга любим, обожаем.

- Я вашим добрым сердцем восхищён!
Господь вас не оставит, убеждён,
Во всех делах вам будет помогать,
И от опастностей, невзгод оберегать.
Ну, а теперь, прекрасная Кармина,
Есть у меня серьёзная причина,
Одно нам дело надо обсудить,
И что нам делать с ним, решить.

Пока ещё детьми мы с вами были,
Наши отцы за нас судьбу решили,
И мнение наше с вами не спросили,
Заранее наш брак благословили.
Пусть что угодно требуют они,
Но только не покорности в любви,
Но я на это никогда не соглашусь,
И сердцу вопреки, я не женюсь!
Недавно был юнцом я беззаботным,
Богатым, остроумным, благородным,
Тогда я своё время не ценил,
С друзьями его праздно проводил.
Но встретил ангела я на своём пути,
Такой мне в целом свете не найти,
И навсегда теперь я предан ей,
Диане милой, дорогой моей.

И он поведал ей подробно обо всём,
Что с ним недавно приключилось,
Кармине он признался даже в том,
Что стать женой Диана согласилась.

- Антонио, я очень рада за тебя,
Но и моё сердечко несвободно,
Другого ведь давно люблю уж я,
И это богу, видно, так угодно!

- Так будь же мне сестрой, Кармина,
Прекрасная и благородная княгиня,
- А ты, Антонио, мне братом дорогим,
Мы наши семьи так соединим!
- Теперь, когда мы вместе, заодно,
Отцам своим нам надо объяснить,
С кем нам судьбой быть суждено,
И что без них нам не прожить.

Вернувшись в дом, где их так ждали,
Они в большом волнении сказали:
- Простите, что надежд не оправдали,
Но вам не нужно быть в печали.
Теперь мы будем братом и сестрой,
И нас не разлучит никто иной.
И если счастья вы для нас хотите,
С любимыми, прошу, благословите!

Дон Сильвио сказал немного грустно:
- Ну что же, если богу это нужно,
Не будем мы препятствий вам чинить,
Отныне видно, так тому и быть.

День радостный для всех настал,
И даже дождик литься перестал,
И раздавался колокольный звон,
Звучали шутки, смех со всех сторон.
Счастливо пары две соединились,
И белые голубки в небо взвились,
Все молодым желали долгих лет,
В любви, согласии прожить без бед.

Когда ты хочешь счастья для детей,
В свои права вступает Гименей,
Он всем влюблённым помогает,
Их судьбы навсегда объединяет.
И чтобы им врагом не быть,
Свою гордыню нужно усмирить,
Всегда их выбор надо уважать,
Кого любить, лишь им решать!