Стылость

По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Белла Ахмадулина)



В темноте было солнца нам мало,
обрывались дороги в туннеле,
только сердце упорно искало
горний свет в почерневшей скуде́ли.

Там, где выли шальные метели,
ты меня непредвиденно встретил,
на каком-то последнем пределе
в беспросветности стылой заметив…

Мощной силой, сметая преграды,
распластав по земле части неба,
нас вскружила любовь-торнадо
и снесла пылким вымыслом в небыль.

Мы стремились в хорошее верить,
всей душой утопая в том чуде, –
импульс радости был непомерен,
что казалось, — таким он и будет…

Даже волчья тоска отпускает
там, где двое встречают друг друга, –
не спасла нас попытка слепая,
всё водила настырно по кругу…

Подытожив расклад и причины
перепалок в пылу разногласий,
осознали: в замашках звериных
нет залога безмерного счастья.

Пресловутые тве́рди седьмые
не для нас раскрывали ворота, –
мы в туннеле своём позабыли
о заветных бескрайних высотах.

Небеса  испугались разлада 
и свернулись со страху в овчинку, –
обернулась медовая сладость
липкой болью с табачной горчинкой.





* твердь — в церковно-религиозной литературе: небесный свод, небо (обычно в сочетании со словом «небесная»)
** скуде́ль (церк.-слав. устар.) — то же, что глина; глиняный горшок, сосуд
У Творца моего (я скудель Его – или из плоти и крови Господа и меня сотворил и вложил в меня дух) —
как у Бога премудрого, бесконечно всемогущего — множество тайн; я сам для себя тайна, как дело рук Его.
                (Иоанн Кронштадтский)

Post scriptum:

По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоём лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда — из слёз, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

(Белла Ахмадулина)