Взяв перо в руки, надо думать головой

Взяв перо в руки, надо думать головой!
(Критика стихотворения "Да? Ну и что?.. А я-то думал..." Дмитрий Гагуа)

Откуда берутся поэты?.. А из небытия возникают. Вот был мир без поэта, солнышко всходило, лес зеленел, птички в небе порхали, но  некому было полюбоваться и описать. И тут из ниоткуда является поэт и вдохновенно огласил окрестности мира:


Да? Ну и что?.. А я-то думал,
даже почти был уверен,
что нет ничего страшнее
вороновых слов - "никогда" и "вечность".

Поэт сразу погружает нас в тьму образов, тут и пространные вопросы, и «вороновые слова», и философские понятия: "никогда" и "вечность". Вот пусть теперь читатель ломает голову над всем этим темными образами, пусть знает, что мир являет поэта, не для его простого чтения, а чтения с подтекстом.


Жизнь казалась простейшей суммой,
смерть - за плотно закрытой дверью
ржавый сумрак. Но утро в щели
лезло, воруя сонную нежность.

В миру понятное дело первым делом надо было посчитать его обитателей. Соответственно посчитав каждой паре по паре поэт сразу определил жизнь как простую сумму, но этого мало, он нашел в этом мире смерть!.. Венец всему живому!.. Та сидела тихонько за закрой дверью!.. А где же ей еще сидеть?.. Ведь она должна подкрадываться неожиданно. В результате от этого понимания у поэта разыгралось воображение и разволновалась душа. Он своим поэтическим духом увидел «ржавый сумрак», «сонную нежность».

"Никогда-никогда..." - бледный шепот
смятых простынь, пустых улиц;
слышишь, Улисс, давай топай,
пока соседи там не проснулись.

Подлинный бенефис поэтического вопля поэт достигает в строчке «бледный шепот смятых простынь». Просто воочию читатель слышит как заговорили простыни,и заговорили не просто тихо, а бледно… Таким бледноватым говорком. Как это художественно, как красиво! Душа замирает от пронзительности строк!..

Из-за шторы - воронов кашель.
Вспыхнула ночка сальной свечкой.
Всё! Если это - страшно,
вдвое страшней - никогда навечно,
никогда-навсегда... Я-то думал!

Вот лишенный образного мышления поэт написал бы, каркнул кто-то из-за шторы, а наш автор превращает карканье в кашель, как это жизненно и правдоподобно!.. А этот парадоксальный образ, ночка вспыхивает свечкой?.. Ведь ночка темная, а поэт берет и зажигает ее "свечой", не удивимся, если поэт в следующем стихе воплотит такой образ: солнце погрузило все в сиянии темноты…  Но в основе оригинальных образов конечно лежит «Я» поэта, и этому абстрактному «Я» стало страшно, а ведь пришло «Я» любоваться миром, поэтому и восклицает  горестно автор «Я-то думал!»

Но, когда сказал - лишний
раз убедился, что неправ:
невыносимей было услышать
это твоё "Да? Ну и что?.."

Самое удивительное, что автор находится в прострации убежденности, что он новая мессия в поэзии, что он явил новое слово, а на самом деле, автор разрушает поэзию, создает глупые и противоречивые образы, словесами он туманит смысл стиха и поэзия из стиха исчезает, он превращает стих в смысловую абракадабру. Игра слов, туманность образов, несовместимость понятий, вот что создал Гагуа, посему вручаем ему почетную грамоту «Графоман первой степени». У поэта еще есть рост, чтоб в другой раз получить уже медаль.

И в заключении перефразируя Генри Дэвида «Любой дурак в может установить правило, и каждый дурак будет его соблюдать».  Любой графоман  может установить  свои правила в поэзии, но читатель вправе отказать автору в чтении его стихов. Поэтому думайте, не сочините ли вы белиберду, взяв перо в руки...