От Симона

Отец сказал: Семен, ты не мудрец
Твои таланты, Сема, с головой не схожи
Зато есть руки, Сема, руки и спина
Ну и характер, что почище рожи

Я рос
Со мной росла моя спина
И руки наливались скверной силой
И я был зол
Я иногда боялся сам себя
И вот на свадьбе водки не хватило

Моя невеста
Моя Иезавель
Я вспоминаю ее в час заката
Над головой шумит тяжелый мрачный сад
А рядом спят уставшие ребята.

Я снова вижу смуглое лицо
И черточки бровей
И стан твой нежный. И озабоченный, погасший взор.
Глядящий на дорогу без надежды.

Я не вернусь.
Уходят корабли,
Верблюжьи ноги меряют покой пустыни
Я здесь, в саду.
Мы с темнотою рядом с Ним.
Отсюда и в века. Отныне.

Он воду превратил в вино
И протянул мне ржавый кубок
Вот кровь моя. И бешенство ушло
Остался только я. И мой рассудок.

Закончили мы пир. Вино лилось
От пожеланий счастья плавилось истомой небо...
Я не пришел в постель. Прости, Иезавель.
Мне есть о чем жалеть. Да, есть. Ты как всегда права...
Но я ведь не жалею.

Я помню все
Кровавым был рассвет
Когда он уходил, но тихим, гулким воздух
И я догнал Его. Я просто шел за ним,
Потом сказал: прости, Учитель.

* * *
Три года. Три проклятых года.
Три прекрасных года, полные борьбой
Моя спина несет поклажу, пальцы сбиты в драках
Я живу. Я существую. Нас таких двенадцать.
А голова... ну, бог с ней, с головой.

И вот финал. Огромный пыльный город
На улицах кричат о помощи бомжи
Какой-то кесарь, римляне, пилаты
И воздух точно выставил ножи

Теперь мы здесь
Луна висит над садом,
В лиловых пятнах чернота кустов
Но я не сплю. Я вижу все и знаю.
"Се во дня смерть..." Как сон смыкает веки.
"Один из вас..." Нет, я не сплю.

Последний ужин. Пала тень оливы. Плащом с подбоем бьются ветви кипарис.
Он среди нас
Он — суров и мягок. Он слабый телом — так, что ноет сердце. И Он чудовищно силен.
Все глаза отводят, едят, смеются, шутят. Они умней меня. Я не шучу.
А Он им льет вино.

Вот кровь моя
Она людей от бешенства спасает. Ребята наполняют кубки.
Мне не надо
Я выпил много лет назад
С тех пор не пью. Глоток тот сохраняя
Спокоен и сжимаю кулаки.

Все спят. Закончен этот вечер.
Я видел, Он молился. Я молчал.
Насилие не выход. Возможно... Да, возможно. Я пожал плечами.
"Ты когда-нибудь поймешь", сказал Учитель там, при нашей первой встрече.
И я все жду.

О, прах, огни!
Я слышу звон металла. Я иду навстречу. И ярость криков мне ласкает слух...
Все просто
Есть мы, хорошие, которые в саду,
Есть те, которых нужно убивать...
Нет, убивать нельзя. Прости, Учитель.

Жалею я?!
Сыплет время свой песок
Сквозь сито медных ржавых дней
Уходят караваны, и где-то ждет меня... нет, не меня... Но ждет Иезавель.
За мной друзья, со мной спина и руки. А голова? Что ж, можно бить и головой.
Жалею я? Нет, я бью.
..
И Он сказал: возможно, ты когда-нибудь поймешь...
Возможно, не пойму. Но буду драться.

* * *
Я помню все
Кровавым был рассвет
Когда он уходил, но тихим, гулким воздух
И я догнал Его. Я просто шел за ним,
И стук сандалий возвещал начало жизни.