2 Глава. Любви нас не природа учит

                «Любви нас не природа учит,
                А первый пакостный роман»

Заметил А. С. Пушкин, перефразировав слова Шатобриана:
О, скороспелый эротизм был неизбежной данью слыть талантом,
и, кстати,  роль сыграл заметную – авто-биографичным бриллиантом.

Изящная литература предпочла зарю инстинктов эмоциональных,
мужского пробуждения робость на преждевременную зрелость,
он мальчик в сущности еще из фитотронных – вот его нутро:

                «Впервые чувства разгорались,
                Где музы нежные мне тайно улыбались».

И младость молодость брала за горло.
Под новым впечатлением сперва
следы сердечных ран затянутся едва,
их место занимали следующие раны,
и новая глава иль эпиграмма. И оны

часами встречи ожидая прозы,
и счастья пять минут гипноза,
и вот стихийные элегий грёзы,      
поэм, сонетов «псевдоморфозы».

               «Рюмок узких, длинных,
               Подобных талии твоей,
               Зизи, кристалл души моей,
               Предмет стихов моих невинных,
               Любви приманчивый фиал.
               Ты, от кого я пьян бывал…».

Искатель миловидных впечатлений,
мотивов разного порядка откровений:

               «Людей и свет изведал он
               И знал неверной жизни цену,
               В сердцах друзей нашел измену,
               В мечтах любви безумный сон».

Сентиментальная поэзия на вылете из моды
отвергнута проклятьем фальши, длившейся годы...

А Пушкин, темперамент огневой, восторгом лиры зарубежной увлечен,
его любимым и галантным являлся Парни рифмачом,
прелестна первая элегия того, кто прочитает – не забудет,
как азбука любви, в руках поэта с ним пребудет.

                «Томясь обманом пылких снов,
                Везде искал её следов,
                О ней задумывался нежно».

Характер мимолетности и сладострастия,
глубокой прочной связи вряд ли знал напастие.
чуть что, и от случайного каприза
до напряженья в шаге, «хамелеон» в экстазе,
от грубой и телесной похоти сказать,
до грез воздушно-эстетических рукой подать.

Всего лишь флирт не обязующих сторон,
но приходил он не на шутку,
до пароксизма порою был смешон,
готов сойти с ума от вида недоступной цели, но минутку:

                «Лежала в сердце, как свинец,
                Тоска любви без упованья».

Художник неизвестен.