Этой ночью шёл дождь

Дожди на самой середине лета...
Под гром и бубны - ходуном, вприскок;
удар в стекло тяжёлого дуплета -
и речь взахлёб заводит водосток.

Хочу печали так вот - ненадолго,
чтобы вздыхать до тяжести в груди,
чтоб жизнь опять до ниточки проволгла
и было много солнца впереди.

Любимая, какое это счастье,
когда печаль не знает тупиков
и ей дано, как летний дождь, промчаться
с огнём зарниц над сумраком стихов.
 
            *   *   *

В дряблой зелени вспыхнули гроздья рябины,
словно ветром раздутые кучки углей.
Я вдыхаю опять запах вымокшей глины
и грибной аромат отдалённых аллей.

Этой ночью шёл дождь не по-летнему кротко,
не решаясь стучаться в уснувший мой дом,
и сквозь сон мне мерещилось, что под окном,
как к приезду гостей всё шипит сковородка.

Это август. С заплатами жёлтого цвета
плодородья растрёпанное божество.
Хмель минувшей весны и прожорливость лета
отразились в тяжёлой осанке его.

Он меня переполнил. Замучил оскомой
от анисовок алых, агатовых слив
и печали о той, что из этого дома
навсегда укатила, "пока" обронив.

Только всё, что за лето в груди накипело, -
то ли счастье сезонное, то ли напасть? -
отлегает от сердца и яблоком спелым
в августовские травы готово упасть.

         *   *   *
Жаркий день одет не по погоде,
весь укутан в душную листву.
И дожди по городу проходят,
раздвигая кроны, как траву.

Пропустить всё это - равно пытке -
сквозь себя на вздохе пропустить.
Разве что во всём переизбытке
намотать на память, словно нить.

В тонкий, непрерывный посвист птицы
лета громыхающий состав,
может быть, и правда истончится,
никуда как сущность не пропав.

Ибо полный жизни хаос лета,
бередить себя не перестав,
должен изнемочь в груди поэта -
до конца, до павшего листа.