Единение

Мне нравится, что сперма молочного цвета. Она напоминает молоко матерей, которые с упоением кормят своих детей. Всегда любил оставлять свой живительный эликсир на телах любовниц, но не любил, что после секса со мной они шли в душ и смывали часть отданной мной любви и я даже не мог упрекнуть их в этом. Или не хотел делать этого. Там, в канализации, продолжали существовать мои не родившиеся дети.
А ещё я люблю пробовать на вкус любовь. Мне кажется, что так я забираю часть боли тех девушек, которые были со мной, воображаю, что так их душевные раны затягиваются быстрее, чем если бы это происходило без моего участия: они стонут, изгибаются и я спокоен.
Телефонный звонок.
Да, звоните, ублюдки, звоните ещё чаще, меня это заводит. Меня могут завести странные вещи, но те, кто спал со мной, даже и не догадывался о моих пристрастиях: я их скрываю. Мне так легче. Но так я не смогу испытать настоящую близость с человеком. Такая цена за то, что часть моей жизни остаётся в тайне.
Иногда у меня возникает желание набраться смелости и поговорить с возлюбленными на самые разные темы, но это желание быстро пропадает. Обычно говорят они, а не я. Женщины в принципе любят разговаривать, предоставлю им такую возможность. Может, это поможет мне лучше их изучить. Знаете, бывает так, что люди начинают брыкаться, занимают боевую позицию, и уже не знаешь, куда себя деть, ведь они вдруг с чего-то решили счесть тебя за врага, хотя раньше вы прекрасно ладили. Так вот. Я решил изучать всех, кого знаю для того, чтобы избегать подобных случаев. Не люблю каких-либо неожиданностей со стороны людей, а тем более от людей, с которыми меня связывал или связывает секс.
Отец учил меня думать перед тем, как отлизать кому-то, потому что после близости сложно уже что-то исправлять. Девушкам свойственно одевать наручники не только в постели, но и в жизни: и вот ты уже связан и не можешь пошевелиться. Ты по умолчанию чей-то заложник, птица в клетке, заключённый. Можно я больше не буду платить такой ценой за секс? Сбавьте плату, я не принял вас за шлюху.
Так устал быть в подчинении...
С разбитой головой и спутанными мыслями я вернулся к себе домой: мои стены — моя обитель. Здесь не пахнет сексом, как в чужих квартирах, в которых мне приходилось оставаться, но зато я могу побыть собой. Можно снимать наручники, в которые меня заключили. Я свободен. Я свободен, когда один. Так приятно замечать свои мысли, которые начинают врываться в ненавистную мне тишину. Я лишь наблюдаю за этим процессом. Обычно эту тишину прерывали другие люди, а теперь я позволяю это сделать себе. В продолжение своих размышлений включаю Баха, Глена Гульда. Всё, что я могу ощущать сейчас — единение с собой.