Маски

Королевство Кривых Зеркал -
Озорная и страшная сказка:
Что б ни сделал ты, что б ни сказал -
Будет старая, старая маска...

   Настроение Татьяны Александровны, нашего классного руководителя, мы с одноклассником угадывали как только она входила в класс. По одежде. Ядовито-зелёная кофта - жди грозы и молний. Розовая - "солнечно, без осадков". Коричневая - спокойно-задумчивый летний вечер - тоже не худший вариант.
   Отец любил в молодости строгие костюмы - говорил, в них и походка меняется.
   Кейт Беккет в "Касле" сказала довольно верно: "Мы в детстве любим примерять разные одежды и характеры, пока на найдём себя истинного". Я бы исправил - "пока не прекратим примерять и успокоимся". Сам я в детстве любил носить резиновые сапоги - в них я чувствовал себя уверенным и сильным командиром,  и это было единственное, что примиряло меня с дождём. И, позже, с армией - когда другие с облегчением шаркали шлёпанцами под вечер я продолжал грозно, как Король в "Нильсе..." (м/ф), вытоптывать кирзой. Такого странного солдата армия, наверно, ещё не видела.
   Атрибуты одежды, знаки отличия и проч. - любимы. Как товарищами в той же армии, цеплявшими на себя разные смешные побрякушки, как Брежнев любил ордена, как аборигены малюют себя краской и втыкают перья во всё, что могут - и вот они уже воины, и вот уже тотемные предки - животные. Классическая процедура - срывание погон. Положим, в ломке шпаги есть практическая подстава. А в картонках на плечах? Не могу вспомнить примера, может, потом - что-то подходящее, когда условный герой поникал душой и телом и, наоборот, возрождался при наличии какого-либо атрибута внешности. Скажем, Воробьянинов без усов. А вот у бегемотов новый вожак "опускает" старого, отгрызая хвостик...
   Ну, а представительницы прекрасного пола... Это поэма, целая энциклопедия Брокгауза, сказки "Тысячи и одной ночи"... Тут и говорить нечего...
   Вообще, эта странная любовь человека всех цивилизаций и времён к нарядам, к одеждам... Да и среди животных есть модники.
   И, конечно, актёры - как ясные и официально разрешённые и принимаемые в списки "настоящих" профессий - выразители "Весь мир театр, а люди в нём актёры".
   Тем не менее, и актёры, возвращаясь после спектакля домой, - и мы, "не актёры", но невольно и легко трансформируясь в виноватого подчинённого при виде начальника, и в начальника при подчинённом, - мы убеждены в существовании некоего истинного, изначального "я", идущего из детства, конечно, славного, лелеемо родного, битого жизнью и обстоятельствами. Так же и мать видит в своём непослушном, попорченным "средой" дитятке того хорошенького, наивного, "золотого" ребёнка. Вообще, есть прекрасная, верная фраза: "Любить - это видеть человека таким, каким его сотворил Бог". Но... - наше "я" такая же обманка. Нас нет. Раздевая, снимая с луковицы нашей личности слой за слоем, замечая, что все они - результат детских же поступков, обстановки, воспитания, по-сути - случайно выбранный тот или иной шаблон из огромного, накопленного за историю человечества хранилища шаблонов, характеров и личностей - мы... ничего не увидим. Старые, добрые маски - одну из которых, самую первую, считаем за настоящее лицо. Но некоторые меняют имя, поведение - и если оно им по душе и налаживается жизнь - говорят, что "нашли себя". Почерковеды уверяют, что и почерк меняется с характером, и - характер при насильном изменении почерка. Достаточно принять, или не принять душ - и мы уже не те люди. Солнце выглянет - весело, дождь пойдёт - грустно. Мы - необычайно гибкие, мы насквозь мимикричны, всё, что в нас есть человеческого - игра, шаблон, маска. Потерявшим память не напоминают об их прошлых вредных привычках - и те блаженно обходятся и без них. Этот - гений, и мы его любим. Ах, нет, негодяй? - ненавидим. Поругался с родителями в детстве, побежал к дверям... Вернулся - вырос благоразумным. Но сделал лишний шаг - разбойник и сорви голова. И глубже, и дальше...
   Но кто-то ведь есть... Кто-то вне оценок, пристрастий, чувств - вне слов - вне эмоций - вне истории - вне... всего. Вне лживого "я". Холодный актёр, сочинитель, кукловод самого себя...
   Его глаза можно вернуть, почувствовать их, по-новому взглянуть из них на мир - и на себя. И увидеть. Но у них же нет слов - и мы ничего не сможем о себе сказать. Кроме того - что мы есть.