Приключение сельского врача. Глава 35

Людмила повернул голову к окну, увидела, надвигаются сумерки.
«Встать, или продолжить дальше спать?»
Подумала она, не осознавая своего состояния, вновь пришли воспоминания той ночи. И россыпь ярких звёзд заиграли в глазах, что ослепило её, а по телу промчались мурашки, сердце забилось, что готово было выпрыгнуть на волю.  Тогда она ощутила такое блаженство, напоминающее блаженство с Никитой,  впервые за всё время замужества с Тимуром.

И думала, что всё уже у них наладилось, наконец-то он одумался, оставил всех своих любовниц и наконец-то они заживут счастливо.

После той ночи у неё крылья выросли, всё для Тимура готова сделать, и даже дом готова продать, как вдруг узнаёт, что вновь со своими любовницами погряз.
Да ещё и домой привёл и так нахально надсмехался над ней вместе с Сонькой. А она ему хотела сообщить о ребёнке, да не успела.
Летела, как на крыльях, сказать ему, пришла, а там такое, что жизнь не мила более стала. Жить больше не хотела. С ней случилась истерика, кричала.

– А, что кричала я тогда? –
Спросила сама себя Людмила, и продолжила вспоминать. –
Уж и не помню, лишь одно помню, как выбило меня из рассудка, когда спросила его.
– Как ты мог, Тимур? После такой ночи. Ты обещал, ты говорил, что любишь меня, что всё у нас наладится. Мы будем счастливы.

– Ты это ей говорил? – Встряла Сонька.

– Нет, не говорил. – Ответил Тимур. – Я и забыл, когда с ней спал, пусть не врёт.

– Выгони её тогда. Выкинь вон.

Людмила тогда замолкла на полуслове, стояла, словно её змея ужалила, и яд медленно, но упорно распространялся по всему её телу, и услышала, как Тимур крикнул.

– Пошла вон отсюда. – Тимур, вставал с кровати.
От его крика она очнулась и ответила.

– Не утруждайся, сама уйду.

Но сил хватило выйти за калитку и дойти до скамейки, и там оставалась сидеть в ступоре. И сколько была в таком состоянии?
Не знает, не помнит, очнулась только на реке, когда её задержал от падения в воду Ярославик.

И теперь вот узнала, что за ночь была у неё, и кто был в той ночи, кто так ласкал её, что она улетала высоко и парила в небесах, и в звёздах.

–  Как же я сразу не распознала? Как я могла перепутать Никитушку с Тимуром? Да сходство есть, похож на него, но лишь внешнее, не внутреннее.

Оуммм! Она застонала, и от боли в сердце, от обиды на саму себя и в то же время от сладостных воспоминаний.

В тот день они ссорились. Тимур нашёл покупателя на её дом, добивался, чтобы продала. Но Людмила упрямо всячески задерживала эту сделку, и ей на руку было, что закон попечительства тормозил эту сделку.

К концу дня помирились, сердце Людмилы успокоилось. А вечером вновь поссорились, до неё дошёл слух от доброжелателей о новой его кошевке бесстыжей.
И что делать?
Опять ссора, чуть ли не до драки. Ушла, от греха подальше.

Зашла к свекрови, забрала детей, и ушла в свой дом. На душе было тяжело, но хоть вечер был занят детьми. Уложив их спать, легла и сама.
Лежала и думала обо всём: о Тимуре, о Никите, анализировала, чувствовала сегодня какое-то трепетание в сердце.

Наверное, я, верно, сделала, ушла домой ночевать, не пойму, что творится непонятное в сердце моём. Ревность?
Так я уж привыкла. Ох, надо разрывать с ним пока не поздно. Что я сделала не так, что в моей жизни всё наперекосяк. Замуж вышла за Тимура?

Но так Никита погиб, не просто же всё это. Я не изменяла Никите, он же погиб, и так долго жила одна, пока не появился в посёлке Тимур.
Ох, Боже! Я так и обмерла, увидев его.

Теперь-то понимаю, отчего-то меня тянуло у нему, он каким-то образом внешне напоминает Никиту. Похож, а почему? Может и правда надо бы прислушаться к совету Насти. Думала Людмила.
А тогда все было по-другому.

Но, как же я люблю его, что до боли в сердце. Ни в кого не влюблялась после Никиты. Какая-то у меня любовь неправильная. Так не должно быть. Любовь должна приносить счастье. А у меня что?
Вот с Никитой было совсем по-другому. Он меня любил.
Людмила заплакала, уткнувшись в подушку.

– Как рано закрылись твои глазки, любимый. – Прошептала Людмила, вжимаясь лицом в подушку, орошая её слезами. Сквозь слёзы услышала шаги, чуть приподняв голову от подушки, прислушалась.
Тим, что ли пришёл? – Подумала она. – Я, что ж не закрыла дверь, что ли? Вот только сейчас его здесь мне не хватало.

И вновь положила голову на подушку, как услышала, тихо без скрипа открылась дверь, и тихий шепот взбудоражил её.

– Милая, я вернулся. Прости меня родная. – Послышался тихий шепот возле самой кровати. Людмила вжалась в подушку, произнесла.

– Чё пришёл? Нагулялся? Кот мартовский.

– Что уж так прям мартовский? – Вновь ответил тихий шепот, чувствовалась в этом шепоте и радость, и смех.

– А кто же ты? Ещё и радуется. Ну, кобель тогда. Чё припёрся сюда, дома дети, иди отсюда.

– Я думал это и мой дом.

– А, как же, счас. Это дом моих детей. Никита его обустроил ещё, когда к маме в гости приезжали с ним. И не стану его продавать. Ясно?

– Ясно, пусти к себе любимая. – Приподнимая на ней одеяло, вновь тихий шепот, какой-то не понятен Людмиле.

«Пьяный что ли? Вот гад и пить ещё стал, но вроде не пахнет»
Подумала она и стукнула по его руке, даже не повернулась, а плотнее укуталась одеялом, он погладил её по голове, а она продолжила тоже тихим шепотом, боясь разбудить детей, хоть сон у них крепкий.

– Любимая!? – С сарказмом переспросила Людмила, – Как ты мне надоел уже со своими кошёвками. Иди к себе домой. Я думала, ты правда любишь.
А тебе дом нужен, уйди от меня, хочешь здесь ночевать там на диване и ложись, ко мне не прикасайся.
Ответила Людмила, так и не обернулась, не посмотрела в его сторону, и ей лишь послышались удаляющие шаги, затем открылась дверь в комнату к детям. И тишина.

Что он там делает? Никогда не интересовался детьми, а это вдруг пошёл к ним. – Подумала она, поднимаясь с постели.

Но встать она не смогла, словно какая-то сила толкнула назад. Она бессильно опустилась на постель и уютно устроилась под одеялом.  Смотреть, что там, отчего  расхотелось, знала, надо встать, но резко захотелось спать.
Только, что не было сна, с появлением Тимура сон исчез. А здесь, так сами глаза закрывались,  веки стали такими тяжёлыми. Сквозь сон услышала шаги, скрипнула какая-то дверь, лишь подумала.

«Ушёл и, слава богу, спокойно отдохну от него».
И крепко заснула.

Проснулась она в жарких объятиях, от которых всё тело млело и растворялось. Открыв глаза, в комнате было темно, отчего-то темнее, чем обычно. С улицы не пробивался даже свет фонаря. Плотные шторы были закрыты. Мелькнула мысль,
«Когда успела закрыть?»
И тут же она пропала в жарком поцелуе.

Как-то странно ведёт себя Тимур, он так любил меня в первый год и то не так, лишь похоже. Здравая мысль мелькала и пропадала в разгорячённой крови, которая так разогналась и уже пропитала не только всё тело, но и мозг воспламенился. Но всё же спросила.

– Что это с тобой, Тимур?
Но ответ ей не важен, она уже растворилась в неге блаженства. Слушала его жаркий шепот.

– Думал, кровь свернётся, как увидел тебя, как представил тебя в руках кого-то, как спешил к тебе, прости любимая, что так получилось.

– Ты больше мне не будешь изменять? Ты бросил всех своих любовниц?

– Тебе я никогда не изменял, всё, что случилось с нами, задумка Творящей любви я лишь просил прощение за все грехи, но предательства я не совершал, никогда тебе не изменял.

Услышав это Людмила, взвилась в эмоции, но чувствительные его руки заскользили по телу, и вновь оно отозвалось, предавая её здравый разум, но всё произнесла, хотя уже и без обиды.

– Паразит ты, Тимка, а что ты делал на протяжении всех лет?

А он в ответ сжал её тело, казалось, его руки закрыли всю её и прижали к себе, и ласки продолжались, так что на пике блаженства она закричала.

– Никита-а-а!
Это раздалось везде, в её теле, в мозгу и пространстве. Услышав свой крик, она испугалась, сжалась. И тут же понеслись здравые её мысли.

«Сама всё испортила, назвала своего мужа именем другого мужчины, так же любимого, что мне кажется, я его люблю до сих пор и даже ещё больше.
Но так, всё похоже. Боже!
Всё сейчас было, словно Никита ожил. И уже ничего не понимая, она уткнулась ему в  плечо, произнесла.

– Прости Тим, прости, я тебя назвала именем Никиты. Прости.

А он сжал её осторожно, словно что-то хрупкое, прижал к себе и закрыл рот её своим, целовал долго и страстно, она успокоилась и отдалась вновь в блаженство, вновь полетела к звёздам. И слушая его шепот со странными интонациями, напоминающие Никиту.

– Обрати свой взор в небо, расспроси у ярких звёзд, они тебе расскажут тебе обо мне. И солнышка луч протянется, поведает обо мне. Я же твою невинность знаю, ты верность хранила мне. Но, сколько можно ждать? Тебя не осуждаю, а люблю ещё сильней. Скоро ты осознаешь и вновь поверишь мне.
Сейчас ты меня согрела, своим теплом любви и не важно, что имена звучали другие, я чувствовал внутренность сути твоей. Она осталась та же, верная мне.
Так жизнь нас расставила, но верь, скоро всё у нас наладится, Будем вместе навек. Сердцем к сердцу прикоснемся, освобождая силу духа.

– Откуда у тебя такое? Тим, откуда такие слова? Ты никогда ничего мне не говорил, ничего подобное я не слышала.

– Слышала, Милочка.

– Как ты меня назвал?

– Людмилочка, разве это не твоё имя?

– Моё-ё-ё. – Протяжно простонала Людмила, мне показалось другое.

– Никогда другим тебя не назову, только лишь тем именем, которое меня всегда в дрожь вгоняет, вспоминая твои ласки, твой взгляд любящий.

«И что врёт!? Подумала Людмила. Но приятно врёт. Ах, Тимка, неужели ты и вправду изменился?»

Летело в мыслях, но одна мысль, так стремительно врывалась в её мозг, и заполняло его полностью.

«Никита, как похоже на него. Ах, если бы он был жив, моего бы счастья не было предела, но может правда будет у нас всё хорошо с Тимом».

Словно прочитав её мысли, вновь зашептал голос в темноте в самое ухо, с нежностью и ласками прижимая её к себе.

– Ты будешь счастлива, я тебе это обещаю, как же я люблю тебя.

В комнате стало светлеть, наступал рассвет, наконец, до разума Людмилы стало доходить. Надо посмотреть в глаза Тимуру, но в предрассветном сумраке мелькнула ладонь. Она легла ей на лицо, провела по глазам, веки отяжелели и закрылись, лишь успела сказать.

– Рассвет уж наступает, а я не могу разомкнуть руки свои. Боже, какое блаженство.  У неё вновь чуть не вылетело,

«Такое я только с Никитой ощущала, и вот  вновь познала»
Но вовремя вспомнила, что нельзя говорить такое.
Она чувствовала его радость, его внутренний смех и этот волнующий шепот.

– Да, родная, наступает. – Он прижал её к себе, поцеловал, прошептал. – Спи любимая, засыпай, отдохни.

Вспомнив всё в подробностях ту невероятную ночь, Людмила поднялась, села на постели, потянулась, посмотрела в окно, там слышался радостный смех Алёнушки и быстрая разговорная речь Данила. Так он говорил всегда, когда волновался, и тихая успокаивающая речь Никиты.

– О чём они там?

Но вернулась вновь к своим мыслям. Вспомнила, как проснулась утром. Было очень рано, солнце только ещё поднималось.  Она огляделась и не увидела возле себя Тимура, но она была нагой, ночная сорочка её была на полу. Она подняла её и надела.

– Странно. Он никогда не просыпается рано. А где же он?
Она встала, вышла из спальни, заглянула в комнату к детям, дети сладко спали. Прошла в гостиную, диван пуст.
– Странно. –
Произнесла она вновь, вошла на кухню, там тоже никаких следов. Зная, Тимур любит курить, но никаких остатков похожих на то, что человек был здесь и курил, нет. –
Странно, очень странно.  И не пахло сигаретами ночью. Странно, очень странно.

Вышла на веранду, дверь закрыта изнутри, как она помнит, закрывалась ещё вечером. Это вообще её привело в стопор.

– Как такое может быть? Был же Тимур.

Она вернулась в спальню, подошла к шкафу, на нём было зеркало. Осмотрела себя, сняла с себя сорочку и критически вновь осмотрела себя.
Увидев себя в зеркало, она вспомнила, как млело, растворялось её тело в ласках, но следов никаких не было.

– А какие следы ты хотела найти? – Спросила она сама себя. –  Такие нежные ласки не оставляют следов. Только ощущения. А ощущения полёта…, о-о-о!
Вспомнив вновь ласки, и у неё закружилась голова.

Но, как? Что мне сон приснился?

Она помнит сны, когда Никиты не стало, он ей часто снился и там тоже её ласкал, но таких ощущений не было.
Так, что же это? Сон с Никитой или же всё же, Тим приходил?
Но закрыто-то изнутри. Как такое может быть?

Оделась и вышла на кухню, поставив на плиту чайник, вспоминала и вспоминала все ласки и слова, что шептал ей. А кто?

У неё вновь закружилась голова, но от обморочного состояния её вывел чайник, громко засвистел. Она очнулась, заварила себе чай с мелиссой.  Сидела и медленно пила чай, успокаивалась и решила всё-таки это сон.

– Красивый, хороший и яркий сон. – Произнесла она. – Жаль лица не видела.  А что? Я перед сном вспоминала Никиту, вот мне он и приснился. Ох, вот бы наяву испытать такое-е-е-е, о-о-о-ох..
Протянула она, голосом наслаждения, откинувшись на спинку дивана в мечтаниях.

Здесь и сейчас Людмила, сидя на кровати произнесла.

– Да, вот это сон был. Сон так сон. Ах, Никитушка, а я ведь и в самом деле подумала, что случилось чудо, и внутри меня зародился ребеночек. И очень даже поверила, убедив саму себя, что во сне Никита приходил. Хорошо хоть не успела сказать Тимуру о ребёнке.

Да и когда было говорить?  У нас были одни разборки да ссоры, хорошо, хоть Властимира Деяновича встретила, он уберёг от продажи, каким-то образом, после разговора с ним, я мыслить стала адекватнее, а то, как зомбированная была Тимуром, да ещё спасибо Соньке, хоть до невозможного унизили они меня, но благодарна и ей и Тиму.

Послышались шаги, и Людмила позвала.

–  Никита.
Тут же открылась дверь, вошёл Никита.

–  Милочка! Успокоилась, любимая моя? Сон вспоминала. – Он улыбнулся. –   
Всё проанализировала? Вот и прекрасно.

– А ты откуда знаешь?

–  Милочка не удивляйся, я многому обучился, а уж хождению по мирам, читать мысли и передавать кому-то свои, для меня это совсем просто. И многое другое, заставить что-то забыть, или заснуть, как тебя.
Я мог бы тебе этого не говорить, но не хочу тайн между нами. И хочу, чтобы ты знала, кто я и кем стал.

–  А кто ты? – Людмила протянула к нему руки.

–  Иди ко мне. –  Он подхватил её, стал целовать.

–  Никита, а дети?

–  Дети наши умные и мудрые, они не ворвутся в спальню родителей, не постучав в дверь.  –  И он закружил её, кружась по комнате.

– Никита, а ты не боялся? Ты там был совершенно один?
Спросила Людмила.

– Нет, я не всегда был один, там в том мире были тоже люди. Человечество такое же, как и здесь, лишь разумом отличается, ещё любовью ко всем,  Там чистые и светлые души с альтруистической и вселенской чувственной энергией любви  в крови, этого там не отнять, Мы вместе были, и мы победили. Когда  меня вылечили в клинике, куда Славий нас отправил, у меня был разговор с Яросветом.

– С кем? – Удивленно спросила Ольга. –  С былинным героем? Ты шутишь?

– Нет, не шучу, былинные герои другие, но и Яросвет был и есть и будет всегда. Великая Душа один из великих предводителей человечества России. Его дух велик и в нас его частички. Мы все несём в своем духе заряд присутствия самого Духа Яросвета.

– Ох, ты! Никитушка, ты, как Властимир Деянович говоришь. Я понимаю, он особенный и сильный, при первой встречи с ним почувствовала, как, что-то, вот не могу объяснить, как родственность с ним, что ли. Возле него приятно было находиться. Это как рядом с Ярославкой или Настей. А ты бесстрашным был и на границе. Я ещё там тобой восхищалась. И командир у вас был бесстрашным.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.