о разнообразии 7

О разнообразии
(окончание, часть первая)

Июль заканчивался дождями.
В отличие от засушливого насквозь июня, июльские дожди не были сквозными, они были почти ежедневными и кратковременными - ливнями. И не оставляли выбора...
Приходилось ходить под дождём.
Геологи, смирившись с ежедневными вылазками дождя на их пути, который, сколько не готовься - всегда врасплох и всегда - насквозь, до нитки, уже перестали брать в маршруты защитные атрибуты вроде дождевиков или полиэтиленовой плёнки. Всё равно они ни от чего никого не спасали, а только утяжеляли естественный ход.
Промокли и промокли, как промокли, так и просохнем - весь июль не просыхали...
Дождь мог налететь в любое время по ходу маршрута, внезапно, как из ведра, промочить до кончиков пальцев ног, проникая и в сапоги, и также внезапно улетучивался за ближайший хребтик. И - как не было, выглядывало сиящее солнце, озаряло окрестности и геологов, не  оставляя и малейшей возможности сойти с маршрута, разве ненадолго развести костёр,  и то, если по пути встречалась оказия в виде огромной ели или кедра, под кронами которых можно было отыскать одну-две сухие ветки, для того, чтобы огонь занялся...

В тот день всё было как обычно.
Маршрутом шли втроём - Лина и двое рабочих. Месяц заканчивался, необходимо было закончить работы на площади бассейна Изумрудной и перебираться - перебазироваться на следующие...

Первая половина дня выдалась отменно-ясной. Лина, Лёня и Вася, шли, как пели - опробовали, промывали, укладывались и по времени, и по объёму.
- Небось пронесёт, начальник? Как думаешь? - Поглядывая по сторонам по обыкновению поёрничивал Лёня. - Сухенькими пообедаем, домой  орлами вернёмся - не мокрыми курицами. Эх, не видим  жизни, начальник, а где-то люди Олимпиаду празднуют... - замолкал, насвистывая, склонялся над лотком.

Пора было обедать.
Лина определяла время обеда - не по времени, а по физическому состоянию, которое заключалось в том, что - вот шёл-шёл и вдруг перестал. То есть, есть не хотелось, а ноги не несут, подгибаются и дрожжат, помимо твоей воли,
и ты ничего с этим поделать не можешь, даже если призвать всю силу воли. "Воля - волей, если сил невпроворт".
Требовалось подкрепляться
И - желательно горячим. Хотя бы чаем.

Лина шла впереди вверх по ручью, намечала точки опробования, дожидалась кого-нибудь из рабочих, показывала место -ребята брали пробы и промывали.
Чтобы не тратить время, Лина показала рабочим места опробования по сухому ложку, впадающему в основное русло, пошла вперёд, намереваясь на очередной точке задокументировать эту часть маршрута и приготовить нехитрый обед.
У Лёни и Васи уже тоже подрагивали от слабости руки - топливо кончилось.

И ушла.
Звенел ручей, тропа по руслу была хорошей, каменистой, но без особых препятствий, без завалов и прочих непредвиденных камней...
Ручей бежал споро и деловито, вниз, в  обьятия Изумрудной, по вполне проторенному руслу, белогриво сияя на перекатиках.
Лина уже почти дошла до следующей точки опробования, уже видела огромную ель впереди, под которой собиралась расположиться на обед, развести костёр...
И хлынул дождь.
Дождь был таким, что пространство вокруг и сверху донизу сделалалось белогривым, будто ручей на перекатах...
Это был шквал, бурлящий и кипящий, несущийся и мятущийся.
Окружающая действительность в мгновение ока потеряла свой прежний облик, а Лина потеряла ориентир впереди в виде огромной ели, тропы тоже не было, вода была повсюду...
Делать было нечего, и Лина пошла наощупь, хлюпая сапогами, наполненными водой, совершенно уже слившаяся с природой...
Добрашись до ели, вернее упёршись в неё,
Лина не обнаружила под ней ни одного сухого сантиметрика.
- Что ж  такое-то? - ахнула, как же я мужиков-то накормлю банкой тушонки и банкой сгущёнки, как я им в глаза посмотрю голодным и холодным? ...
А шквал, тем временем, не прекращался.
Но под елью было надёжнее.
Лина, насколько могла, обхватила руками ствол, прижалась, вжалась в него, стараясь почувствовать опору, переждать, теряя чувство времени...