Абстинентный синдром. Глава 2. Примеров

«Замусорили комнату, как турки, –
Вздохнул Примеров, – ну-ка, паренёк,
Бутылки – в кухню и в совок окурки
Смети, да выполняй быстрей урок!
А ты, Неверов, принеси закуски,
Осталась в холодильнике поди;
Не позабыл я наш обычай русский:
Ввек без бутылки в гости не ходи.
Не обессудьте, но с далёких пор
Я приношу всегда одно – кагор.»

В волшебном предвкушеньи похмелиться
Крепчают абстинентные тела,
Свежеет воля, розовеют лица,
Легчают неподъёмные дела.
И пять минут не отсчитали стрелки,
А в комнате уж чисто и светло;
Бекон, сырок, томаты – на тарелке;
Бокалы расхрусталили стекло;
И штопора извилистая шпора
Влетает в горло ёмкости кагора.

«Что мне кагор?.. Родник сознанья жизни!
Лишь одолела память пустоту,
В глазах: иконы, старец в яркой ризе
И вкус кагора дивного во рту! –
Воскликнул, поднимая тост, Неверов, –
Открылось мне с младенческих тех пор,
Что Божьей жизни сутью и примером
Является сладчайший наш кагор.
Так выпьем же за силу Божьей воли
Сокрытой в сём тягучем алкоголе!»

Согласно опрокинулись бокалы,
Кровавой влагой окатив стекло;
В желудке божество затрепетало
И ясностью в сознанье потекло.
«Ты прав, – сказал Примеров, – даже вора
Причастье направляет прочь от зла.
И мне тогда из сладости кагора
В день Пасхи в душу истина вошла.
Лишь только тех не просветляет он,
Кто водку возлюбил иль самогон.»

«Так как же ты попал под плен больнички? –
Спросил Тарелкин, – Расскажи, отец.»
«Служил, крестил... И подлые привычки
Сподвигся осудить я наконец.
По младости я чуток был до стона
Сельчан, до серой бедности людей,
Но вдруг прозрел: одних прельстил Маммона,
Других же – трёхголовый Асмодей
Да вкупе с ним бесёнков меньших свора,
И полсела во власти Бельфегора.»

«А как же благость деревенских нравов,
Что так влекла писательскую рать?
Как Каратаев, что принёс нам славу
В масштабах всей планеты, так сказать?»
«Судить о нравах, книжечки читая
Иль глядя из усадьбы, – лживый вой;
На тысяч сто найдётся Каратаев,
На десять тысяч встретится Живой.
Но в нашем районе тысяч семь
Всех жителей, а эких нет совсем.

Всё началось с пасхальной литургии...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

После служенья я вкусил кагора
(И матушка стаканчик приняла),
сел у окна... Вдруг вижу Бельфегора,
Идущего по улице села:
Лицо козлино; тело, как опара,
Колышется, зажатое в костюм;
Прёт из хайла сивушным перегаром...
Ну я за ним тишком  шурум-бурум.
В какой не заползёт он тихий дом,
Подслушиваю, стоя под окном.

У Мальцевых жена кричит: «Подсохла
Вся почва, огород пора копать!»
А муж: « Да от работы кони дохнут!
Успею, дай недельку погулять.»
У Брагиных старушка сыну: « Петя,
Сходи на лесопилку потрудись.»
– «Куда спешить, маман, устроюсь к лету;
Твоей хватает пенсии на жизнь...»
Пройдя за Бельфегором изб с пяток,
Во всякой зрил я лжи его глоток.

Присел на лавку и скорблю, немея...
Вдруг вижу: вышел из кустов петух,
Крылами похлестал и в Асмодея
Преобразился... Но увидев двух
Бабёнок, рылья обличил в личину,
Шерстистость тела в щегольской наряд
И, притворившись в видного мужчину,
Повёл их в винопитье и разврат.
А вскоре весь простор села до леса
В запойных песнях славил лики беса.

Пошёл я к дому, но всхотел напится
У замка, что Ушков вознёс тогда.
(Он всё скупает – овощ, мясо, птицу –
И продаёт с наваром в города.)
Через окошко вижу: за иконой
Он роется, а сзади мощью плеч
Подпёр его немереный Маммона
И ласково струит такую речь:
«Братишке дать взаймы хорош момент,
Установи лишь в пятьдесят процент.»

Придя домой, я даже эха стона,
Хоть душу мне терзал он, не издал,
Но в следующую утреню с амвона
Анафеме прельстившихся предал.
И Мальцева, и Брагина, и даже
Главу администрации села,
Что сколько обещаний не наскажет,
Всё ни одно не превратит в дела.
Он, говорят, и сел на телефон
Да позвонил доносно в район.

Приехали из полицейской части,
В «газон» под белы ручки отвели
И за подрыв авторитета власти
В психушку на смотренье отвезли.
А психиатры, бесова порода,
В епархию направили письмо,
Что оскорбил я нравственность народа,
Поскольку-де чуть тронулся умом...
Решил епископ: нету интереса
Им в ясно зрящем бесовство и беса.»

«Всё это странно и ответить нечем, –
Мигнул Тарелкин, – Бесов видеть вдруг...»
« О погоди, зелёный человечек,
Что ищешь ты, придёт к тебе, мой друг, –
Неверов засмеялся, – В цифре сидя,
У умников подсохла голова.
Во что мы верим, то вокруг и видим;
Какие знаем, те и льём слова.
Давайте ж за попранье Бельфегора
Допьём остатки славного кагора!»

И вновь кроваво вспыхнули бокалы;
Всем стало просветлённее вдвойне,
А разговоры потекли о малом,
О речке, рыбе, лесе и родне.
Примеров рассказал, как в мир отринут,
Вкушает он крестьянских буден плод,
Как сенокосит и растит скотину,
Как пашет и сажает огород:
«Нас в суете не оставляет Бог –
И дочки помогают, и сынок.

Да уж пора на выход собираться,
Подарочков им надо прикупить.
А вы по лету приезжайте, братцы,
У нас в речушке рыбки половить.»
Неверов приобнял его у двери:
«Давай, бывай...» Взгремела сталь замка...
К столу вернулся: «Ну, тарелкотерий,
Жми в магазин: нам надо коньяка!»
Но не успел разлистить кошелёк,
Как из прихожей вновь летит звонок.