Свой

 
Вместо пролога.

У каждой сказки есть начало,
У каждой книги есть пролог,
Чтоб показать,что с нами стало,
Чтоб горький вынести урок...
В лесу опушка, там береза,
На ней написаны слова:
«Здесь русский дух смывает слезы,
Здесь Русь боролась до конца...»
Древо это — символизм;
Опушка леса — жизнь-игра.
Мы все когда-то в анархизм
Отдали лучше года.
Прошу за рифму не сердитесь,
А поудобнее садитесь
И слушайте мои слова:
Такая жизнь — горесть,
Пишу не стих,а повесть...

Глава 1.

Знакомый город Кострома-
Руси златая середина,
Здесь проживает треть от мира
С гордым именем Москва;
Поют березы здесь от боли,
И ивы плачут день от дня,
За то, что нет теперь героев
И стерты наши имена.
Но вот истории начало:
В избе родился Ахиллес —
Так сына своего назвали
Мать — Дуняша, Митрофан — отец.
Жил да был наш парень славный,
Словно сокол средь ворон,
Все монету, а он раны
Гордо тащит в отчий дом.
Но время быстро пролетело
В душе ребенка крепла вера,
И он свободы ощутил...
Так подошел к отцу Ахилл:
За честь! За веру! За царя!
Я жизнь готов свою сложить,
Чтоб гордо Родине служить
И здесь не чахнуть зря.
Благослови на верный подвиг,
Отправь на поезде в Москву,
Пусть я в сражении умру,
Чем как подлец- разбойник.

— Слова твои сильнее боли
Режут сердце как ножом.
На что ж родители готовы,
Чтоб сын их вырос не плутом!
Ступай скорей, пока я слезы
Не пролил от слабости своей,
Не забывай нас, сын, и помни,
Что дом маяк для кораблей.
Я завтра стану стариком
Но ты ,воинственный мальчонок,
Каким бы не был ты волком
А для отца всегда волчонок.
В избе родной затихли окна,
Тихо дышит ночью печь,
 Мать гордится,только горько
В душе её сгорает свеч...

Молитва матери

Безумный стук внутри таится,
Так сердце плачет по тебе,
Руки держу — хочу молиться,
Но верить хочется и мне,
Что чудом бросишься обратно,
Забудешь мысли о Москве,
В дом войдешь с цветком- подарком,
Вытирая слезы на щеке.
Но видит Бог ,что ты ,как он,
Без задней мысли ищешь боя
Так пусть твой первый Рубикон —
Несокрушимый город Троя.

Глава 2.

Москва - проказница,шалунья
Покрылась снегом января
И бархатной своею шубой
 Губит тех,кто ищет зря
Здесь Лукоморья сказок чуды
И тройку русскую царя.
Ахилл в костюме de France;
И суровым взглядом из Сибири
Месяц рыщет по Москве
В поисках своею силы.
Куда ни шаг — везде гоним,
В столице гордой ходу нет,
Словно весь блаженный свет
В разладе с ним.
Но вот однажды в полдень дня
У кремлевскою стены
Собрались «богатыри»
И обратили на себя
Толпы огромное вниманье,
Ведь их чудесное искание
К кремлю дорогой привело
Искоренить царское зло.
И вот пророки всем читают-
Пороки власти обличают,
 Без устали кричат рабочим,
Что царь не батюшка, а отчим
—А как жа наше православие? —
Крикнул громко Ахиллес —
Что же с богом нашим станет,
Ведь он отдал царю дворец.
— Вы должно быть консерватор?
— Нет, я ярый реформатор!
— Петром Великим стали зваться?
— Ахиллом предпочел бы я остаться.
— Вы, дорогой, не видите урока,
Что не цари то каждый плут,
Сидят по 3-4 срока,
Всех ненавидят, всем нам врут.
Дебаты долго продолжались
Но вот тревога — стража тут,
Герои быстро разбежались-
Кто-то Цезарь;кто -то Брут.
Всю ночью продумал Ахиллес
О тех словах циничных,
Взял перо, с кровати слез
И написал родной отчизне:
Пишу вам, матушка, из дома
В самом центре из Москвы
Как дела? Как жизнь? Как школа?
Мне так часто снитесь Вы.
Как старик мой поживает?
Гордый ведь — не пишет мне,
Но в душе тая скучает,
Письма шлет, но лишь себе.
Столица — город городов,
Хлев огромный для рабов
Странников заблудших и печалей
Здесь не живут, ведь все устали.
И грустно мне, что счастье близко,
В руках держу почти его,
Но сердцу хочется излиться,
Ведь горько сердцу от того,
Что люди мрут и погибают!
Что власти нас неуважают!
Что добрые поступки не в цене!
Увидеть бы их всех в огне!
Я повстречал простых людей,
Но с силой явной, как в былинах,
Что высказать при всех решились
Искренних своих идей.
В России губят век из века
Простого работягу — человека
И вас я,мать,в том извещаю,
К тем героям я в ряды вступаю.

Лето

Время шло и час за часом,
Отступая ни на шаг,
Мысли крепли в добром нашем...
Мысли добрым людям — враг.
И вот скитания Ахилла —
Все что жизнь ему дарила —
В темный лес заволокли —
Это символы одни.
В строю мятежных наш Ахилл,
Как быстро время пролетело,
Что может быть совсем забыл,
Какое это было дело:
Сначала буйные реформы,
Крики, голоса трибун,
Затем заточки, пики, бомбы,
Отпечатки римских рун.
И вот судьба его решила,
Что молодую в сердце кровь
Остудить поможет сила
С гордым именем любовь.
Было так я точно знаю:
Первый взгляд и робость рук,
И в сердца затихает стук,
И словно ты идешь по краю.
Явился облик красоты:
Два глаза изумрудных,
Улыбка словно у лисы,
Каскады прядей бурых.
Первый вечер - вечер звезд,
Попутное любовное сияние,
Несбывшихся и детских грез
И мимолетное искание;
Тут гений чистой красоты
И взлет паршивой грубой песни,
А время тихие часы
И все несут благие вести;
В разладе разум с головой:
Ты хочешь взять, а не любить,
И есть вопрос на то другой:
Кого ты первым хочешь погубить?
И было так, я точно знаю:
Тихий стук чужих сердец,
Игра, быть может, не пропала,
Но вот любви пришел конец.
Ее улыбка стала словом
На твоих немых устах,
Тебе хотелось бы по-новой
 Любить кого-нибудь вот так;
Но те ссоры расставания —
Людская чушь, игра,
Но без нее, не затаив дыхания,
Назад смотреть никак нельзя...
Вот шаткий шаг неосторожный
Сделал наш герой Ахилл,
Хоть и не первый, но он тоже
Кусочек сердца надломил...

Свой
И вот мятежные ряды
Средь них идет наш Ахиллес
И триумфальные огни
И драмы прошлых пьес
— Скажи ты Воин?
— Да!
И смерти ты в бою достоин?
— Да!
— Отступишь ли иль до конца?
— Не отступлю и буду век сражаться!
— А до утра ты сможешь продержаться?
— Коль не смогу убей тогда!
— Скажи а ты часом не злодей?
— Герой!
— Ответь тогда: ты чей?
— Я Свой!
— Дарю тебе я знак отличия —
Носи его всегда с собой!
Он взял свой меч, велел креститься
И помолившись ринуть в бой.
Ах, бедный мальчик Ахиллес,
История такая с ним случится:
Когда-то я в дремучий старый лес
В младых годах зашел и заблудился…
Раньше Русь, сейчас Европа;
Раньше жизнь, сейчас борьба;
Грусть длинна ,а радость кротка;
Любит сердце, не глаза.
Вместо добра в сердце огонь,
Вместо тепла на душе зной,
Вместо креста на груди свастика —
Все это помнит русская классика.
И вот судьба в который раз
По небу пронеслась грозой;
Такой вот вышел наш рассказ
Пришлось за все платить собой...

 Зима.

За гордый свой мятежный дух,
За письма матери в слезах,
Хоть и герой, и нем, и слеп, и глух,
Сгниет на каторге в снегах.
День за днем одна тревога,
Лучше смерть, чем утро новое,
Здесь лучше голод, чем быть сытым
Хуже жить, чем быть убитым;
Здесь мир от мира отделенный,
И в этом умершем миру
Каждый встречный обреченный
С петлей на шее, без крыши на гробу.

Песнь Ахиллеса

И нет у меня больше Родины,
Дом — моя хрупкая цепь.
И жизнь моя полет ворона,
Чья-то безумная плеть.
И крыша моя из картона,
И тощие снуют снегири.
Я подчиняюсь законам Ньютона,
А сердце сгнившие кирпичи.
И холодом веет дорога,
И мысли мои каприз,
Я все шагаю в ногу,
Как чей-то паршивый приз.
И нет у меня больше весел,
Чтобы грести мой плот,
Плот из берез и сосен
И наубойный скот.
Моя свобода — игра
И чьи-то гиблые судьбы,
За мною смотрят глаза
Правителя мира стужи.

Другие здесь слагают песни,
Былины, сказки — ерунда,
Живет народ, не зная чести,
Но в мраке этом нету зла.
Здесь горе царствует однако;
Да леденящая печаль царит,
Но видит бог, что в этом мраке
В сердцах людей любовь горит.
Наш Ахиллес был обречен на муки,
Быть брошенным в холодной тишине,
Но вот судьба, от горя иль от скуки,
Любовную мелодию сыграла на струне.
Все было так, я точно знаю:
Она была звездой во тьме,
Той, для которой мира мало,
Но много быть наедине.
Холодная улыбка и глаза
Серые, как дым от парохода,
Ждут и верят год от года,
Кто украдет их навсегда.
Но в той долине веру губят
В сердце тех, кто мог любить,
И наш герой-забытый путник
Решил тот образ погубить...
Он крикнул: «Сытость» на ее молитвы,
Как Волк Морской, желавший битвы,
И словно тот герой Печорин,
Рассмеялся вслух от горя...

Глава 3.

Дни сменяются годами,
Гибнут те, кого любил
С кем не спал ночами
Наш герой Ахилл.
Сибирь осталась горьким следом,
Горькой памятью в слезах,
Тем суровым черствым небом,
Серым пепелом в глазах.
В родной избе все потускнело,
И словно мир совсем другой,
Жизнь точно песню спела
На мотив чужой.
Мать от горя поседела,
Отец в гробу — ушел в запой.

Осень.

Война проиграна Ахиллом,
И те клятвы с пламенем в глазах
Потеряли свою силу,
Но в кошмарных снятся снах.

Сон.

На его руках Елена;
Вокруг троянская война;
Лицо Прекрасной побледнело,
И жизнь угасла от ножа.
Ахилл убийца той несчастной,
Но горе в том, что он влюблен
В глаза, что вот сейчас погаснут,
В губы, что покрылись льдом.
Тихо руки омывает
Алая, как в сердце кровь,
Знаю я, что Бог страдает,
Когда видит он любовь.
Ахилл встает и смотрит в небо —
Мир горит вокруг него,
Но там вверху сквозь тучи пепла
Бледный луч летит в лицо.
Гаснет свет, меняется картина:
Изба родная, ночь кругом.
Какая тишь в огромном мире!
А в сердце маленьком огонь.
День за днем судьбу волочит,
Нету радости в душе,
Счастья каждый путник хочет,
Но путь истоптан их уже.
Какая горечь в этих судьбах,
Что мятежу посвящены —
Ведут борьбу с раздумий юных,
Но к тридцати уже мертвы.
Наш Ахиллес, что значит боль,
Избил давно свои дороги,
Звучат слова, как к ране соль,
И помнят всё хромые ноги.
Но в тьме души оковы треснут,
Ведь луч небес осветит путь,
Перед героем лик чудесный
Приобрел иную суть:
Весна стояла на пороге
И нежною своей рукой
Дотронулось до сердца Боли
И позвала с собой;
Нежный взгляд невинных глаз
Такой пленительный и сладкий
Видит боль в твоих мирах
И их зовет к себе украдкой,
Шелковые пряди золотые
Дурманят запахом весны,
Ты ждешь не счастья, а могилы,
Но что то ожило внутри;
Ее блаженный силуэт
Ослепителен и кроток,
Веришь ты, что счастья нет,
Но вспомнил, что когда-то сокол...
Испей вина, уверуй в Бога!
Ведь твой учитель Дионис.
Любовь шепнула у порога:
«Милый мой, ко мне вернись...»

Эпилог.

Это последняя запись в моем дневнике.
Ныне я мертвый человек. Я потерянный человек... Было истоптано множество дорог. Я испытал великие чувства и за это ни капельки не стыжусь. Видимо, самой судьбой были предначертаны для меня страдания, ведь был назван я Ахиллесом- Болью. Быть может, эти душевные терзания и крики чего-то живого у меня внутри были Катарсисом, но я не ощутил освобождения. Ни малейшей капельки того спасения, которое было обещано великому грешнику. Нет... Я не ощутил ничего. Лишь боль, приступы ненависти, обиду, потерянную любовь...
Я все поставил на рулетку. Мое истинное призвание- это игра. Я настоящий
игрок. А потому и погибший человек. Не хочу останавливаться. Не в моем это стиле. Лишь бы последний куш пал в мои руки. Но и в нем не вижу я счастья. Нет,одна лишь притупленность царит в моем сердце. Я слишком много сделал шагов. Не способен я ныне чувствовать...Не способен! Притупленность... Даже в самых важных вещах, даже когда теряешь человека... Ни малейшего чувства, хотя они когда-то и были. Я бросаю свою судьбу в этот произвол, в эту выгребную яму чьих-то надежд и идей. Я отправляюсь в самую глубь потерянного счастья и выйду уже на последней станции- бесконечной. Ныне я погибший человек, человек убивший себя. Тугая петля давит грубую шею, а я все еще играю, все бросаю на Zero. Потому что в этом мое спасение. В игре.

Последняя запись:

Смех шута и песнь птицы —
Что больней чем их дуэт?
Жизнь клубок, но стерты спицы
Пришел последний мой куплет...
Пришла последняя глава,
Пишу последние слова:
Такая жизнь чья-то повесть
Я написал не стих, а горесть.