Притча А счастье надобно беречь

Пришло двадцатое столетье,
война, разруха, лихолетье
и голод. Ели лебеду.
На счастье или на беду -
не знаем загодя судьбы.
...Избёнки две - без городьбы,
зарос бурьяном огород.
Год тридцать третий,  недород -
дождём не баловало небо.
А как прожить семье без хлеба?
Деревня  Плаксино беднА,
во всём безвыходность виднА.
И хоть подчас  пустО гумнО,
детей рожали всё равно.
...Мальчишки жили  по соседству,
общались, но по-малолетству
не замечали нищеты.
Хоть не всегда были сытЫ,
Бог не обидел, дал им рост.
Характер же Петра не прост,
Иван - с душою нараспашку.
Влюбились  в сироту Любашку.
Она заканчивала школу.
Казалось Пете-балаболу,
что окрутить её легко,
шептал  хитрО ей на ушкО.
...Росла при бабке  с ранних лет,
Румянец - словно маков цвет,
коса до самой поясницы.
Она ночами Ване снится,
он тоже был Любаше мил.
Петр по пятам за ней ходил,
да отказала она Пете.
А расписались в сельсовете,
весной, без свадьбы - в сорок первом.
Дала жизнь испытанье нервам -
война ворвАлась, оглоуша
и счастье хрупкое разруша.
Стоят подводы у Конторы,
даны лишь два часа на сборы.
Иван уж собран, вещмешок,
пьёт самогон на посошок,
жена рыдает на груди.
Иван шептал ей: - Люба, жди...
...Воевали с Петей вместе,
от  Любаши ждали вести.
Внезапно  ранили Петра,
он кровью истекал снутра.
Комиссовали подчистУю.
Лечился, снова  холостУет,
опять к Любаше пристаёт,
та плачет и Ивана ждёт.
Она беременна от мужа,
уже немножко неуклюжа
и приставанья Пети бесят.
Гуляет Петр и куролесит,
сказал серьёзно иль  шутя:
- В Любаше ведь моё дитя.
Деревня подхватила слух,
ведь это пища для старух.
...Вернулся в Плаксино Иван,
от слухов беспробудно пьян,
Упала Люба на колени:
- Ты загляни в глазёнки Жени,
   они твои... и нос... и рот...
   А Петя форменный урод,
   он мстит нам и тебе и мне,
   что не погиб ты на войне.
Любаша  зиму проболела,
была слабА и мало ела.
Внезапно жизнь оборвалАсь,
а перед смертью поклялАсь:
    - Хранила верность всю войну
      и я не чувствую вину.
Иван поверил, только поздно.
И на крыльце под небом звездным
всё  горевал...  а Женька рос.
И правда, рот его и нос,
глаза...  Ведь надо дальше жить.
...Пошел сын в Армию служить.
Год подошел шестидесятый,
на изменения богатый.
Иван ждал возвращенья Женьки.
Уже забыли в деревеньке
молву и сплетни,  ждёт невеста.
Дом будем строить, есть и место.
Он встретил сына у крыльца,
а сын прижал к себе отца.
Жизнь продолжается и вот
вновь Женька в Плаксино живёт.
А Пётр бригадирит там,
хитрит, мухлюет по счетАм.
Пьёт, бъёт жену и куролесит.
Ивана это просто бесит.
И за сто бед один ответ,
решил назначить сельсовет
бригадиром Женю вдруг,
да поддержали все вокруг.
И закрутил водоворот,
работы ведь невпроворот.
Сыграли свадьбу, чин-по-чину.
В нем Таня видела мужчину!!!
...А Петр крутится как уж,
хоть стал здоровьем и не дюж.
Ведь самогон не аспирин,
не укрепляет он мужчин.
Подкараулил как-то Женьку:
- Присядь со мною на ступеньку,
  не брезгуй ты моим крыльцом.
  Тебе являюсь я отцом,
  ты верить можешь мне вполне.
  Когда Иван был на войне,
  Была Любашка не верна
  и забрюхатила она.
Всё сопоставил Женька, взвесил,
подумал...  и закуролесил.
Стал выпивать, порой без меры,
однажды загулял у Веры
и изменил своей супруге,
хоть раньше были и подруги.
Вернулся снова Женька пьян
и рассердился тут Иван.
Стал недоволен им народ,
работы ведь невпроворот.
- Где ты гуляешь всё, наглец.
       - А ты мне вовсе не отец!
         И в этом матери вина.
Металась в панике жена,
а Женька вещи собирал,
он от разборок  удирал.
Дверь хлопнула, упал отец:
- А Петя всё-таки подлец...
...Год прошел, в райцентре Женя.
Нет денег, нету достижений,
душа лишь ноет от стыда.
Не свил он нового гнезда,
глушил сердечные метанья.
Дочь принесла с Роддома Таня.
Отец же перенёс инфаркт,
виновен Петя - это факт,
Лишил их матери, жены,
своей  не ведает вины.
    -------
Закончить притчу я хочу.
Быть может, раны залечу?
Верну заблудшего в свой дом,
пусть занимается трудом.
Вы ждете от меня мораль...
А у меня в душе печаль.
Мне жаль Любашку, Женьку - нет.
Иван красивой внучки дед,
глаза Любашины у внучки.
Он ей целует нежно ручки,
от счастья мрёт его душа,
уж больно внучка хороша.
Порой же счастье очень хлипко.
А вот и скрипнула калитка...