Полина, Саша

Двадцать раз как двадцать лет,
В августе, как двадцать тысяч!
Сад – наизнанку разодет,
И на сентябрь резко выйдет!

В дожди кровавые от клёна,
Расчёской вычесав как проседь
Следы воды, сточившей брёвна,
Их вынуждая! Вырывая! Бросить!

Как сигареты, день – несчастный, слово!
Таких осталось ровно двадцать.
Берёзы, тлеющие словно... в вальсе!
Зеркал дождя, соломы неба. Земли, плача!

Под стёкла скапливают слякоть,
Карнизами поддев под дёсна,
И вынуждая слёзы плакать,
По впадинам слоняясь! Ёрзая!
Как пот слоняется

С усталых щёк и кислых марок.
От губ её тяжёл и падок!
Как запах, с осени
Мочёных яблок,

С яблонь,
сбросили!

Тогда срываются поэты в прозе
И красный цвет сдвигает с глыбы
Уже привычный, бледно-розовый
Под горькие смычки рябины...

Всхлипы вроде бы.
Отдавший Родине поэт глотки дождя
И ненавидящий бордовый
Пшеницы отлив, что забыть нельзя!

Но любящий великой волей ладана!
Он после смерти встретит снова
Весну в берёзах Левитана!
Всю осень подложив под голову!

Мольбы мольберта - вспыхнут сворами
Чужих собак, где глазки улиц
Меня забывшись, улыбнулись.

Был – плевать. Неважно! Не был!
Я раскидаю облака, как карты в небе!

И возродившись родинкой нечаянно!
На родненьком тебе предплечьи,
Ты говоришь: молчанье лечит,
Повесившись о перекладину!

Двора под окнами моими именно,
Я перееду ровно в двадцать
Туда, где ненавидят Пименова,
Чтоб горько пить и много драться!

И жить сильнее, чем любить тебя!
Полина! Полынья моя,

Букет сирени в венах мрака,
Сплетённый вербой на венке!
Мне жаль тебя! Полина! Плакать!

Плачь! Рыдай! Проси от скуки,
Я умираю, стиснув руки
Вокруг тебя, воображаемой словно!
Я - мальчик. Я - поэт. Я сломан!

Я двадцать раз как двадцать лет,
В августе, как двадцать тысяч!
Сад – наизнанку разодет,
Стараясь двадцать. С чем-то.
Вычесть!

А ты всё та же...
Полина! Саша! Александра!

Твои слова рифмуя, стыну!
Как полынью Губанова! Надсадно
Тебя, чтоб не застыть, скажу: Полину!

Полонию! Полынью!
Его! Мою! Я не жалею вовсе,
Я брошу, обещаю бросить!

Молитвы черновик под голову,
В кровавых строчках твой венок!
Сочится речкой под подушкой Родина
Или струится как вода в ведро
От ливней слёз её, уродливо
Упавших рифм подол метро,
Не слыша кроме него....

В ушах ни единого звона,
Ни шороха голоса, шарканья улиц,
Кедровые ветки, выламывая,
Берёзы, привыкшие к палке,
По шею прогнулись!

О пианино задравши рукой до сиреневых стен,
Ты и осенью, кажется, та ещё!
Ты возвратишься! И ты возвращаешься!
В хаки-пальто. Навсегда. Насовсем.

Что и в мае, задравши всё то же пальто,
Упираешься кистями в небо!
И тебя как меня ненавидит никто,
Ведь в тебя как в меня
Так влюблённым никто

Не был.