Черепки - 44

Мои плоды - стихи, не дети.
Наверно, я лишь пустоцвет.
Я - украшенье мира - леди.
Мои лишь книги видят свет.

***

Порой, взявши роль, я пишу "это - я":
про низости, войны и город, и клиры...
Как будто Иисус, грех беру на себя,
во имя очистки, спасения мира.

***

Стихи именные - бессмертие девы,
как памятник, что в головах у чтецов,
как будто венки у подножия, слева,
как Тора и миф, эталон для писцов.

***

Не защищает от пули газета.
Удара кувалды не сдержит гранит.
Так вот и марля на мордах-портретах
от дикого вируса с маркой "COVID"!

***

Шарик желает отправиться в лунку,
болтику гайка нужна как резьба,
птица стремится в гнездо из прогулки,
я же хочу очень-очень в тебя.

***

Желаю я музыки, треков.
Давай же, страстей не таи!
Мой крепкий, начищенный штекер
так хочет в разъёмы твои!

***

Ищу в этом городе счастье и слог,
шагая по улицам, как за волною,
ведя сам с собой монолог, диалог.
Опять моя шиза, юродство со мною.

***

Бывают тату, как полотна, музей.
Такие читаешь, как книги листая.
Есть надписи, штампы, узоры идей.
А есть, будто грач обосрал, пролетая...

***

Моя юдоль - тоска и злость,
и боль в паху, в уме и сердце,
соль одиночества средь вёрст,
блуждать поэтом, иноверцем...

***

Ты вовсе не медный, а костный и ржавый.
Кичишься мошной и телегой цветной.
Босс из-за родства с губернатором, папой.
Ты - гнус и бездельник под маской святой.

***

В тату, белоснежный. Я - тихая гжель.
В тату, загорелая. Ты - хохлома.
Мы - дивная пара - янтарка и бель.
Вокруг нас лишь серые люди, дома.

***

Всё то, что съел он, было вкусно:
портвейн и водка, холодец
и винегрет, кусок арбузный...
Но, жаль, всё выблевал, подлец...

***

Кавказская злоба, еврейская скупость,
немецкое пьянство, китайский пырей,
узбекская грязность, славянская глупость...
Господние дети - подобья чертей.