Доразвивая Платона

Нам приходится жить в стране, чей синоним - дыра,
где с оказией сыр, прибывающий из-за бугра,
вызывает тоску по несбывшейся альтернативе,
или чувство, забытое прежде, - валить пора.

Соплеменники наши - на редкость послушный люд,
раздобрев на мякине, с покорностью рабской мрут,
окрылённые твёрдой гарантией светлого рая,
веря слову гаранта, однако, как Цезарю Брут.

Здесь агенты врагов засевают в умах мечты,
будто в царстве прекрасного завтра я и ты
сможем сами решать, по кому Мономаха шапка;
и Фемиду никто не лишит её слепоты.

У таких, как они, нет имён, только прозвище - гад,
как не сказано выше, для них уготован ад,
путь в который «кто надо», чем надо уже окропили,
заменивши благие намерения на яд.

Как чудесно России, хотя б по ошибке свернуть
на партнеров заклятых испытанный временем путь,
и на десять столетий на этом пути заблудиться -
только так и осядет ордой наведённая муть.

В «государстве мечты» всё былое покажется сном,
и историк дотошный, в тридцатом, не вспомнит о том,
кто в двадцатых веках изнасиловал земли предков,
коллективное имя им дав, -«злонамеренный гном».

Там не будет границ, там не будет ментальных оков,
и вдоль ровных дорог там не встретишь и двух дураков,
вопреки заповеданной ими же дури;
и столица качует там: Сочи- Хабаровск - Ростов…

Жизнь потомков далеких безоблачной видится мне,
гаражи на орбите и дачи у них на Луне,
сохраняя природу, они молодеют с годами.
И в-четвёртых не важно - морковь по какой цене.

А война превратится в спорт, например, в футбол,
по земле возникает спор - забиваешь гол -
и соперник обязан отдать полуостров сакральный,
но предвижу, что это и в будущем - наша боль.

И у них там наука, и всех симбиоз искусств,
из разрозненных ныне семян - дивный ягодный куст,
чьи плоды, как вакцина, доступная всякому с детства,
прививает к Чайковскому и Аристотелю вкус.

Через десять столетий историк, взглянувши сюда,
микроскоп наводя на резкость с деленьем «года»,
не поверит глазам от открывшейся дикой картины,
и оставит работу, не вынеся тягот стыда,

Он увидит руины смыслов, костры из книг,
вместо музыки - речитатив и истошный крик,
и несчастных узрит, на картинках о пользе успеха,
прогибающихся под тяжестью их вериг.

И я буду точкой там, неясным пятном,
тихим знаком вопроса, с закрытым сомнением ртом,
недовольный отсутствием внятной инструкций к жизни -
в отдалении от эпицентра событий большом.

Этот взгляд из далёкого завтра на наше теперь,
словно времени приоткрывает тяжелую дверь,
все ключи от которой хранятся, конечно, у смерти,
его ценность - себе я шепчу - поверь,
выше ценности лозунга Patria o muerte .