бывшая

Он чудовищно прагматичен, двойственно ироничен, параноидален и подозрителен, ленив отчаянно
А так же упрям, скадерен и безмерно, безмерно сух
на широкие жесты
 - он дарит своей печальной почти невесте букеты из сухоцветов, хлопка, лаванды, гвоздики и конечно же эвкалипа, из семейства миртовых и, говорит
«хендмейд»
Почти невеста конечно же рада, она мурчит ему на ухо усладу, что так звучна с его именем
(Я придумала)
В глазах у неё розовые сердечки, на столе стоят чёрные свечки
(Надеюсь не за упокой)
И ждёт его вкусный ужин
Стакан молока с мёдом, если он простужен
И может красивое нижнее, если вкус хорош.
А и главное, она естественно, нравится его маме, папе
Большой еврейской семье.
А вечерами он может ей петь, играть на гитаре, не маме конечно, хотя, возможно и ей
(Мама сказала, его я приворожила
Ну, она старше, опытнее, ей конечно видней)

А я то что?
Бывшая ж
Конечно же исхожу ядом с бокалом за ужином, снова тощая, но уже не простуженна, вообще болеть перестала
И, могу нацедить в плошку яда, натереть спину натруженную, моему верному, но увы не суженному, но преданному и доброму, ручному тигру и палачу.

Как ты там говорил, «твой характер грязь, а сама ты мразь, кому нужна ты такая кроме меня, я морально тебя сломаю»
Помню, тогда так искренне хохотала,
Ну чисто абьюзер стайл
 
А я помню мальчика милого
У него тряслись руки, глаза слезились и шёл такой дивный июльский ливень
И он стоял у фонтана с огромным букетом лилий,
Что по объёму, казалось, превосходил меня.
Он заваливал меня охапками книг, ромашек и плюшевых пылесборников и сердце мое екнуло и сдалось.
Потом конечно он прозвал меня мегерой и ведьмою, обвинял в неверности, и я еле его из дома выкурила, такую стратегию вывела, но это прошлое, это уже прошло

А ты девочка, что отенков пастели, носящая имя мое - это такая ирония, вот насмешка судьбы, в самом деле
 - киса, гладь шторы, крахмаль постельное, литрами вари какой нибудь борщ из дичи
И в награду получишь в подарок кольцо и конечно же обещание, его конечно же он не сдержит, но ты  повиснешь на шее его от счастья, вцепишься крепко и поцелуешь метко, как последнее причастие,
Так, что у него закружиться голова
Но это, сорян, только я могла

А у меня внутри, румбу танцуют даже не черти,
Там демоны, чёрные, словно вымазанные в саже
Ведут в танго, бёдрами крутят ламбаду
И меня тошнит в урну от этих телячьих нежностей
У меня даже голос хрипнет сказать что-то приторно-нежное,
На ваши «ку-ку сю-сю» покрываюсь крапивницей
Не умею стесняться, у меня грубые обороты речи, странный хохот
Хлёсткие злые шутки и пригоревшие драники
Сбежавшее кофе и молоко
В холодильнике сухое вино
И безумец, который зайдёт со мной далеко


Рецензии