Кровь

Амнериды: Фатих

— "Je vois ta m`ere, enfant de ce si`ecle appauvri!.."
Charles Baudelaire. "La Lune offens'ee" / "Les Fleurs du mal" — Paris: Michel L'evy, 1868/1869

— И я понял, что не смогу успокоиться, пока не сумею убедить этого мальчика и всех его товарищей, что здесь в годы войны стояла шестая батарея. И потому теперь стоит школа.
Яковлев Ю.Я. "Где стояла батарея" / "Где начинается небо" — М.: "Детская литература", 1982

Гематологическая Драма с семейными Сценами, а к тому с прибавлением Географии и о Политике, помещенная для назидания в достоверно известное, хотя в некоторых второстепенных Чертах и недоступное нам Будущее.

Посвящается Илье Рудневу из Техниона, поэту, критику и математику.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ И ПОДРАЗУМЕВАЕМЫЕ ЛИЦА

    • Зейнаб бинт-Рамиль аль-Кинаи, халиф и председатель Верховного совета Вооруженных сил Египта, преемница Амнерис и приемная мать всех ее детей
    • Фатих аль-Сиси, старший сын Амнерис, курсант 10-го класса Новоалександрийского военного лицея (НАВЛ) и вообще способный молодой человек (резкий только)
    • генерал альтернативно-регулярных сил Хасим Кариб аль-Асвани, член политсовета альянса "Полумесяц свободы" без места в избирательном списке, полевой имам, преподаватель партизанской войны в Новоалександрийской Военной академии (НАВА), региональный координатор Даррелловского общества по кошачьим, отец Фатиха
    • Ильяс, младший брат Фатиха (на два с половиной года и три класса)
    • талибы (студенты из медресе): Хани, Джад, Фарах, Карим, Умар, Мухтар, Муким
    • Хафез Рашид аль-Багри, заместитель директора НАВЛ по делам несовершеннолетних
    • Сабри Муджир аль-Кахири, координатор совместных программ 1-го медресе
    • Тасфия, лицейский психолог
    • Шадид, лицейский преподаватель физической культуры и рукопашного боя (физрук)
    • Кани, секретарь лицея
    • матери Хани и Джада, дед Фараха, мать и тетка Умара, отец Сауда, бабушка и мать Мухтара, старшая сестра Мукима
    • класс отпетых хулиганов с классным руководителем по кличке Кабиль
    • полковник специальных войск Рашад аль-Гизи, профессор стратегии и преподаватель воздушного десанта в НАВА, начальник Корпуса ассасинов
    • кассирша (судя по табличке — Зульфия, младший менеджер) в книжном магазине
    • читатель утренних газет (судя по стрижке и акценту — левантийский араб), неравнодушный к новейшей истории
    • патрульный полицейский университетского квартала в чине сержанта
    • Кирам, лицейский хулиган (в сцене знакомства с классом не выделен)
    • Танзиля, гурия исмаилитского обряда
    • старики в аламейнской кофейне (без реплик)
    • старый рыбак, держатель гостиницы домашнего типа в Сиди-Баррани
    • Саттар ибн-Суфьян, агент по бронированию всего
    • кассир суточных касс аэропорта Борг Эль (за стеклом)
    • купец из Бени-Мазара
    • охранник и оператор справочной службы промзоны "Северная" (это один человек)
    • дети 8-9 лет с учителем или инструктором (нестройной дамой 30-40 лет)
    • Рахамим Тодац (своим можно просто Раха), майор АМАНа (Управления разведки ЦАХАЛа), координатор межведомственной рабочей группы нмоер тридцать четыре
    • станционный смотритель в форме с фуражкой с неопределенным логотипом
    • Йоэль Эткинд, лейтенант АМАНа, младший аналитик
    • диктор утренних новостей канала "Кан 11" (в телевизоре)
    • Минна "Мета" Айзенберг, капитан АМАНа, спасательная команда в одном лице
    • Шломо Крамер, Сара Цивьян и Авигдор Яни (своим можно просто Ави), коллеги Йоэля и Минны по межведомственной группе
    • младший ассистент старшего повара в столовой (должность переходящая)
    • Фарук, спецназовец, ассасин, товарищ Фатиха по комнате и вообще гуте камерад (по телефону)
    • туристы из разных стран, в основном европейцы и американцы, а также китайцы
    • мастера из деревни художников: скульптор, гончар, гавайский струнный квартет, швея, пекарь и бариста, луноликая художница с художником, антрпренер Джеймс с пачкой билетов, старый ювелир Хаим и другие
    • Гази Арслан, капитан АМАНа, оперативный сотрудник со множеством обязанностей
    • Галь Шабад, сотрудник неуточняемой организации (отдел источников) на полторы ставки на неуточняемой должности, без воинского звания, секретарь группы нмоер тридцать четыре по международной корреспонденции и борьбе с ней воот с такой клавиатурой
    • вольные каменщики на строительстве мечети: податели-принесители, землекопы разных квалификаций, каменотесы, плотники, имам, водитель бетономешалки, фехтовальщик и мороженщик, а также их дети, пришедшие помогать, в т.ч. две юных барышни в никабах
    • филистимлянская диверсионная группа неопределенной аффилиации: Муса, Мустафа, Махмуд, Муяссар, Машгур, Ияд (типа старший) и Джамаль (типа помощник старшего, везде бегает и координатор)
    • сборщики цветного металла для нужд Сирийской Свободной Армии
    • Раухан, сирийский феллах (крестьянин) с собственным трактором и фургоном
    • сирийский постовой (фигуры не имеет)
    • "Джейран", командир или связной филистимлян (фигуры не имеет)
    • худощавая арабка с милым южным акцентом, закутанная в плащ из простой шерсти
    • солдаты ЦАХАЛа из миротворческого контингента в Сирии: Моше, Лева, Ицхак и какие-то голоса по рации за Ицхаком
    • Сендер (своим можно просто Алик) Бенц, премьер-министр Израиля (фигуры не имеет, реплики отсутствуют)
    • Лара Трамп, президент США (реплики отсутствуют, фигуры не имеет)
    • довольно крупный леопард, неожиданно мирный

Действие происходит в мире сказок "1001 ночи", "Аиды-АидЫ" и "Египтянки" и начинается в 2038 году от Рождества Христова. Это никак не связано с Unix Millennium Bug.


ПРОСЬБЫ И АТРИБУЦИИ

Стихотворение "Шипы страха" принадлежит Инбаль Перламутр, солистке группы The Witches. Перевод с иврита Ильи Руднева; цит. по сб. "Конец августа, 39 °С" (февраль или март 2000 г.). Стихотворение "Милой кириллицей…", цитируемое по тому же сборнику, принадлежит Илье лично. (В каком-то смысле это его визитная карточка, хотя эту номинацию по понятным причинам оспаривают "Тихий час и тамбуры для откровений".)

Если у вас сохранилось стихотворение "Мой приятель, сын торговца алюминиевыми изделиями…", пришлите его мне, пожалуйста. Если вы админ rock-club.org, где был выложен сборник "Кости языка", ничего не надо присылать — просто, клять, почините его наконец (можно только сборник, хотя лежит весь сайт).

Песня о бирюзовом браслете не является переводом "Caribbean Blue" (Enya — Roma Shane Ryan) с английского языка. Песня "Психогерилья" группы "Электрические партизаны" не упоминает Каббалу — во всяком случае, так прямо, как в тексте. Цитаты из Галиба и Саади полностью вымышлены (а то что все сочиняют за одного Хайяма). Реклама кофе "Jacobs"…

Пароль и отзыв филистимлян приводятся по: Владимир Фрумкин. "Песни меняют цвет…" / Ж-л "Вестник" (Мериленд), вып. №8 (345) от 14 апреля 2004 г. Судя по малой распространенности этого варианта перевода (интернет-поиск находит только саму статью, ссылки на нее и цитаты из нее), интерполяциям (в оригинале "камни тротуаров") и в целом не характерному для статьи отсутствию атрибуции, зачин песни литературно переведен Владимиром самостоятельно.

Автор в курсе, что "филистимляне" морфологически ближе к "римляне", чем к "земляне", но ставит ударение, как в официальном русском дубляже "Суперкниги" (это где Робик, да).

На момент написания первой сцены второго акта (у автора есть датированное свидетельство о публикации именно этой части) о создании коалиции Беннет-Лапид еще не было объявлено. Я не хотел накаркать, честное слово. Если окажется, что таки да, простите меня. Можете избить.

Ноосфера наступала на пятки еще в паре мест, но спорить о приоритетах не буду.

Фотографии берберских дев, египетских и левантийских монет, бирюзы, темного опала, пляжа "Заветы Махталлы", Иудейских гор и Сирийской пустыни найдены в интернете и использованы посредством авторского осмысления. Также использованы карты (в т.ч. высотные) и трехмерные виды Египта, Израиля и Леванта, материалы видеоэкскурсий по Израилю, вика и ежевика, сны, воспоминания о нескольких знакомых автора, физика в пределах школьного курса, калькулятор из дистрибутива Ubuntu 18.04.5 LTS, словари имен и фамилий, первые попавшиеся календари Торы и хиджры, консультации Тани Иванчай по навигации и морю и банальная эрудиция.

Генеалогическая связь двух поселений художников в Северном Израиле является неподтвержденной авторской спекуляцией.

Создание этого текста не является актом ученического предательства (по определению Двойника Корнелия Исаакиевского) само по себе, но является развитием такового.

В Египте есть Фивы и сфинкс, но не греческие. Хрен вам греческие Фивы.


АКТ I
СЦЕНА 1

Игровая комната Фатиха во дворце, переоборудованная в лабораторию: окно на юг, дверь на север; в северо-западном углу колонна или шкаф до потолка выделяет компьютерный угол; дальше у западной стены монтажный стол с разбросанными книгами, паяльником и коробкой радиодеталей; вдоль окна — во всю ширину комнаты — верстак, термоплоттер по пластику и оргстеклу, с южной стороны восточной стены — брус-подставка под мишень с пробоинами от пуль. Всю остальную восточную стену занимают стеллажи, где в беспорядке свалены папки с бумагами, школьные тетради, находки из экспедиций и просто шкатулки для красивых вещей. Из короба с кабелями под нижним стеллажом торчит черная компьютерная клавиатура — по-видимому, не вполне исправная, но не так, чтобы прямо выбросить; вдруг еще пригодится.

Около двери (с обеих сторон) раскиданы насколько пар уличных сандалий. На западной стене в компьютерном углу висит таблица команд микроконтроллера Arduino, а над монтажным столом — карта Ближнего Востока от Марокко до Индонезии.

Фатих стоит перед верстаком, отодвинув стул, и демонстрирует Зейнаб, из осторожности стоящей в паре метров позади, модель самоходной боевой человекоподобной установки. Модель завывает (400–800 герц) и мигает светодиодами, наводясь на мишень. Наконец носовое орудие выстреливает очередь — не всю точно, но в том числе через "девятку" и "яблочко".

ФАТИХ.
Посмотри, как бьется робот от любви!

ЗЕЙНАБ.
Там лидар?

ФАТИХ.
Почти: ИК и Micro-V.
С полным распознаньем сделать тяжело;
Может на людское навестись тепло.

ЗЕЙНАБ.
Почему любовь?

ФАТИХ.
Пускай любовь и боль.
В общем притяженьи всех теорий соль.
Это все про нас: Гальвани и Ампер.
Только стенд — ужасно маленький пример.
В полном нужно двое.

(смотрит в глаза)

Ведь писал Галиб:
"Как ложатся волны, так и мы легли б…"

Зейнаб понимает сказанное примерно секунду. Схватив со стола том "Биологии" Вилли-Детье, она с размаху бьет им по столешнице.
От звуковой волны звенит химическая посуда. Соскользнув с края, на пол падает подставка под паяльник вместе с самим паяльником — к счастью, выключенным.

Фатих закашливается от поднявшейся пыли.

ЗЕЙНАБ (уже в ровном индикативе).
С матерями, Фатих, так не говорят.

ФАТИХ (то с трудом подбирая слова, то выпаливая готовые фразы).
Ты… звалась… иначе сколько лет подряд?
Что… растили, то признайте у дверей:
Сыном быть хочу я матери своей!

ЗЕЙНАБ.
Кто тебе про мать наговорил?

ФАТИХ (продолжая с вызовом пожирать Зейнаб глазами).
Да все!
В этот раз талиб с урока в медресе.
"Формой бедер купно и душой крива",
"В храм Астарты впору"; и еще слова.
Вроде, знаешь, в рифму: "королева-мать…"

ЗЕЙНАБ (вздыхая).
Глубока, я вижу, рана твоя.

(показывая на стул и садясь сама)

Сядь.

Фатих покоряется.

ЗЕЙНАБ.
Тот не мусульманин, кто наветит так.
По Корану каждый был законный брак!

ФАТИХ.
Говорят талибы, это хак и чит,
И совет имамов скоро запретит.

ЗЕЙНАБ.
Права нет над прошлым царского суда
И у главарей безбожных государств.
Наш же шариат — один, везде, навек:
Где Аллах судил, там молкнет человек.
Что он за талиб, чтоб хитить эту власть?

ФАТИХ.
Говорит он: так судить — без мыла влазть.
Честный в дверь идет, и только вор в окно.

ЗЕЙНАБ.
Как: "Разрешено, что не запрещено"?

ФАТИХ.
Что закон не больше сказанного вслух:
Книжного народа, мертвой цифры дух.
От противных, кстати, аргумент стальной —
Если цифре верить, цифра-то со мной.
Мы с тобою степень мерили родства?

ЗЕЙНАБ.
Мерили. Семнадцать.

ФАТИХ.
Точка семь шесть два.

ЗЕЙНАБ.
Может быть, и ближе.

ФАТИХ.
Ровно так, Зейнаб.
И по нормам — даже если восемна…

ЗЕЙНАБ.
Режешь ты меня. На…

(берет со стола и протягивает Фатиху косой резак для пластика, закрытый защитным колпачком)

…нож возьми — убей.
Я же всех растила вас как сыновей.
Что во мне за тайна, что положь, да вынь?
В Триполи слетай, купи там трех рабынь;
Пусть всему научат. Так мой делал брат.
Отвезешь домой — и поблагодарят.

ФАТИХ (отталкивая резак).
Не хочу. Не смейся.

ЗЕЙНАБ.
Даже в мыслях не.
Только что такого ищешь ты во мне?

ФАТИХ.
Вроде киблы: женщин много, мать одна.
Ты же знала, знала, какова она?

ЗЕЙНАБ.
Лучшею любовью, Фатих: как сестру.
О другом и думать — смертию умру.

ФАТИХ.
Сестры…

(закрывает глаза)

Все поет на каждом здесь шагу,
Что у этих бедер вся страна в долгу.
Север ей пропитан: манит, как магнит;
Мне миндаль в саду ее рукой шумит;
Кажется, что двое мы одни в дому.
Чище ли ее я? Не бывать тому!
Дай одно: войти под этот темный кров.

ЗЕЙНАБ.
Голос крови, Фатих. Кровь рождает кровь.
Не вела я мамин свод любимых фраз,
Но была одна меж нами: "Море в нас".
Cколько, говорила, нефтью ни трави,
Древних соль морей течет у нас в крови.

ФАТИХ (запоминая).
"Море в нас".

ЗЕЙНАБ.
По фразе: "Прочь, пока светло", —
Я так поняла, что море позвало,
Что решила: хватит. Не для этих плеч.
Потянуть хотела б годы, поберечь —
Снашивала б царских красоту кровей;
Сам ты это первый не простил бы ей.

ФАТИХ.
Ты же хороша, как помню с первых лет!

ЗЕЙНАБ (вставая и сжимая кулаки).
Фатих, как Коран, на сердце вырежь: нет!

Фатих, сидя на месте, сжимается и закрывается руками.

Зейнаб трясет головой, сдвигает стулья в параллель и обнимает трясущегося Фатиха за плечи.

ЗЕЙНАБ.
Фатих, не реви. Не плачь. Не надо так.
Если и погубишь, я тебе не враг.
Кровью я, считай, клялась, пока ты мал,
Уберечь тебя, чтоб наземь твердо встал.

ФАТИХ (еще через слезы).
Вырос я, Зейнаб. И солнце на магриб.
Вспомнишь — так держаться чаще мы могли б.

ЗЕЙНАБ.
И держались, помнишь? "Ни обид, ни ран…"
А теперь всегда в уме держать стоп-кран.
Ты сорвешься, Фатих. Даже… Или я.
Нам, не горячась и сопли б не жуя,
Так сидеть всегда, как ты ко мне приник.
Кто я? Мамка. Тетка. Боже… Проводник.
Звезды. Лагерь. Пони. Перевал Арк-Сим.
Как тебя я помню, будь и ты таким.

ФАТИХ.
Помню. И таблетки — нам на чих любой.

Порывшись в кармане, Зейнаб протягивает Фатиху жестяной коробок размером со спичечный.

ЗЕЙНАБ.
Вот: солодка и — полынь. Всегда с собой.
Есть в любой сети: "Ирес", "Ноль три", "Кадьяк"…
Без рецепта. Сорт не важен.

ФАТИХ.
Пить их как?

ЗЕЙНАБ.
Редко. Принял раз — надолго отлучи.

ФАТИХ.
Печень?

ЗЕЙНАБ.
Нет. Но присластишься к горечи.

Они встают: Зейнаб первой, Фатих — отставая только на время реакции.

Много в нас тагута. Франки прежних лет
С тела дам укромный в бой несли предмет.
Знаешь, отмотают с бедер — и на стяг…

Фатих, уже совсем с просохшими глазами, не сдержавшись, смеется в нос.

Варвары, что взять. Ты, мамы память чтя,
Чти другую с нею: о себе самом.

Фатих складывает руки замком на груди — как бы в обещание.
Зейнаб хлопает его по плечу.

ЗЕЙНАБ.
Добро, Фатих, добро. Ино побредем.

Фатих кивает. Зейнаб выходит из лаборатории, поднимается на жилой этаж и проходит через незапертую дверь в апартаменты и ванную.
Там горит непогашенный свет. Над раковиной-нишей зеркало во всю стену; между боковой стеной и проемом раковины стоит открытая шкатулка с мазями и увлажняющими гелями для лица. С другой стороны от раковины брошен воткнутый в розетку фен.

Зейнаб оценивающе смотрит на себя в зеркало.

ЗЕЙНАБ.
Доигралась. Боже. Маски, крем "Норвег"…
Лучше бы старухой доживала век.

Натыкается взглядом на стоящую в углу шкатулки фотокарточку Амнерис.
Решительно забирает шмат крема из банки и кладет в два мазка по углам глаз.


СЦЕНА 2

Общежитие комсостава в Новой Александрии. Время вскоре после асра. Фатих стоит в прихожей генеральской квартиры; его встречает генерал Хасим Кариб аль-Асвани, ранее известный нам как полевой командир "Братьев-ассасинов". Фатих в лицейской форме, а генерал в полуофициальном домашнем (полубрюки и рубашка) — в академии сегодня короткий день.

АЛЬ-АСВАНИ.
Ну, поворотись-ка! Вымахал здоров.
Матом ли встречает отчий дом сынов?

ФАТИХ.
Выше ты еще ль с весенней стал поры?
Матом, папа. Только дай воды: с жары.

Фатих кидает ранец, скрывается в ванной и шумит краном. Когда он выкатывается из двери, отряхивая руки, отец ждет его с двумя кубками натриево-карбонатных "Ессентуков".

ФАТИХ (усмехаясь).
Первый — до, второй — как выжмешь пот с лица?

АЛЬ-АСВАНИ.
Первый твой; второй — утяжелить отца.
Фора мне зачем же?

ФАТИХ.
Убирай назад.
Я тебя и так сложу.

АЛЬ-АСВАНИ.
Пошли на мат.

Они проходят в тренировочный зал. Аль-Асвани, задержавшись, кивает на полки с оружием. Фатих берет два коротких шеста-дзе и протягивает один отцу.

Поединок продолжается долго и вдумчиво, поэтому сокращается монтажными переходами. Никакой музыки не звучит, только скрипит мат. Шесты соударяются редко и нехудожественно, поскольку стиль борьбы предполагает зажимы, а не фехтование. Звукооператор может пустить сопровождением звук рикошетящих бильярдных шаров.

Фатих, пережимая шестом грудь отца, уже положил его на одно плечо и кладет на второе.

АЛЬ-АСВАНИ (хрипя).
Эх, "Ессентуков" бы. Вышел я простак!
Сухо в горле.

ФАТИХ.
Что, сдаешься? …Ах, ты так?

Отвлекшийся Фатих лежит на лопатках, а отец придерживает его шестом у груди.

АЛЬ-АСВАНИ.
Реплики ловить не надо. Не в кино!
Шум со стороны услышишь все равно,
А что враг болтает, лишь тебе во вред.

ФАТИХ.
Все, вчистую сделал.

АЛЬ-АСВАНИ.
Ну, положим, нет:
Техникой ты взял на поощренье приз.
Сам реши, какой. Пока обедать?

ФАТИХ.
Плиз.

Просторная и светлая столовая: длинный стол, широкие скамьи без спинок, на стене огромный фотопортрет суданского леопарда. Аль-Асвани разливает по плошкам млухию.

АЛЬ-АСВАНИ.
Как дела в лицее?

ФАТИХ.
Расскажи про мать.

АЛЬ-АСВАНИ.
Мне, так только дай! И ты горазд внимать.
Это так, не в приз; его проси другой.

ФАТИХ.
Говорят, она играла, пап, тобой?

Фатих ждет грозы, но отец принимает вопрос даже не как должный, а как рядовой.

АЛЬ-АСВАНИ.
Мелочен и глух египетский народ.
Про ламбаду, Фатих, знаешь анекдот?
Ладно… Там предлог пропущен основной:
Как играла, Фатих! Но не мной: со мной.

Взрослые так люди не ведут дела,
А она котенком в стан ко мне пришла.
Торг секунды длился краткий и прямой:
"Вся твоя, — сказала. — Но и ты весь мой".

Видно этой статью в людях все гнилье.
Интересно знать бы: упустил ее
Этим ли тогдашний…

ФАТИХ.
Дед?

АЛЬ-АСВАНИ.
Миннап. Ахмед:
"Солнце высоко. Пойдем играть! Ах, нет…"

Девяносто два, по-моему, из ста
То не зависть даже — просто глухота.
А на зависть, Фатих, есть простейший тест:
Утолить хулу ли ту обменом мест?
Не про род вопрос, про внутреннюю клеть:
Смог бы сам он то же, что она, посметь?
В том печать халифа, не в игре кровей.

ФАТИХ.
Ни за что; и мнит он, что ее правей.
Шило не дает не изнести суда.
Я ж пустого места сын.

АЛЬ-АСВАНИ.
Да: мой. Но да…
Сильно. Фантазера вспомнишь ли, узнав?

ФАТИХ.
Хани звали. Может, кличка. Тощ, пискляв.
Только, папа, не позорь меня: не мсти.

АЛЬ-АСВАНИ.
Месть — у горцев, сын; меж нами не в чести.
Ты и сам смотри, блюди халифа стать:
Чтоб не смог дурного о тебе сказать
Никогда никто, душою не кривя.

ФАТИХ (жмет плечами).
Скажут все равно.

АЛЬ-АСВАНИ.
Гибка душа червя.
Страх — закон ей. Ну, а ты держись иных
Правил.

ФАТИХ.
Я забыл: каких же?

АЛЬ-АСВАНИ.
Маминых.
С ней, как в ясный сон, царем ступая в явь,
Не жалей себя и все на карту ставь.


СЦЕНА 3

Двор 1-го медресе имени Абу Ханифы, где старшие классы НАВЛ проходят фикх и историю ислама. Время между зухром и асром. Окна молитвенного зала выходят на высоту примерно метров пяти над землей; с противоположной стороны каменный забор с колоннами.

Звучит песня группы "Технология" "В память о тебе". Вся сцена умещается в ее хронометраж. Второе "Закрой глаза…" (начало второго куплета) попадает на невербальный диалог высокой интенсивности — от этого момента и до конца диалога съемка ведется с разрывами, крупным планом и замедленная раз в пять-десять.

Фатих, задержавшись в фильмотеке, идет к выходу из кампуса, чтобы вернуться в лицей. Навстречу ему из-за боковой стены служебного подъезда выходят семеро талибов. У Хани под мышкой Коран, заложенный не то чеком из гастронома, не то отрезанной полосой распечатки на потрепавшейся бумаге. У Джада в руке каменный факел из зала диспутов; у остальных линейки, указки и тяжелые книги с неразличимыми подписями на корешках.

ХАНИ.
Мир ти, подсудимый.

Фатих продолжает идти, не меняя скорости и направления, но сразу несколько рук упираются ему в корпус, преграждая путь.

ФАРАХ.
Долг ты не занес.

ФАТИХ.
И не брал; и квиты.

УМАР.
Ладно морщить нос.
Ты давай-ка форму Первого сымай.

ФАТИХ.
С дуба ль?

ДЖАД (показывая средним пальцем).
С мяса. Выб##дь не наследит рай —
Есть слова Пророка.

Хани достает из Корана закладку. Она все-таки оказывается отрывом распечатки с перегибами от сложения вчетверо.

ХАНИ (с выражением высочайшего снисхождения).
Хоть плевок ты мал,
А тебя Посланник тоже посчитал.

Фатих, не опуская глаз, поднимает полоску бумаги примерно к уровню подбородка.

ФАТИХ.
Глас Пророка в пасти этого прыща?
Х#р. Срамна цитатка для судилища.

Комкает бумагу, сует в рот, прожевывает и сплевывает шарик в лицо Хани. Хани отскакивает, но касание произошло и засчитано.

МУХТАР и МУКИМ (вместе).
Это уже тянет не на суд…

САУД (расстегивая на весу карман портфеля).
…на нож!

ДЖАД (поднимая каменный факел).
Ты, щенок кафирский, смертью здесь умрешь.

Фатих перехватывает руку Джада и, виляя его корпусом, утыкается лепестком факела в висок Хани. Фарах и Умар бросаются к бездыханному телу вожака. Сауд, наконец доставший нож, наносит колющий удар двумя руками и попадает по Джаду чуть выше основания шеи. Мухтар и Муким бросаются на Фатиха с двух сторон; Фатих сшибает их лбами, схватив одного за плечо, а другого за воротник. Фарах подставляет Фатиху подножку, зацепляя его голень сзади. Фатих падает, выворачивается на спину и отбивается от Фараха (в пах) и Сауда (в висок) каблуками сапог. Поднявшись, он перехватывает указку Умара, ломает ее, помогая коленом, и, пользуясь куском в руке противника как рычагом, втыкает острый конец Умару в глаз. Зашедший сзади Фарах, схватив Фатиха за горло, снова роняет его на асфальт, теперь уже вместе с собой. Фатих отжимает его лоб назад и вниз так, что весь импульс падения приходится на затылок.

Пальцы на горле Фатиха разжимаются.
Возвращаются нормальная частота кадров и общий план.
Все семеро нападавших лежат неподвижно. Сауд и Мухтар еще дышат, но контрольную работу следует сдавать без помарок.

Фатих поднимает ранец, идет к питьевому фонтанчику и смывает с лица пыль, пот и кровь.


СЦЕНА 4

Время незадолго до призыва на аср. Приемная замуча НАВЛ, по необходимости уступленная под разбирательство. Присутствуют: аль-Багри (замдиректора по делам несовершеннолетних), аль-Кахири (какой-то скользкий тип из медресе), физрук и лицейский психолог в качестве экспертов, секретарь лицея в качестве секретаря, матери Хани и Джада, дед Фараха, мать и тетка Умара, отец Сауда, бабушка и мать Мухтара, старшая сестра Мукима и подсудимый — единственный выживший в драке, способный передвигаться. За столом сидят только подсудимый, официальные лица и представляющая потерпевших мать Хани. Остальные держатся ближе к двери. Бабушка Мухтара пьет лекарства в инвалидной коляске; дочь (мать Мухтара) перестилает ей покрывало.

АЛЬ-БАГРИ.
Начинаем с фактов.

МАТЬ ХАНИ.
Это все не гуд.
Мы пойдем за правдой в шариатский суд.

АЛЬ-КАХИРИ.
Истине в глаза смотрите все сюда.
Медресе есть округ Малого суда;
Я имама клерк, хоть чином и не ровь.
Где оружье взято, по Абу, — там кровь,
И угроза жизни бьет ваджиб и фард,
Становясь в процессе главною из карт.

(Показывает разными руками накрест на Фатиха и мать Хани.)

Может, он виновен, а она права.
Факты установим — с плеч лети глава;
Только должен сам он первым был напасть.
Нет — проступок, шалость. Там — лицея власть.

МАТЬ ХАНИ.
Клятвой пусть скрепит, что не искал им ран!

АЛЬ-БАГРИ.
Это можно. Кани, принеси Коран.

Отодвигая папки с нотными текстами, Кани достает с полки священную книгу. Все встают.

АЛЬ-БАГРИ.
Клятва. Оставаться просим на местах.

ФАТИХ (кладя на Коран правую руку).
Эщхаду ан ля илляху Илляллях
И пророк Мухаммед. Если кто шиит,
Про Али пусть сам прибавку говорит.

АЛЬ-БАГРИ (кивая).
Дальше.

ФАТИХ.
Нух поплыл, Ильяса грянул гром,
А потом они выходят всемером.
"Мир ти", говорят, орудьями гремя,
И сначала Джад, а после все на мя.

МАТЬ ДЖАДА.
Может, ты на них! Ты зуб на них имел!

АЛЬ-КАХИРИ (поднимая палец).
Здесь не обсуждаем посторонних дел.

ОТЕЦ САУДА.
Что он нам втирает, этот мелкий ##й?!

Кани, секретарь, бросает на него непроницаемый взгляд, но молчит.

АЛЬ-БАГРИ.
Лист, перо — как вы стояли, нарисуй.

Фатих рисует основание стены, контурно всех семерых (с руками, но без черт лиц, только подписывая имена), занесенную ветром сухую ветку ясенелистного клена, линию забора и капители колонн. Колонны требуют тщательности, и две в середине ряда выходят с едва заметными помарками, спрятанными за утолщение линий.

ДЕД ФАРАХА (заглядывая через плечо матери Хани).
Кракитуры малевать бы: жжет — напалм!

Аль-Багри осаживает родственников потерпевших рукой: не торопить.

МАТЬ ХАНИ.
Видишь, близко подошел ты — и напал.

ФАТИХ.
Что же я, Брус Ли или Чихонга-йог?
Зло держал — по одному бы подстерег.

СЕСТРА МУКИМА.
У невинной пташки, а каковский слог!
Умысел имел, хоть выполнить не смог.

ТЕТКА УМАРА.
Как по мне, признался, что интересант.

АЛЬ-БАГРИ (обращаясь к физруку и лицейскому психологу).
Был ли к суициду склонен наш курсант?

ТАСФИЯ.
В психокабинет приводов не имел.

ФИЗРУК.
Никаких подобных не припомню дел.
Оптимист в папашу. Дружелюбен в мать.
Проиграв, сдается. Любит побеждать.
Честен. Любопытен. Часто сух и строг,
Но для нас, военных, это не порок.

МАТЬ МУХТАРА.
Слышите признанья сродственных сердец?
Моет рука руку; вот и стал наглец.
Светлая такая вроде голова,
А жевал слюной священные слова!

Среди родственников потерпевших шум и движение.

АЛЬ-КАХИРИ.
Это очень ново.

АЛЬ-БАГРИ.
Тихо, тихо, зал!

Раскручивает стоящую на столе шкатулку, похожую на колокол звонка для вызова кассира.
На стол падает сплющенный бумажный шарик, частично развернувшийся при высыхании.

Фатих, признавайся — правда, что жевал?

ФАТИХ.
Только — что жевал. Хула на ней была.

Кани, знаток ислама, разворачивает скомканный лист, едва касаясь ногтями. Несмотря на всю предосторожность, бумажка разваливается на две части — к счастью для Кани, не по слову "Пророк".

МАТЬ ДЖАДА (рыдая).
Как стерпел бы это будущий мулла?

АЛЬ-БАГРИ.
В будущем, что было, сразу говори.

Никто, кроме Фатиха, не обращает на него внимания — все следят за Кани.

КАНИ.
"Ниша для светилен", тридцать шесть пять три.
Версия, в которой слово не для дам.

ОТЕЦ САУДА.
Это не Коран?

КАНИ.
Не он. Прошу без драм.

Аль-Кахири безнадежно закрывает лицо руками.

АЛЬ-БАГРИ.
Уважая чувства…

Со стороны инвалидной коляски слышен короткий двойной писк.

КАНИ.
У кого включен
В слушаньи суда мобильный телефон?

ДЕД ФАРАХА.
Люди тут погибли — вы про баловство!

МАТЬ МУХТАРА.
Умер наш Мухтар. Аллах, прими его!

На этот раз ни Кани, ни аль-Багри не сдерживают зал, поднявшийся в минуте молитвы.

ФИЗРУК.
Дуб ты стоеросов. В драке надо, клять,
Импульс и моментум свой соизмерять!
Что они тебе сказали, кошкин ёж?

ФАТИХ (голосом Мухтара).
"Ты, щенок кафирский, смертью здесь умрешь".

Мать Мухтара увозит хрипящую бабушку Мухтара в коридор, чтобы вколоть ей сильнодействующее.

АЛЬ-КАХИРИ.
Это уже лишним было шутовство.

ФАТИХ (невинным голосом, уже своим).
Я хотел быть точным. Больше ничего!

АЛЬ-БАГРИ (обращаясь к аль-Кахири).
Черновой расчет ваш не измял канвы.
Оборона ли, Сабри Муджир?

АЛЬ-КАХИРИ.
Увы.

АЛЬ-БАГРИ (повернувшись к матери Хани).
Года два еще бы потерпели вы,
Не сносить нахалу буйной головы.
Приговор младенцу тоже, впрочем, строг:
Перевод к отпетым на другой поток.


СЦЕНА 5

Яркий свет. Начало школьного дня в классе для хулиганов. Первый урок — взрывное дело.
На стенах висят таблица Менделеева (судя по "острову стабильности", 2035 года или новей), таблица энергий связи в некоторых органических молекулах, схематичные рисунки расчлененных тел и заботливо раскрашенные самодельные репродукции диаграмм из "Поваренной книги муджахиддина" (запрещена в РФ).
Учитель химии еще не пришел. Классный руководитель по кличке Кабиль представляет Фатиха.

КЛАССРУК ПО КЛИЧКЕ КАБИЛЬ.
Прынца не травите много бедного.

Классрук удаляется.
К Фатиху, опасливо водя ушами, подходит самый бойкий хулиган на полголовы его ниже.

ХУЛИГАН.
Ты вломил талибам?

Фатих не успевает кивнуть, как к нему протягивается мангровый лес ладоней.

ХУЛИГАНЫ (расталкивая друг друга).
Все за одного!


АКТ II
СЦЕНА 1

Июнь пять лет спустя.
Коридор здания Центрального командования в Новой Александрии. Утро за три часа до зухра.
Торцы здания выходят в звукоизолированные дворы, поэтому в коридорах непривычно тихо, несмотря на проникающий в окна свет. Ни на одной двери на этаже нет именной таблички.
Фатих открывает личной карточкой комнату 320. Она пуста.

ФАТИХ (громко и четко, чтобы дошло до сколь угодно сонной охраны, если она его слышит).
Подполковник аль-Сиси. Не крот, не тать.
Если не ошибка, сяду, буду ждать.
По журналу сверь, а не вообрази:
Мне назначил здесь полковник аль-Гизи.

Оглядев кабинет без поворота головы (стол без бумаг, два сейфа, выключенный десктоп, черный потертый гардероб, таблица для проверки пространственного зрения), Фатих опускается в дерматиновое кресло возле кофейного столика и достает из папки принесенные им бумаги — резюме и рекомендации.

Щелкает автоматический замок. В кабинет входит профессор Рашад.

ПРОФЕССОР.
Что, привет не ждали от родных огней?

ФАТИХ (поднимаясь, чтобы отсалютовать, и только тогда замечая в зеркале открытой дверцы шкафа мундир полковника).
Тьфу ты.

ПРОФЕССОР (довольно).
А ведь правда, без него страшней?

ФАТИХ.
Обращаться как удобней?

ПРОФЕССОР.
Как в НАВА.
Это все, конечно, чистые слова,
Но подсвечивают: цепи ум отверг —
Иль глядит еще курсантом снизу вверх.

ФАТИХ.
Ясно. Просто есть же звания…

ПРОФЕССОР.
У нас.
А на поле — никаких субординац.
Есть приказ, связной и запасной канал,
Остальное ассасин конем познал.
Вы поели?

ФАТИХ.
Я разведал ваш буфет.

ПРОФЕССОР.
Не ответ, но пусть. Составим психпортрет.
Попадать не надо точно в род и вид,
Первым что придет — то вас и изъяснит.
Фрукт?

ФАТИХ.
Черешня.

ПРОФЕССОР.
Имя?

ФАТИХ.
Айя.

ПРОФЕССОР.
Год?

ФАТИХ.
Весна.

ПРОФЕССОР.
Кабель?

ФАТИХ.
Жильность.

ПРОФЕССОР.
Пушкин?

ФАТИХ.
Русский.

ПРОФЕССОР.
Трамп?

ФАТИХ.
Она.

ПРОФЕССОР.
Стол?

ФАТИХ.
Смеетесь.

ПРОФЕССОР.
Шторм?

ФАТИХ.
Песчаный.

ПРОФЕССОР.
Сандр…

ФАТИХ.
Дюма.

ПРОФЕССОР.
Штурм.

ФАТИХ.
АК. Или иголки.

ПРОФЕССОР.
Склад.

ФАТИХ.
Весьма.

ПРОФЕССОР.
Папа.

ФАТИХ.
В Риме.

ПРОФЕССОР.
Мама.

ФАТИХ.
Плата.

ПРОФЕССОР.
Уклонить.

ФАТИХ.
Новый образ.

ПРОФЕССОР.
Мама.

ФАТИХ.
Было.

ПРОФЕССОР.
Рухани.

ФАТИХ.
Пешка.

ПРОФЕССОР.
Конь.

ФАТИХ.
Наездник.

ПРОФЕССОР.
Истина.

ФАТИХ.
Пророк.

ПРОФЕССОР.
Правда.

ФАТИХ.
Землю ешь.

ПРОФЕССОР.
Барбадос.

ФАТИХ.
Ром и грог.

ПРОФЕССОР.
Месть.

ФАТИХ.
Отложенная.

ПРОФЕССОР.
Жимолость.

ФАТИХ.
Декстрин.

ПРОФЕССОР.
Клуб.

ФАТИХ.
Футбол. И телевизор.

ПРОФЕССОР.
Сам.

ФАТИХ.
Один.
Вы на пленку, что ли пишете?

ПРОФЕССОР.
Никак.

ФАТИХ.
Черная дыра.

ПРОФЕССОР.
Ну, хватит.

ФАТИХ.
Тайный знак.

ПРОФЕССОР.
Тест окончен.

ФАТИХ.
Дело к ночи.

Профессор пишет на блоке стикеров: "Ассоциативное тестирование завершено" — и показывает блок Фатиху.

ФАТИХ.
Понял вас.
Ждать разбора ли теперь?

ПРОФЕССОР.
Не в этот раз.
Попрошу побыть Вергилием со мной:
Вместе выкурим ваш список послужной.

Достает из портфеля собственную копию резюме с пометками.

Бой с пиратом… Ахи-страхи. В топку, вниз.
Контингент ООН в Арцахе — это приз
За участье: "Был в горах и не загиб".
Сердце Африки — не в счет: там вы сахиб.
Впрочем, в Кении, пожалуй, очень гуд
Взятье главаря движенья "Книга — блуд".

Вы ребенок, Фатих. В общем, не в частях.
Чтоб огонь, в груди горящий, не зачах,
Вам не уголь, а сухой кидали спирт.
Что не взяли вы медаль за город Сирт
("Тридцать лет осаде") — честь вам и хвала;
Но и ваши, в целом, так себе дела.
А. Вот тут на судне бунт и чайки реют:
Из музея кража… Please elaborate?
Вы не в ганг идете — в курсе, что почем.

ФАТИХ.
Лично я записку мамину прочел.

ПРОФЕССОР.
Чтоб от вас не утаили кус земли?

ФАТИХ.
Метки, может быть, заметить не смогли;
Молоко, что, над свечою подогрев,
Можно счесть. Волокна. Вмятины. Рельеф.

ПРОФЕССОР.
Вы представить не могли б, как глубока
В айеведении тема молока.
Бинт-Ислам на гизской кафедре, Асма
И еще не меньшей груди и ума
Айеведов в ней топтался полный зал.

ФАТИХ.
Знаю, аба. Знаю. А тогда не знал.

ПРОФЕССОР.
Вы трехмерный скан…

ФАТИХ.
Нашел.

ПРОФЕССОР.
А вывод?

ФАТИХ.
Взят:
Фронт проходит там, где джунгли, а не сад.

ПРОФЕССОР.
Очень славно. Лишь добавлю вам вдогон:
Джунгли тоже сад, но саженый врагом.
Тьюринг-тест, критерий Вальда, интервал
Подозрений… Кто вас рекомендовал?

ФАТИХ.
В Корпус? Вот же.

Вываливает из папки стопку рекомендательных писем.

ПРОФЕССОР (завязывая глаза шарфом и беря лист наугад).
Ни единой не читав
Строчки, я скажу, что пишет комсостав.
Это — из адмиралтейства, от Абу-
Бакра. Верно? По рельефному гербу.
"Кандидат остер, востер и полон сил
И недюжинную хватку проявил…"
Верно? "Хватку"?

ФАТИХ.
Точно так.

ПРОФЕССОР (снимая шарф с глаз).
Рука к руке,
Как при бабке, то есть при Мубараке.
Только два торчат, куда ни наклони:
От спецназа и… Ну да: аль-Асвани.
Для отвода глаз подложено с конца.

ФАТИХ.
Вы сказали б: "Заключение отца
Скрыл. А значит, эти двое не в ладах".

ПРОФЕССОР.
В райских мы живем садах ли?

ФАТИХ (узнав аргумент, подхватывает).
В городах.

ПРОФЕССОР.
Не всегда во град врата такие есть,
Чтоб за вами без труда признали честь.
Город — Кабиля творение; толпой
Всяк судим по виду. Есть в том разум свой,
Но он скажет, что вас в Корпус привели
Бухты наслаждений нашей Танзили.

ФАТИХ (краснея).
Аба, скажут пусть; и вволю говорят.
Вам рискну ж напомнить, что, хоть свят обряд,
Процедуру эту я просил убрать.

ПРОФЕССОР (медленно и дидактически).
То, что учредила Айя, ваша мать,
Можно лишь смягчить (как пешку — не в ферзя),
Но своею волей отменить нельзя.
Это не Коран, не молния извне:
Мне ее расчет понятен.

ФАТИХ (со вздохом).
Как и мне.

ПРОФЕССОР.
А инверсия останется сторон:
Доброволец — кандидат из ряда вон,
И должны мы знать, что это не каприз
И не что похуже… Фатих, встаньте, плиз.
Нет, мы не гулять идем по этажу,
Просто вам немного нервы пощажу.

Оба встают.

Поясните мне, откуда эта блажь
В заявленьи в Корпус — дранг нах остен ваш?
Не палите только, если то Главком.
А об остальном свободным языком
Расскажите все. Хоть kitchen talk. Хоть сны.
Семена какой таит Восток войны?

ФАТИХ.
Как Пророк заведал и халиф Омар,
Как за то на раны шел Садат Анвар,
Как партнеры-янки ждут который год,
Ветку мира в книжный бросили народ
Мы, сунниты. Мы, Египет. Мы, с моей
Матерью, из Сиса новый род царей.
И встает Восток, как некогда уснул,
Против сумасшедших…

ПРОФЕССОР.
Тегеранских мулл.
Небо и простор моим мечтам-стрижам,
Только в жизни джунгли не по чертежам.
Почему Израиль, а не Эр-Рияд?

ФАТИХ.
Потому что там стрижи мои парят.
Потому что, разграфляя по часам
Матери три дня в нем, я влюбился сам.
Говорил в НАВА профессор аль-Гизи:
"Тянет тебя тема? Рой, не тормози".
Брошу в мертвый груз, поеду в Эр-Рияд —
Вы меня простите? Правнуки простят?

ПРОФЕССОР.
Fair enough. Уел. Молчит научный клир;
Надевай, Рашад, полковничий мундир.

Отходит к шкафу и накидывает китель.

ПОЛКОВНИК.
Хоть горит с Омара эта нам звезда,
Шли ли мы за этой за звездой всегда?

ФАТИХ.
Нет, полковник. Но…

ПОЛКОВНИК.
Вот так. Мы не в раи.
Редки патрули небесного ГАИ,
И партнеры наши следуют подчас
"Но" своим — и перед фактом ставят нас.
Потому у стран и дружба, и вражда
Узким интересам следует всегда.
И наш друг Израиль — вовсе не кристалл.
Этот курс, курсант, я тоже вам читал:
Распадется кнессет, выйдет новый клан —
Бросят нас и Лару, встанут за Иран,
И мандат, сиявший в голове у вас,
Растворится в небе в тыщу пятый раз.
Вмиг мы переложим паруса свои,
Как прикажет…

ФАТИХ (продолжает, следуя за губами полковника и отдавая салют).
…бинт-Рамиль аль-Кинаи!

ПОЛКОВНИК (устало поправляя).
Как прикажет нам египетский народ
Хмелем уст Главкома. Не наоборот.
А себе узнать кладу я пять недель,
Только ли ее в вас уст глаголет хмель,
Или в вас еще какой-то хмель проник.

ФАТИХ.
Помощь ли нужна моя? Отчет, дневник?

ПОЛКОВНИК.
Только для проверки выводов в конце.
Выдохни пока. Развейся во дворце,
Съезди в горы, пирамиды посети…
Что отчета жду, напомню по сети,
Но без уточнений. Впрочем, не секрет
Ни один мой довод.

ФАТИХ.
Ну, болтать не след.

ПОЛКОВНИК.
От отца ж не скроешь. Да, один момент.
По отцам судить, была б Зейнаб регент
Года три уж как. Народ в нее влюблен,
Но, не дай Аллах, — в обойме ты на трон.
Кто халиф, решать не лезвию меча:
Где-то у Зейнаб горит твоя свеча.
Ар-Рашид в разведку протоптал давно
Тропку вам, но план быть должен все равно,
Если ветер вдруг задует ту свечу.

ФАТИХ.
Я спрошу.

ПОЛКОВНИК.
И я узнаю. И сличу.

(снимает китель и вешает его в шкаф)

ПРОФЕССОР.
По рукам, курсант? Раздумаешь — сигналь.

ФАТИХ.
Нет. На все уловки сердце, словно сталь!

ПРОФЕССОР (жмет Фатиху руку).
Ну, пока.

Серия монтажных переходов: Фатих идет по коридору; толкает, уже не слыша прощания охранника, тяжелую дверь на улицу; трет глаза, привыкая к свету; делает крюк через крохотный сад с фонтаном, окруженный можжевеловой изгородью; моет руки в своей студии в общежитии.

ФАТИХ (перед зеркалом).
Ищи же, кто напел слова…

(Выходит из ванной в жилую комнату.)

Я видал ее во сне. Она жива.


СЦЕНА 2

Там же, но уже в другой день или заметно позже — за окном другая облачность. Фатих сидит за столом в складном деревянном кресле с подлокотниками. На столе стопка учебников и тетрадей по военному делу, материалы переписи населения Королевства Иордании за 2040 год, банка с карандашами, лаптоп с мышкой. Под мышку подложена брошюра "Местночтимые святые Кении и Уганды" издания Найробийского джамаата в водостойком, но не очень бликующем переплете. На лаптопе в DOSBox запущен Covert Action классического издания.
За спиной у Фатиха стеллажи с книгами и стена, окно и выход на балкон — по левую руку, по правую — диван и шкаф, входная дверь в комнату — впереди и немного справа. Под окно задвинуты несколько гостевых стульев. Стену впереди Фатиха занимает огромная плазменная панель. Сейчас она выключена.

Постучав, но не дожидаясь ответа, в комнату вваливается курсант Ильяс в форме летного училища.

ФАТИХ (поднимая два больших пальца).
Зашибеть.

ИЛЬЯС.
Я, знаешь, это. Мухой в рот.

ФАТИХ.
Так и надо. Будешь правильный пилот.
Ты похвастать просто или на обед?

ИЛЬЯС.
Как решишь.

ФАТИХ.
Кенийский чай и бомж-пакет.
Ща.

Фатих встает и идет на кухню; Ильяс подглядывает в экран, затем следует за Фатихом.

ИЛЬЯС.
"Ковак"? За Макса?

ФАТИХ.
Мировой конфликт.
Сразу видно, где вниманье барахлит.
Вам реакций, кстати, мерили зазор?

ИЛЬЯС.
Ты про что? А, нет. Крутили тренажер,
Но скорей понять, кого учить азам.
Знаю, говорю. Ну да. Но не, не сам.
А они: не ##ы, всяк час налета рцы!

ФАТИХ (доставая две пачки рамена из сундука).
Есть с идеей агнца или курицы.

ИЛЬЯС (покрутив пальцем).
Крайний.

Фатих заливает из одного чайника чай и рамен, и братья идут с чаем обратно в комнату.
Ильяс подходит к дальнему стеллажу позади деревянного кресла, водя взглядом по полкам.

ИЛЬЯС.
Ты какой-то гебраист. Без "ал-".
У тебя Израиль полки все забрал.

ФАТИХ.
У меня в кругу протянутой руки
Собраны здесь оба берега реки.
Просто больно скуден урожай с полян
В станах хашимитов и филистимлян.

ИЛЬЯС.
Помнишь ту записку? Поворот за миг.
Ты представь, а вдруг теперь она — за них?

ФАТИХ.
На клена? Какую оседлать волну?

ИЛЬЯС.
Может, пьяный дервиш ей вручил вину.

ФАТИХ.
Так халиф в Египте никому не раб.
Подпись — захотела б — вмиг отозвала б.

ИЛЬЯС.
После ибн-Сауда это фарш назад.

ФАТИХ.
Все равно не верю. Там какой-то клад,
Новых вод родник… В пустыне студенцы…
Это ж банды.

ИЛЬЯС.
Есть за них и мудрецы.
Дед бандитом числил твоего отца!
Главное — яйцо с какого бить конца.

ФАТИХ.
Все, что пишут эти лучшие умы,
В морге до получки куплено взаймы.
Нет, Ильяс, там тесно было б ей.

ИЛЬЯС.
А ну
Вылетела в безопасную страну,
Тайну чью-нибудь нечаянно раскрыв?
Сорок первых лиц. Толпа.

ФАТИХ.
Так и халиф —
Не игла. И воздух — не бильярд без луз.

ИЛЬЯС.
Подождали б месяц. Вывезли, как груз.

ФАТИХ.
Консульская почта — та еще дыра,
Но отчеты стран я помню, как вчера.
Все на свет до грамма, двери нараспах…
Так. Мы это. Рамен. Чтобы соль в мозгах.

Братья снова идут на кухню; Фатих ставит оба стакана лапши в микроволновую печь перегреваться.

ИЛЬЯС.
Следствие, конечно, сорок стран вели,
Но смотри — совместно, в параллели ли?
Кто входил в посольства? Кто всех брал на понт?

ФАТИХ.
Очевидно, да.

Звон таймера микроволновой печи. Фатих открывает дверцу, приглашая Ильяса жестом.

Но это single point.
Так-то я со слов не верю никому,
Но уж на земле одно из двух пойму:
Или расползется ложь их, каббала,
Или сам вживусь в глаза ее, как шла
Пешей на восток и с целью на уме.

ИЛЬЯС.
Че-то эпизод вставной для "Шах-наме".
Драмтеатр.

ФАТИХ.
Дипфейки, что ли, камера?

Ильяс рыбацки разводит руками.

ИЛЬЯС.
Там. Восток большой.

ФАТИХ.
Спасибо, кэп. Ирак…
И другая буква.

ИЛЬЯС.
Во! Она ж колосс.
Раз, пошла персидский порешать вопрос.

ФАТИХ.
На пятнадцать лет?

ИЛЬЯС.
Там, вдолгую игра.

ФАТИХ.
С кем?

Ильяс замирает с вилкой, задумавшись. Фатих капает в лапшу острого соуса.

ФАТИХ.
Я так, учти, могу и до утра.

ИЛЬЯС.
Может, она суфий?

ФАТИХ (невнятно поводя ладонями).
Что-то сквозь стекло.

ИЛЬЯС.
Если так подумать, к этому все шло.
Споры об исламе и о мастерстве…

ФАТИХ.
И о смерти.

ИЛЬЯС.
На "Сокрытое в листве"
Потянуло б.

ФАТИХ.
Скрыться?

(Ильяс кивает)

Зная ее прыть,
Ставил бы на то, что ей себя не скрыть.
Вкруг уже шумел бы новый тарикат.

ИЛЬЯС.
Ты проверь. Спроси Мурада…

ФАТИХ.
Стар Мурад.
Баечки из сунны потравить — знаток,
А во всем другом немного однобок.
Я уж, хоть науки слово не мертво,
Знаю всех любимых авторов его.

ИЛЬЯС.
Книжность-то, зараза, действует хитро.
Каждый ход свой роет; глядь — уже метро.
Тех ты, кто с Мурадом спорит, поищи.

ФАТИХ.
В поиск бей ключи и дергай за плющи…
Гонишь зайца, мимо пробежит пяток.
Помнишь, у Саади про один цветок?
Посреди нигде накроет в свой черед
Версия одна, что все другие бьет.

ИЛЬЯС.
У него же, да — "приют могильных плит"?
Вбок, в карман от мира, как Иса сокрыт.
Как Нателла эта ей сказала: "Тишь".

ФАТИХ.
Думал. "Если в дверь мою ты постучишь…"
Но, Ильяс, антенны на любой звезде!
Стратофотосъемка, спутники везде.
Если ты один, найдут в часы и дни.
Чтоб уйти на годы, нужно жить с людьми.

ИЛЬЯС.
Ты как маловер. Идрис, Ильяс, Иса
Отошли подольше, чем на полчаса.
А не так, чтоб дом, скотина, огород…

ФАТИХ.
В будущее, что ль?

ИЛЬЯС.
Или наоборот.

ФАТИХ.
Ты ж не куришь.

Ильяс дважды стучит сомкнутой ладонью по лбу.

ИЛЬЯС.
Дури есть источник свой
В рамках, так сказать, атаки мозговой.
Знаешь, как ввернет какой-нибудь м###к:
"Ищешь правды предков? Поживи тогда-к!"

ФАТИХ.
Тут такое дело… Мама — не Иса.
Нас учили в планы ставить чудеса,
Если все пути прошел до тупика.
Но не прямо сразу.

ИЛЬЯС (поднимая указательный палец).
Смотрим с трезвака.
Куришь ты бэкграунд, а в мозгу стена:
"Если корни вглубь, то это не она".
Но закон другой есть, и он столь же прям:
Всякий реформатор движется к корням.
Зная прикуп, лупу поднесешь, и уп —
На дубу омела в точности как дуб.
А не зная…

ФАТИХ.
Взял.

ИЛЬЯС.
И врыться в этот пласт
Камера и запись ни клена не даст.
Не следы, а план, который был при ней,
Нужно подбирать.

ФАТИХ.
Историю идей.
Это-то и был мой круг от фонаря.

ИЛЬЯС.
Ты писал Жаиру?

ФАТИХ.
Через МИД.

ИЛЬЯС.
А зря.
Я добыл мейлбокс: Сан-Паулу, сельцо…
Он теперь с Мишелью частное лицо
И охотно очень дружит на FB.

ФАТИХ.
Напишу письмо.

ИЛЬЯС (с лапшой во рту).
Он будет рад тебе.


СЦЕНА 3

Жаркая суббота в последних числах июля. Из мечети аль-Касима при Александрийской библиотеке выходят прихожане и гости квартала, только что закончившие аср.

Выйдя из мечети вместе со всеми, Фатих идет по переулку аз-Заркаши в сторону улицы доктора Мушаррафа. Он в форме: почти во всех городских учреждениях военным полагаются скидки. За улицей нездешними огнями блестит книжный магазин "СВОИ И НАВСЕГДА".

Академический отдел не переехал. Обойдя его в одно касание, Фатих идет к кассе.

КАССИРША.
Все нашли?

ФАТИХ.
У вас кофейня допоздна?

КАССИРША.
До магриба. С молоком?

Фатих задумывается.

КАССИРША.
Одна цена.
"Роммелевских чтений" есть и первый том!

ФАТИХ (скалозубовски улыбаясь).
Пусть!

Монтажный переход через снижение яркости наполовину и цветонасыщенности до нуля. Руки кассирши ставят поднос с кофе и сгущеным молоком на шахматный столик рядом с первым томом материалов конференции (мягкий светло-светло-красный переплет, каллиграфический заголовок черным цветом — в общем, обычный академический аскетизм; издание кафедры истории Александрийского университета).

Фатих низко кланяется от плеч, шурша страницами второго тома. На нижней части страницы с левой стороны разворота — черно-белая карта отступления итало-германских сил до Тобрука. Большой палец Фатиха гнет юг ливийской границы.

К столику от кассы подходит грузный незнакомец в футболке "Александрия. Памятник русалке" и выразительных толстых очках. На руке у незнакомца стрелочные часы "Ролекс" (имитация). В руках у незнакомца стопка только что купленных еженедельных газет.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Какая встреча в воздухе пустом!
И какая тема! Сколько в звуке сем!

ФАТИХ.
Не назвал бы в книгах главною из тем,
Но влечет, признаюсь. Даже юбилей
Не испортил каши пышностью своей.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Сплюньте! Юбилея дух и цирк, и ширк.
По трибунам блея, девкам в груди зырк;
Ни стыда, ни скорби — лошадей табун.

ФАТИХ (откладывая том материалов конференции).
И какую, правда, чушь несли с трибун!

НЕЗНАКОМЕЦ.
От надменной черни из кафирских стран
Я не ждал другого. Но Хуссейн! Салман!
Кладбище — кривится: "Кофе приготовь!" —
Будто им водица пролитая кровь.

ФАТИХ (морщится).
Видел. Мерзость.

КАССИРША (ставя поднос перед незнакомцем).
Кофе с молоком для вас.
Голод утолить надумали заказ?

НЕЗНАКОМЕЦ.
С кремом два эклера.

КАССИРША (поворачиваясь к Фатиху).
Вам?

ФАТИХ.
Я как эстет
Двухминутный с солью попрошу омлет.
Перец мелко ль молот? А! Любой почту
В сердцу милый дар; и — спаржи веточку.

Кассирша удаляется.

ФАТИХ.
Не вменю веселье все же им в тагут.
В наши дни и персы марафон бегут!
Не скорбей же ради поднял меч Пророк?
Годы лечат раны; сто — хороший срок.
Будут, как огни: САЛАМ, Пустынный лис,
Аламейн, Тобрук и битва за Тунис…

Мечтательно поглаживает обложку второго тома.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Дремлем, невредимы, суд вручив годам!
Что разбередит нас — сало в рамадан?
Бродим, как в бреду, мы; любим шорох карт…
Рваной раной уммы тот был месяц март!
Во едину душу были — стали врозь;
Что хаджи Амин пророчил, все сбылось.

КАССИРША.
Ваш омлет с эклером.

ФАТИХ и НЕЗНАКОМЕЦ (в один голос).
Благодарствую!

Кассирша уходит.

ФАТИХ (отхватывая от омлета).
Что уж и сказать-то, думаю, в струю.
Если кровью мерить, друг мой в целом прав,
Только воевать сподручней, сил набрав!
Нужен и эклер, и девушки в цвету,
Чтоб ковать и месть ту, и победу ту.
Что, сказал поэт, пытать дела царей?
На суде ответим о душе своей.

НЕЗНАКОМЕЦ (обвинительно; откусывая эклер).
Абу-Худда, слышал, взяли без суда.

ФАТИХ.
Где нас нет, забавы жизнь полна всегда.

НЕЗНАКОМЕЦ.
"Смерть или победа" больше не про нас!
Обмельчал, гляжу, египетский спецназ.
Можно лозунг новый вешать на карниз —
"Воплотим за плату ваш любой каприз".

Берет у проходящей мимо кассирши счет. Вынимает из портмоне несколько купюр и монетку в пятьдесят пиастров; купюры вкладывает под чек, а монетку подбрасывает. Она падает обратно в его ладонь головой Клеопатры вверх.

Вот — земная тяжесть шлет пример живой,
Чем кончают, взявшись торговать собой.
Оперы Шекспира, романтичный флер,
А не спас от яда западный партнер.

Фатих, покончив с омлетом, вкладывает в счет одну купюру от себя.

ФАТИХ.
Про храненье если говорить лица,
То кого достойней в умме нет?

Незнакомец заинтересованно смотрит на Фатиха.

Купца.
Честен всякий труд; почетен труд меча —
Что же мы тут спорим, громы грохоча?
Продавал кафирам северных равнин
Меч свой — голос свой — и ваш хаджи Амин.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Как аль-Хуссейни вы судите, спеша!
Нет — едино сердце и одна душа
Был союз; и тем он, что созвал свой полк,
На себя ни злато не надел, ни шелк.
Молоды вы, впрочем. Этот хмель и чад,
Как сказали сами, годы исцелят;
Весь кураж, как сон, развеется к утру.

ФАТИХ (вставая и собирая посуду на один поднос).
Дайте, я и вашу чашку заберу.

Фатих отходит с горкой посуды на вложенных подносах примерно на два метра, ставит подносы на прилавок у окна закрытой кассы, поднимает перечницу (нечаянно ударяя ей о край чашки) и посыпает чашку и блюдце незнакомца мелким перцем; затем, обмахнув перец веточкой спаржи, достает телефон и фотографирует с расстояния в дюйм со вспышкой и характерным звуком.

Незнакомец ошарашенно смотрит на него. Фатих делает второй снимок, затем направляет телефон на незнакомца и жмет на спуск в третий раз.

Отбросив телефон за прилавок, Фатих успевает перехватить правую руку незнакомца. Левой рукой незнакомец все-таки хватает его за китель, но ухватывает только просторный рукав — локоть выскальзывает.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Телефон!

КАССИРША (в микрофон аварийного коммутатора).
На помощь!

ФАТИХ (удерживая незнакомцу уже обе руки).
Будьте так добры.

Фатих облегченно улыбается, видя в зеркалах витрин полицейского.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Объясните мне, с какой такой поры…

ФАТИХ (подсказывая).
Выпив, лезут в драку?

НЕЗНАКОМЕЦ (уже не пытаясь высвободиться).
Камерой снимал!

ФАТИХ.
Селфи и фарфор. Проверьте.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ.
Хоть и мал
Вроде инцидент, однако есть статья.
Камеры архив взгляну, позвольте, я?

ФАТИХ (показывая подбородком).
Под прилавком.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ (кассирше).
Дайте?

ФАТИХ.
Пять нулей пароль.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ (заглядывая в фотогалерею).
Чашки и…

(подходя со стороны незнакомца и удостоверяясь, что лицо на снимке именно Фатиха)

…он сам. С ума сошли вы, что ль?

ФАТИХ.
Обсуждали мы дела минувших дней.
Алкоголь не чую. Может, что сильней?
…А еще такая прыть рубить сплеча
Просится на сиквел очень, ЕВПОЧЯ.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ.
ПОЧВы.

ФАТИХ.
Проследите?

ПОЛИЦЕЙСКИЙ.
Есть. А ну, назад!

Незнакомец пробегает полтора метра, но полицейский бегает быстрей. Незнакомец лежит на полу. Полицейский надевает на него наручники.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ (Фатиху).
Номер есть для связи — переслать доклад?

ФАТИХ (покопавшись в портмоне).
Вот как раз визитка для подобных дел.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ.
Годно.

НЕЗНАКОМЕЦ.
Провокатор!

ФАТИХ.
Чей б ишак ревел.


СЦЕНА 3'

Там же, но без полицейского и задержанного, и на столике уже нет книг. Стоящий у кассы Фатих перегибает над копилкой для чаевых тысячефунтовую банкноту. (Фунты, конечно, египетские.)

ФАТИХ.
Если огорчились нашею игрой…

КАССИРША.
Никаких! Как взяли вы его. Герой!

ГОЛОС ИЗ-ЗА СПИНЫ ФАТИХА (немного хриплый).
Не дразните льва. Не ко двору — в закят!

ФАТИХ (доталкивая банкноту до конца).
Я как покупатель не беру назад.

Быстро идет к выходу. Оказавшись на улице, отходит от двери так, чтобы оказаться за непрозрачной стеной, смотрит на часы: до магриба еще минимум час — потом по сторонам, колеблясь, куда пойти. Вздрагивает при звуке распахнувшейся двери, но это не кассирша, а усатый моряк неопределенного чина (Фатих уже подзабыл, как различать флотские нашивки).

Военмор показывает Фатиху одобрительный большой палец.

ВОЕНМОР.
Я к началу драки что-то протупил,
Но потом гляжу — баланс нормальный сил.
Что за чтец газет? Хуссейн ему, Салман…

ФАТИХ.
Молодежь пошла. Какой-то наркоман.
Знал бы прикуп, может, принял бы нежней,
А теперь неловко перед барышней.

ВОЕНМОР.
Снос у Судии, брат, прикуп у Творца.
В отпуску сейчас?

ФАТИХ.
Отъехал слегонца.
Рейд-парад-ученья — дай, сюда на миг
Выберусь; и то — какая жизнь без книг?

(осекается)

Мы мажоры, впрочем. Вы — всю жизнь к бортам…

ВОЕНМОР (смеется).
Ты не изменился — как и был, ботан!
Бродишь по своим загадочным мирам.

ФАТИХ.
Погоди. Туплю сегодня — я.

(берет военмора за плечо)

Кирам?

КИРАМ (отклоняясь назад и эмфатически тыча Фатиха кулаком в грудь).
Тысяча шайятин и торпеда в рот!
Ты все тот.

ФАТИХ (обнимаясь с Кирамом).
Ты, брат, Европа новый год!
Никогда не верь загару и усам.

КИРАМ (хлопая Фатиха по плечу).
Флот не надо помнить — он напомнит сам!
Там, где мы, не ступит ни одна нога.
Ты до аль-Касима?

ФАТИХ.
На магриб? Ага.
Но пойдем пока, потопчем кругозор,
Не маячить чтоб. Ты, значит, красномор?

КИРАМ (дурашливо козыряя).
Точно так, вашвсоч! В походе тут стоим.

Фатих и Кирам начинают двигаться к перекрестку.

Ост-норд-ост, считай, отсюда аль-Касим?

ФАТИХ (показывая на указатель "Чужие и на время").
Ровно ост от створа.

КИРАМ.
Ровно!

ФАТИХ.
Ну, на глаз.

Монтажная склейка. Фатих с Кирамом обходят памятник русалке на набережной. Вокруг толпа.

ФАТИХ.
Как тут красномору — холодно у нас?

КИРАМ.
Как тебе сказать, старик? В бушлате — норм.
Море, в общем, рай всегда, когда не шторм.
В этот раз в Палермо ели виноград.

ФАТИХ (поднимая палец к губам).
Не пали маршрут.

КИРАМ.
А что палить? Парад.
Залп; на всех флотах командуют — налей;
Мы одни как лохи. С#ка… юбилей.

Монтажная склейка. Фатих с Кирамом выходят из мечети. Тени удлинняются, но жара та же.

КИРАМ.
Мы почти бултых, а там акулы — жесть…
Ты в Новаль сейчас?

ФАТИХ.
Да я бы за присесть.

КИРАМ (показывая через улицу).
Вон, бразилы.

ФАТИХ.
Че-то, кажется, полна
Там веранда. Есть подальше чайхана,
Полу-для студентов. Как насчет?

КИРАМ.
Веди.
Мы пока стоим, чек-ин до десяти.
Не понтово там?

ФАТИХ (нешироко разводя руками).
Так — как в отеле "Риц".
Как тебе Хургада?

КИРАМ.
Много светлых лиц.
База — как везде. Зал разочаровал.
Город…

ФАТИХ.
Я про город.

КИРАМ.
Чайки и причал.
Но бэклог, б…

ФАТИХ.
Ждали?

КИРАМ.
И не мы одни.
В общем, ты в Новале Главной намекни:
С этой стройкой века красномору грусть.

(поднимает указательный палец)

Не для интереса — для парней пекусь!

ФАТИХ (оттягивая стеклянную дверь).
Вот она: и шум, и не битком. Прошу.

Монтажная склейка. На столике перед Фатихом и Кирамом по начатой пиале с красным чаем.

КИРАМ.
Я-то знал, что мы тебе не парашют.
Ты реально…

ФАТИХ.
Буйный?

КИРАМ.
Как сказать…

ФАТИХ.
С азов.

КИРАМ.
В два касанья — без ненужных тормозов.
Помнишь, нам читали про рептильный мозг?

ФАТИХ.
Есть один прием.

КИРАМ.
Какой же?

ФАТИХ.
Внешний лоск.
Тугодум, как я, — скрывайся и таи,
А потом внезапно всем суешь #уи.
Эмоциональный интеллект — он нож:
Вынул, проявил, назад потом кладешь.

КИРАМ.
Типа вахты.

ФАТИХ.
Но без смены.

КИРАМ.
Не могу.
Надо иногда бывать на берегу.
Промежуток должен быть не на виду:
Отстоял — сдаешь, и все идет в ###ду.
Где-то, знаешь, важно быть самим собой.

ФАТИХ.
Снится нам покой.

КИРАМ.
Да ладно, если бой.
Боевую — знаешь хоть, зачем стоял.
Но парады эти, церемониал.
Бр-р-ратский юбилей…

ФАТИХ.
Сплюнь и переживи.
Занят мир игрой — и руки не в крови.
Хоть какой-то повод сдерживать порыв.

КИРАМ.
Это правда.

(хлопает Фатиха по плечу)

Будешь правильный халиф.

Фатих морщится.

ФАТИХ.
Этой шутке, знаешь…

КИРАМ.
Старая, как Нил?
Ну, прости, прости. Ты угол сам спрямил.
С фаджра до магриба в собственной стране,
Затянув ботинки, ходишь по струне
И пенальти ждешь, не выйдя из пенат.
Был бы прочный мир, а так — чемпионат:
Общие каюты, кофе без чинов,
А в уме считаешь, не сболтнуть чего.
Кто тебе торпеду в бок засадит, клять,
Из радушных этих — хуже всех гадать.

ФАТИХ.
Кто-то тебе гайки пережал, Кирам.
Знаешь, как к секретам подходить без драм?

КИРАМ.
Научи.

ФАТИХ.
Прием один: не рваться с ног.
Если он утек, то он, прости, утек.
Вверено тебе — храни: сам знаешь, как.
Упустить чужой секрет нельзя, поздняк:
По определенью так же тяжело,
Как убить два раза.

КИРАМ (протягивая Фатиху руку).
Тханкс. Ты знаешь, жгло.

ФАТИХ (пожимая).
За других не бегай, панику двоя.
Не твоя забота. Просто: не твоя.
И к коллегам тоже лучше без суда:
Все в руках Аллаха — дружба и вражда.
Планы есть в штабах, но впрок никто ножа
Про тебя не держит.

КИРАМ.
Но жужжат, кружа.
Помнишь?

ФАТИХ.
А хотя б. Ты кофе лей, да пей.
У нормальных по приказу все людей.

КИРАМ.
Я тебе поверю.

ФАТИХ.
Ну, у рядовых.
Это уж потом о друге пишут миф —
Шнапс пил Ганс с Захаром, а потом Захар…
К югу от Сахары, впрочем, был. Odds are.

КИРАМ.
Это по науке все же.

ФАТИХ.
Инфобез —
Техника скорей.

КИРАМ.
Вприкид, не наотрез.
Надо ж напускать на допуски, люфты.

ФАТИХ.
Допуски, словарь…

Улыбается, глядя Кираму в один глаз.

И ты, Кирам.

КИРАМ.
Просты
Правила, а жизнь…

ФАТИХ.
А жизнь — еще в сто раз:
Флад и Дрешер, все посчитано до нас.
Можно, если хочешь, по примерам вглубь.

КИРАМ.
Сколько здесь на чай дают?

ФАТИХ (доставая бумажник).
Обычно рупь.
Тут в аллеях тихо — сессия прошла,
Идеально для разбора барахла.

КИРАМ.
Тока не покинь nel mezzo del cammin.

ФАТИХ (поднимаясь следом за Кирамом).
Мой экспресс в Новаль позжей, чем твой чек-ин.


СЦЕНА 4

Квартира генерала аль-Асвани в общежитии комсостава. Магриб. В дверях стоит утомленный и запыленный Фатих в форме подполковника войск специального назначения.

АЛЬ-АСВАНИ.
Наш хаджи вернулся, жаждою томим!
Мат?

ФАТИХ (бросая полевую сумку и ныряя в ванную).
Давай без мата — так поговорим.

АЛЬ-АСВАНИ (вслед).
Третий ровно раз, коль повар нам не врет.
Ничегось умат. Медведя бил?

ФАТИХ (из ванной).
Отчет.
Кажется — вчера, а помню, как в чаду.
Ах. Уже призыв.

АЛЬ-АСВАНИ.
Давно же.

ФАТИХ (утвердительно).
Отойду?

Фатих скрывается в комнате. Через несколько секунд оттуда доносится "величаем Тя, Господи" первого ракаата.
Монтажный переход. Аль-Асвани достает из печи кебаб и мусаку.

ФАТИХ.
Пыли книжной столько — задохнется моль.
Ты учебник новый сочиняешь, что ль?
Или к мемуарам прошлое зовет?

АЛЬ-АСВАНИ (протягивая Фатиху макет с пометками).
Нет: "Мохамед Мурси. Прерванный полет".

Фатих проглядывает макет, наиболее внимательно вчитываясь в предисловие.

ФАТИХ.
Как же, пап, его оцениваешь ты?

АЛЬ-АСВАНИ.
Много спешки. Но и — много клеветы.
Стоило давно бы памяти от нас
Долг ему воздать; а тут заказ как раз.

ФАТИХ (подмигивая).
От Мининфа, что ль?

АЛЬ-АСВАНИ.
А то ж. Не на авось.

ФАТИХ.
Кто-то от заглавья вспрянет: "Началось!" —
Как дадите повод…

АЛЬ-АСВАНИ (усмехаясь в усы).
Пользовался сам!
Потому и план посчитан по часам.
Знаю, что Адель готовит в параллель
"Тайную мечту: навек шестой апрель".

Ты халифом будешь…

Фатих спешно проглатывает кебаб и отмахивается предплечьями.

АЛЬ-АСВАНИ (настоятельно кивая).
Ты халифом будешь — не впадай в азарт:
Человек прочней, чем с выси видно карт.
Хоть вчистую сделал, и кругом ты прав,
В скошенном лугу остались корни трав;
С побежденным жить, а не гноить во рву.
Дай им написать в истории главу,
Что резон их был, а не глумленье орд.
Как это у янки: "Выпрямить рекорд".

ФАТИХ.
О рекордах, папа. Мне в глаза смотри:
Ты ль подстроил все, с Зейнаб и аль-Багри?

АЛЬ-АСВАНИ.
Нет. С аль-Кахири.

ФАТИХ.
Ну да. От всех проблем —
Тайный уговор. Скажи не "как": зачем?

АЛЬ-АСВАНИ.
С самой хиджры, Фатих, мы — военный стан.

ФАТИХ.
Воевать не с этим шел ли ты в Судан?

АЛЬ-АСВАНИ.
Не Египет — "мы". Казарма ли, дворец
Будь твой дом — ты сам не больше, чем купец,
Чем феллах, чем клерк и чем мастеровой,
Тем одним военный. Нет. Разлом кривой —
В каждом сердце. Там ведь мир с войной лежат!
Это же ведь хиджра. Это же джихад.

Кто такой мунафик?

ФАТИХ.
Ну, на землю с ног!

АЛЬ-АСВАНИ.
Отчего, скажи мне, завещал Пророк
Общества его бежать, как яда кобр?
Что не щедр он, что ли? Что не вволю добр?

У Фатиха в поясной сумке коротко пищит телефон — не вызов, а мгновенное сообщение.
Фатих, не отвлекаясь, слушает отца.

АЛЬ-АСВАНИ (продолжая).
Спереди мулла он; а взгляни назад —
Сам провел персидский по сердцу отряд.
Ряженый халиф он, что за черный нал
Мантию с венцом надел, а царство сдал.
Молится, а в сердце у него хула;
Сколько душ погубит этакий мулла?

Фатих внимательно слушает, стараясь подавить улыбку.

Скользок, не поддеть. Но раз, случись, споет
Он неблагодарным петухом: "Мое!" —
Что по праву знатен, по сердцу любим —
Вот тогда шайятин рвутся из глубин.
Видишь, что его во весь размах бичей
Предал аль-Мудиль мудилям помельчей.

ФАТИХ.
С солнцем разорвав, кривятся в змей лучи.
Очень ясно. Ну, а просто поручи?

АЛЬ-АСВАНИ.
Ты б тогда гордился. Гордость — тоже грех.

ФАТИХ.
А теперь не грех? Откуда смена вех?

АЛЬ-АСВАНИ.
В Кении открыл ты взрослых счет побед;
Значит, блеск от школьных сам сойдет на нет.
Дальше от награды ложной сам хранись.

ФАТИХ (доставая телефон и проверяя уведомления).
Кстати, о наградах: за тобою приз.

АЛЬ-АСВАНИ (выпрямляясь).
Нешто взяли?

ФАТИХ (раскрывая приложение к письму).
Пишут, пять минут назад.
Подписей-то тьма: Зейнаб, миннап…

АЛЬ-АСВАНИ.
Ты рад?

ФАТИХ.
"Что теперь уж думать", — мой такой подход.
Про героя, папа, знаешь анекдот?
Ладно… Смерть я видел. Хитрость — мать родна.
Процедура только — какова она?

АЛЬ-АСВАНИ.
Странные вопросы у крутых парней!
Рвали тебе зубы — ты и спал под ней.
В голове полет, на всех приборах тишь,
Миг — и ты встаешь. Не опиум-гашиш.

ФАТИХ.
Пап! Я не про закись.

АЛЬ-АСВАНИ.
А про что, прости?
Что я знаю, чтоб тур-группу провести?
Менделев горох? Платоновы тела?

ФАТИХ.
Что ты знал, когда она к тебе пришла?

Аль-Асвани делает уместный возразительный жест на усмотрение актера — например, привстает, опираясь руками на стол.

АЛЬ-АСВАНИ.
В ряд не полагают, вслух не говорят.
Что замкнул засов и оградил обряд —
Тайна для двоих. Ущелье. Джанна. Тыл.
Проклят тот навек, кто комнату открыл.
Брошен будет в ад нагим на вечный лед.

ФАТИХ.
Двое. А Всевышний?

АЛЬ-АСВАНИ (в обычном темпе, но с длинными интервалами между фразами).
Он — пройдет, дохнет…
И случишься ты. И вспомнить то твоя
Лучшая надежда — интроспекция.

Встает и обхватывает Фатиха за плечи.

Ты уже хаджи…

ФАТИХ (смеясь).
Но в Мекку, а не в рай!

АЛЬ-АСВАНИ (треплет Фатиха по загривку).
Вот застрял: "скажи". Как в бой — сходи, узнай.


СЦЕНА 5

Фатих и профессор Рашад (сейчас он в штатском) идут по подвальному коридору госпиталя.

ФАТИХ (не теряя темпа и не поворачиваясь к профессору).
Аба, вам свезло, что каждая щека
Не стратига токмо, но наставника,
Что не провели меж ними вы межу:
За одну науку обе пощажу.

ПРОФЕССОР.
Это в вас тагут какой-то говорит.
Свят один Всевышний; праведен шахид.
А в миру бойцов и школяров чины
Перед вечной правдой как нули равны.

ФАТИХ.
Повод ли глумиться, джиннов веселя?
"Растоптать" — забава ниже и нуля.

ПРОФЕССОР.
Вы и на меня надели образ, знак,
Даже два. Он душит, Фатих. Образ — враг!
Тесен алфавит и кубики, когда
Светит бесконечно яркая звезда.

Это не уставы и не мастер-класс:
Ваши нервы, Фатих, я блюду сейчас.
Храмы, что построил внутренний Хирам,
За часа четыре сложатся к #ерам —
Без труда, но больно, как удар под дых.
Приготовьтесь в мире повстречать живых.

(не сбавляя темпа, раздраженно трясет головой)

К джиннам. Объясненья тоже от гуля.
Все, что я не смог, вам влюбит Танзиля.


СЦЕНА 6

Фатих просыпается от прохлады за рулем стоящего в подземном гараже автомобиля, совершенно точно не своего. В замок вставлен ключ. Черноволосая девушка на переднем пассажирском сиденье перебирает мисбаху об одиннадцати бусинах из бирюзы. У ее ног на полу стоит высокая полевая сумка без лямок с козырьком, оттянутым чем-то твердым. В карман полевой сумки вставлен бинокль.
Фатих ожидал бы увидеть или буркини, или женщину из тех, вид которых принимают джинны, но спутница одета не смелее, чем третий квартиль горожанок, вышедших на пляж. Необычна только непокрытая голова.

ФАТИХ (поспешно закрывая глаза).
Мир тебе — жена, невеста ли моя?

ТАНЗИЛЯ.
Можем быть мы рядом, облик не тая:
Вместе и обряд, и клятвы прочтены.

ФАТИХ (растерянно улыбаясь).
Не было ни разу у меня жены.

Фатих наклоняется к левой руке Танзили. Не желая показаться ни торопливым, ни непочтительным, он наугад держит губы секунд двадцать.

ФАТИХ.
Странные сегодня райские сады:
Ни тенистых рощ, ни солнца, ни воды.
Ртуть над головой и каменная твердь…

ТАНЗИЛЯ.
Как по словарю, за рай достойна смерть.
А за аква-парк?

ФАТИХ.
Сомнительно.

ТАНЗИЛЯ.
И мне.

ФАТИХ.
Что-то я такое и видал во сне.
Что ж, сварю жене похлебку из камней.
К асру ли, к магрибу ждут назад коней?

ТАНЗИЛЯ.
К зухру послезавтра.

ФАТИХ.
Лисы, кровь из жил!
Был на том конце бы, сам бы так ловил.
Пропуск на окне, ага, конверт монет…
Ну, на Аламейн погнали солнцу вслед.
Ты откуда родом?

Монтажная склейка целиком пропускает и Новую Александрию, и выселки. Они едут через пустыню по береговому шоссе — Фатих со стороны солнца и Танзиля со стороны моря.

ТАНЗИЛЯ.
Хочешь есть?

ФАТИХ.
Корчма?

ТАНЗИЛЯ.
Я таджина утром запекла сама.
Он в фольге, горячий.

ФАТИХ.
На Аль-Баретун
Лучше нам, чтоб вышел к асру наш летун.
Путь там пуст и длинен; в подкрепленье сил
Я с тобой таджин у моря б разломил.
Там… дурак. Балбес. Сказала ты — с огня.

Фатих выходит на обочину, резко тормозит, включает аварийный сигнал и символически омывает лицо.

ФАТИХ.
Аузу бисмиллях…

(Закрывает глаза и птенцом открывает рот.)

Накорми меня.

Танзиля откидывает козырек сумки и шуршит свертками. Таджин оказывается с козьим сыром. Когда кончается первый квадрат, Фатих перехватывает ладонь Танзили под запястьем и целует последовательно все пальцы.

Указатель отсчитывает мили до съезда в центр Аламейна.

ФАТИХ.
Лицеистом к зухру часто гнал сюда.
Выйдя из мечети, кофе брал всегда.
Не снесли беседку бы к столетию…

(монтажная склейка)

Щедр Аллах, стоит! Теперь тебя пою.

Сняв туфли, они сидят на подушках во дворе кофейни, где, кроме них, отдыхают только несколько стариков. На людях у Танзили плотный черный платок, обведенный красно-бело-красными ободками и вышитый выпуклыми цветами и стрекозами.

ТАНЗИЛЯ.
Площадь-торг — у первых; у вторых — стена;
А у третьих, Фатих, есть своя страна.
Первых тянешь в пляс; второму топишь лед;
Третий же из них пусть сам тебя ведет.

ФАТИХ.
Это проба мне: секреты ремесла.
Душ ты, вижу, много на руках несла,
То весельем, то покоем их поя —
Но на двух ногах стоит еще моя.
Всем ли, кстати, льстила, что они князья?

ТАНЗИЛЯ.
Промолчать пред мужем — можно, лгать нельзя:
Конь — экспромт.

ФАТИХ.
Глазурь халифскому сынку?
Черт. Прости. Вернусь, язык свой усеку.

ТАНЗИЛЯ (с вызовом).
Но не раньше!

ФАТИХ (поднимаясь и допивая последний глоток кофе стоя).
Море, пламя, след босой!
Кто куда, а мы за Роммелем-лисой.

Серия монтажных склеек — шоссе, пустыня, утесы, солнечная сторона которых видна с дороги на фоне поднимающегося с моря тумана. Над скалой в тумане проблескивает желтый огонь.

ТАНЗИЛЯ.
Два-два-три. Маяк.

ФАТИХ.
Туда я на спор лез.

ТАНЗИЛЯ.
Аср опережаем.

ФАТИХ.
Я б сказал, в обрез.
Вот сворот на пляж, и больно он пустынн.
О, какие волны! Дай еще таджин?

Танзиля передает Фатиху весь сверток, приоткрывает дверь, но порыв ветра захлопывает ее.

ТАНЗИЛЯ.
Ух.

ФАТИХ.
Да тут всегда так. Стихнет ввечеру.
Дай, поймаю сеть, погоду подберу.

Мгновенная монтажная склейка. Развилка на М40 перед Алушем.

Мерса или Сива, выбираешь путь.

ТАНЗИЛЯ (осторожно).
Сива, может, завтра: к маме завернуть?

ФАТИХ (вздрагивая).
Прямо так, за право дело, и вперед?
Я б придумал имя, но поймет?

ТАНЗИЛЯ.
Поймет.
Там ее могила в камне Шальских гор.

ФАТИХ (бьет себя по лбу).
Долбороб… Я должен был узнать узор.
О, вокзал. И пишут — есть молельный зал.

Монтажная склейка. Пустынный пляж "Заветы Махталлы".

ТАНЗИЛЯ (читает высеченное на скале).
"Йуша убну Нун был здесь".

ФАТИХ.
Я не застал.
Мама — лет в двенадцать, что ли.

ТАНЗИЛЯ.
И моя.
Как упала тьма, ревела в три ручья.
Мне — нельзя бояться.

Монтажная склейка. Фатих заглядывает в мореную деревянную дверь под вывеской "Постой <<У старого рыбака>>".

СТАРЫЙ РЫБАК.
Быстро так! С женой!
Там замок, прости, раздерган прижимной,
Но воров не держим. Душ — сам идеал,
Рыбу вот к магрибу чищу, что поймал, —
Приходите. К иша будет холодна.
Но как щедр Аллах! Жемчужина жена!

До призыва на магриб еще полчаса, но на небе уже распогоживается. Фатих с Танзилей идут к пирсу по кипарисовой аллее.

ТАНЗИЛЯ.
Солнце к морю тянет.

ФАТИХ.
В голове, прости,
Все склалось частями, да не в целости.
Как на пляж на час. В волну ныряешь, наг…

ТАНЗИЛЯ.
Малый рай для верных — ложе и очаг.
Так в обряде.

ФАТИХ.
Фигурально, то есть фиг.
Рай же вечен.

ТАНЗИЛЯ.
Другу вечность рая — миг.

ФАТИХ (меняясь не в выражении лица, а только в его цвете).
На черта ж я муслим и исмаилит?
Смерть и там неужто нас не пощадит?

ТАНЗИЛЯ.
Разна вечность та и та: вглядись — пленит
Ряд неравнозначных чисел-трансфинит.

ФАТИХ.
Все я видел — негде приложить клейма!
Мудрая Билкис; безумный Сулейман.
Что же мне Дауд наш, недо-генерал,
"Растопчи мираж" и прочее втирал?
Спорили ли вы? Тебе ли тоже он…

ТАНЗИЛЯ.
Аль-Гизи? Он прислан, а не посвящен.

Не дожидаясь от замершего Фатиха ответа, она тянет его за руку, и оба с плеском падают в воду. Вода тепла.

Монтажная склейка деликатно пропускает дорогу назад от пирса и переодевание в домашние халаты; но можно показать, как Фатих задвигает задвижку, а Танзиля опускает шторы.

ФАТИХ.
Час изгнанья Адам все ж не знал в раи.

ТАНЗИЛЯ.
Есть устав, а есть и правила мои.
Кругом звезд Всевышний наш измерил век.
Каждый год с небес на горы сходит снег,
Дождь полнит озера, а стирает зной.
На гнездо фламинго прилетят весной.
Шлюзы отворив, Суэц пройдут суда.
Ты вернуться можешь.

ФАТИХ.
Да?

ТАНЗИЛЯ.
Всегда. Всегда.

Она досчитывает на мисбахе до одиннадцатого камня и откладывает четки на столик для лампы.

Ты же, Сулейман, да длятся твои дни,
Положи начало; слов не премени.
О ползущих да не сбудется хадис:
Если ты смирен, то вправду не гордись.
Не хитрей, сказал, во тьме бродящих лис;
Как же ты уйдешь, не выслушав Билкис?
Сердце неискусно как обыдет тать?
Как держать о вере спор и побеждать,
Если ни единый не прочел аят?

ФАТИХ.
Буду тебя просто целовать от пят.

ТАНЗИЛЯ (смеется).
Бедняки ли мы — гадать на урожай?

(глубоко вдыхает и жмурится)

Ты без обещаний — просто продолжай…


АКТ III
СЦЕНА 1

Первая пятница сентября, Ураза-Байрам. Время вскоре после пятничной молитвы.

В зал суточных касс аэропорта Борг Эль входят Фатих в гражданской одежде (легкие ботинки, джинсы, бежевая куртка, полевая сумка), курсант Ильяс в форме летного училища и энергичный бородач Саттар ибн-Суфьян, агент по бронированию всего.
Процессия поворачивает вдоль стены к крайнему правому окну.
В соседнем окне бени-мазарский купец торгуется с кассиром о скидке на неразмерный багаж.

КАССИР.
Путникам подай Аллах сердечный мир!
Чем служить вам может суточный кассир?

ФАТИХ.
Да пошлет торговцу выручку Аллах!
Дела два; начну с того, что на полях.
Сна, надеюсь, вас вопрос мой не лишит:
С тайной связан он одной.

Фатих показывает одну сторону армейского удостоверения, прикрывая вторую ладонью.

КАССИР (округляя глаза).
Гарун Рашид!

ФАТИХ.
Скромный имитатор.

КАССИР.
Как и он, точь в точь!
Помогу, конечно: было б чем помочь.
Продаю билеты скоро двадцать лет —
Хоть бы раз узнал какой-нибудь секрет.

ФАТИХ (поворачиваясь к ибн-Суфьяну).
Сходится?

ИБН-СУФЬЯН.
Тепло. Гарантий твердых нет,
Но, похоже, здесь пробит был тот билет.

ФАТИХ.
В год, когда последний раз менялась власть,
Мать моя, Амнерис, прежде, чем пропасть,
Из столицы за день до "Исхак Аккорд"
Вылетела через ваш аэропорт
В вашу смену.

КАССИР.
Было.

ФАТИХ.
Видели ее ль?

КАССИР.
Хоть иное знанье причиняет боль,
Запретил Всевышний нам стелить парчу.
Хочешь знать, царевич, правду?

ФАТИХ.
Да, хочу.

КАССИР.
Пятницу пропели; пуст почти был зал.
Шла одна, спешила. Я платок узнал.
Чарами покорна северной весне,
Улыбнулась; карту протянула мне:
"Отходящий борт на Иерусалим". —
"Не берет платеж". — "А обществом моим
Кратким?"

Бени-мазарский купец уже не жестикулирует, а стоит, внимательно слушая. Кассир в его окошке или покорно ждет, или слушает вместе с ним — во всяком случае, не торопит.

КАССИР.
Страх объял, тяжелый, как скала;
Но — другую карту, поискав, нашла.

КУПЕЦ.
Встряну, коль Аллах огнем не попалит!
Здесь стояла?

КАССИР.
Здесь, на камне этих плит.

КУПЕЦ (падая ниц и целуя каменный пол).
Алла, вот царица! Выше звезд и скал
Истинно ее ты, как Ильяса, взял.
Всех за нас радея, мир скрепить летя,
Отдала б и жизнь, как кошка за дитя.

КАССИР (закрывая лицо руками).
Думал я — на отдых, а не на прием!
В сердце я царицу осудил своем.
Согрешил, царевич; хочешь — как Ильяс,
Громом из ствола срази меня сейчас.

ФАТИХ (показывая на брата).
Вот Ильяс.

ИЛЬЯС (показывая учебные пилотские права).
Рад видеть вас!

Купец медленно поднимается с каменного пола, растирая пыль с ладоней по лбу, глазам и губам, будто помазываясь елеем.

ФАТИХ.
Толкуйте с ним.
Мне же — эконом на Иерусалим
Вот на этот паспорт: Абд Алиф Махрус.

КАССИР (подтянувшись и поправив клавиатуру).
А назад?

ФАТИХ (отмахивается).
В один. Не вем, когда вернусь.

ИБН-СУФЬЯН (встревая перед окном).
Фатих, слова два! Хоть вести тяжелы,
Память, столь тверда, достойна похвалы.

ФАТИХ (подбирая паспорт, карту и посадочный талон).
У меня всегда придурковатый вид.

Складывает ладони (в т.ч. правую, с документами) на груди и кланяется от пояса.

Смелость вашу Щедрый да благословит.
Мне б такую.

Хочет обнять бени-мазарского купца, но тот снова поглощен торгом, и ибн-Суфьян торопит Фатиха жестом — пора идти на досмотр и посадку.

Серия монтажных переходов: Фатих, качая полевую сумку на одном плече, лавирует в разгороженном коридоре; Фатих выкладывает на ленту табельное оружие, магнитные карты пропусков и удостоверений и жестяной коробок размером со спичечный; Фатих обвязывается шарфом, потому что на норвежцев, что ли, выставлен этот ваш климат-контроль, холодно же; Фатих покупает в дорогу четыре шоколадных батончика и номер "Jerusalem Post"; Фатих, с сумкой уже на обоих плечах, подходит к шлюзу номер A012… Посадку еще не объявили, и очереди нет. В стороне от шлюза, где свет не так ярок, рядом с поджидающей отстающих туристической группой из Российской Федерации стоит Зейнаб. Они обнимаются.

ФАТИХ (смеется).
Как пустили мимо лент?

ЗЕЙНАБ.
У меня же есть сюда абонемент:
Первый борт.

ФАТИХ.
Ах, точно.

ЗЕЙНАБ.
Вызнал что-то?

ФАТИХ.
Да.
Обоснуюсь — шифром сообщу тогда.
Впрочем, в духе.

ЗЕЙНАБ.
Рада. Правда.

ФАТИХ.
Почему?

ЗЕЙНАБ.
По глазам твоим. То шел ты в ночь и тьму,
Прошлым лишь согрет; то фронтом на копье;
А теперь и настоящее — твое,
И луна взошла, и ночь населена.

ФАТИХ.
Где была стена — по-прежнему стена.
Но намеки есть.

ЗЕЙНАБ.
О, иншалла! Найдешь —
Передай: все царство, славу, правду, ложь,
Имя, тайны, тело все и кровь мою
Ей отдам.

ФАТИХ (с удивлением).
Уже ведь.

ЗЕЙНАБ (смотрит на Фатиха с надеждой).
Прав ты: отдаю.
В полдень продолжаю песню раннюю,
Ткань за нею тку по завещанию,
Но — поправит пусть.

ФАТИХ.
Скажу ей.

ЗЕЙНАБ (тверже и спокойней, будто откричавшись).
Но и ты
Сам в себе узнаешь матери черты,
Если еще не: быстрей в чужом краю
Мы растем.

ФАТИХ.
Узнаю?

ЗЕЙНАБ.
Я же узнаю.

ФАТИХ (доставая из кармана жестяной коробок размером со спичечный).
Да: возьми.

ЗЕЙНАБ (встряхивая коробок).
Но-но, почти исходный вес!
Не пошли?

ФАТИХ.
Пошли; справляться начал без.
Проводник ты, верно: держишь на пути.

Объявляется посадка на рейс номер 0123… Борг Эль — Бен-Гурион.
Зейнаб целует Фатиха в обе щеки и хлопает по спине.

ЗЕЙНАБ.
Западного ветра, Фатих! Долети.

Зейнаб отступает, провожая Фатиха взглядом. Фатих встает в очередь эконом-класса.


СЦЕНА 2

Международная зона аэропорта Бен-Гурион (третий терминал). Фатих сворачивает в красный коридор, затем направо в инфракрасный, затем налево в ультрафиолетовый. На бежевой куртке вспыхивает каждая ворсинка.

Монтажный переход. Фатих выходит на перрон снаружи от гейта 24, глядя не на дорогу, а на руки. В его руках телефон и карта оплаты народного такси "Хайпер". Фатих стирает защитную полосу монеткой, затем вбивает цифры в приложение на телефоне.

В приложении сразу открывается экран заказа рейса: посадка в аэропорту Бен-Гурион, пункт назначения — г. Реутов, промзона "Северная".

Перед Фатихом с легким свистом останавливается самобеглая повозка с табличкой "Хайпера" перед пустым водительским креслом. Задняя дверь, подвывая, уезжает вбок.

Когда дверь закрывается, окна темнеют. За окнами видны скользящие огни, но нельзя различить никаких черт местности. Навигатор с приборной панели периодически высказывается на иврите: "Поверните налево", "Поверните направо", "Через сто метров разводной мост"…

Самобеглая повозка останавливается перед двусторонним въездом в промзону, разделенным будкой охраны. Фатих оглядывает панель: нет ли адресованных ему сообщений — и выходит, подхватив полевую сумку. Окошко будки поднимается, и Фатих направляется прямо к нему. Самобеглая повозка бесшумно уезжает обратно в аэропорт Бен-Гурион.

ОХРАННИК.
Таки очень поздно! Скоро свечи жжем.

ФАТИХ.
Я командирован.

ОХРАННИК.
А, бюро-наем!
Есть у нас потребность в ребе и враче.
Вы-таки…

ФАТИХ.
Мне в группу номер тридцать че…

ОХРАННИК.
Понял все до дна, вопросов больше нет.
Дети — самый высший наш приоритет,
Ради их судьбы не жалко ни гроша.
Знаешь, как идти?

ФАТИХ.
Не то, чтоб.

ОХРАННИК.
Чуть спеша.

ФАТИХ.
А куда?

ОХРАННИК.
Большой, и сумка на плече!
Сам же мне сказал, что в группу тридцать че.
Впрочем, карта есть. Могу тебе продать:
Твердые по сто, а умные по пять.

ФАТИХ (доставая бумажник).
Тех и тех по две.

ОХРАННИК.
Отменно! На товар
Третий на любой бесплатно скидка в дар —
Выбирай скорей, чтоб не ушла пуста.

Фатих заглядывает внутрь, но в будке не видно ни съестного, ни электроники, ни даже сигарет. На пульте светятся экран и несколько кнопок. Каждая кнопка подписана своей буквой. К стеклу прижаты картонные пропуска и сложенные вчетверо распечатки.

ФАТИХ.
Выбор из чего ж?

ОХРАННИК (протягивая Фатиху мятый прямоугольник серой бумаги со рваным краем).
Из этого листа.

Фатих внимательно читает лист, но на нем указаны только месяц, день недели и фаза Луны.

ОХРАННИК.
Это на сегодня лист календаря.
До заката ты его проносишь зря,
Но когда заметишь: солнца свет померк, —
Он тебе поможет.

ФАТИХ.
Как?

ОХРАННИК.
На нем четверг.

ФАТИХ (все еще недоумевая, но не показывая недоумения).
Ладно.

ОХРАННИК.
Настоящий, как скрижаль с горы!
Тысяча: без скидки был бы полторы.
Здесь мы не взимаем непосильных плат.

ФАТИХ (расплачиваясь).
Это близко к правде.

ОХРАННИК.
Все, я на шаббат.
Будь благословен!

Опускает окошко, выходит из будки, захлопывает дверь и удаляется.

"Твердые" карты оказываются бумажными с оглянцовкой, а "умные" — похожими на ребристые голографические открытки, только с сенсорным экраном. Убрав обе бумажных карты в полевую сумку, Фатих складывает "умные" спинками так, чтобы исходящие от них радиоволны, будучи в строгой противофазе, гасили друг друга. Затем, складывая пальцы скобкой, до микросекунды синхронно набирает на обеих адрес: "Группа тридцать че…" (выпадающий список быстро сокращается до пустого) — удаляет назад — "Группа №" — "Группа #" — "Группа номер тридцать четыре".

Обе карты показывают, что Фатих идет вперед правильно.

Пространство за КПП мало отличается от улицы, подводящей к шлагбаумам: немногоэтажные офисные здания, невыразительные стальные двери, салоны красоты, парикмахерские, две или три кофейни навынос. Все эти учреждения закрываются или закрыты. В витрине без вывески выставлены часы: большие (напольные), средние (настенные) и маленькие (наручные). Все они, насколько Фатих успевает заметить, идут, но показывают разное время.

Дорогу Фатиху преграждает шлагбаум, и Фатих поднимает глаза от карты.

ФАТИХ.
Так-так, дефект руля.
Улица-подкова? Улица-петля?

Обе карты показывают, что Фатих, несмотря на разворот (а может быть, благодаря ему), идет вперед правильно.

Фатих находит на умных картах кнопку выключения питания и выключает одновременно обе. Затем разворачивает обе бумажных карты, бегло сверяет их, в том числе просвечивая их совмещенными на солнце (они совпадают или в основном совпадают), убирает одну, а вторую поворачивает алфавитным указателем. Названия в указателе отсортированы лексикографически, но слева направо, т.е. с конца фразы. Искомая запись, таким образом, находится между записями о кинотеатре №34 и конечной остановке троллейбуса №34.

ФАТИХ.
Щедр Аллах! Хоть тут без хитрого ключа:
Три-пять-ноль по ребе из Любавича.
Прочь, поводыри, попробую один.

Фатих убеждается в том, что два направления дороги не являются зеркальными отражениями друг друга, когда не обнаруживает на пути витрины с часами. Вместо нее (примерно на том же расстоянии от КПП) с двух сторон улицы стоят два полупрозрачных ящика для пожертвований: "Помощь жертвам террора" (на иврите) и "Помощь жертвам репрессий" (на иврите и арабском). Дальний от Фатиха ящик (с левой стороны улицы) выглядит намного полней.

Перейдя перекресток, Фатих оказывается перед угловым домом номер 422 по улице Учителя Шнеерсона.

ФАТИХ.
Улица не та. Но все же тот раввин!
А теперь скажи мне, добрая кума,
Сколько в честь него…

Просматривает алфавитный указатель полностью.

Не, нет синонима.
Что ж это тогда выходит? Перелет.

Фатих поворачивает направо. Номера домов убывают: 420, 418.

Значит, как в Европе, не наоборот.

Фатих проходит дом 354 и следующий за ним, оглядывается и снова видит номер 422.

ФАТИХ (оглядываясь).
Проверяем: тот ли мир? Похоже, тот.
Проверяем год…

Смотрит на часы.

И тот же, вроде, год.
Вновь петля?

Переходит улицу направо и видит дом 424. Переходит перекресток еще раз и видит дом 411.

Допустим, младшие темнят,
А решает старший значащий разряд.
Ладно. Цифры наши, правила свои.

Переходит пустой перекресток обратно — еще не по диагонали, а (как осторожный иностранец) в два приема. Выдавливает ногтем на карте угол, где, предположительно, находится. Проходит вперед по направлению, которым пришел от КПП, заглядывает направо за угол и видит на доме 422 номер 348. Сворачивает во двор.

ФАТИХ.
Вот они, гляди-ка, луковки слои.
Да, такой квартал пронумеруй прямей…

Дом 352 оказывается небольшой котельной с крышей, утыканной телевизионными антеннами, а дом 350 — невысоким серебристым ангаром. Посреди длинной стороны ангара открыта дверь. За ней горит свет, и оттуда доносятся веселые детские голоса.

Фатих заглядывает в дверь. По классной комнате или студии, увешанной шестиконечными снежинками, бегают небольшие дети 8-9 лет. Из-за белой двери в углу студии или комнаты слышен звук спускаемой воды. Через минуту из коридора, начинающегося от арки в середине стены, показывается сутулая дама: по-видимому, учитель или инструктор. Не замечая Фатиха или не обращая на него внимания, она отдает детям какие-то понятные только им распоряжения. Дети продолжают прыгать, нырять и вертеться, но в их движениях появляется несвойственная гармония и осмысленность.

ФАТИХ (отходя от двери).
И теперь понятна фраза про детей!
Если это квест, то back to square one.
Если это тест, то счет ведет АМАН.

Монтажный переход. Фатих проходит в сторону КПП мимо двух ящиков для пожертвований. Дальний ящик (с левой стороны улицы) и в этот раз выглядит значительно полней.

Серия монтажных переходов. Темнеет. Фатих подходит к будке КПП. Она пуста, но под креслом охранника что-то белеется. Фатих подносит телефон, включает камеру и наводит фокус. Камера ненадолго подсвечивает внутренность будки. "Что-то" оказывается листом бумаги с QR-кодом.

Фатих включает на камере режим съемки со вспышкой и фотографирует код. Затем открывает фотографию в редакторе, увеличивает ее, разворачивает код из параллелограмма в ровный квадрат и поднимает четкость. Редактор предлагает проследовать по ссылке, но протокол (site://) не похож ни на один известный Фатиху интернетный, и Фатих вместо этого подносит телефон на вытянутой руке к фотоэлементу при двери.

Дверь щелкает и приоткрывается на сантиметр.
Фатих тянет дверь на себя и оказывается за пультом.

ФАТИХ.
Как-то все у вас, ребята, без понту.
Два-один? Давайте. Грузим убунту,
Гном… Кросс-эф-си-и? А, нет, кастомный мод.
Вводим — палец? Имя? На-ка QR-код.

На пульте открывается меню: "Аффинация", "Каффеинация", "Электрификация", "Вникация", "Аутентификация", "Ректификация", "Навигация" и "Нафигация".
Пункт "Электрификация" бледней остальных и, по-видимому, недоступен.
Для отвода глаз Фатих сначала нажимает "Каффеинацию".

С потолка на пол (Фатих успевает отодвинуть ногу) проливается струйка шипучей воды "Доктор Перес" с характерным фруктовым запахом.

ФАТИХ.
Извините.

Наклоняется, пытается промокнуть лужу носовым платком, но довершает уборку уже влажными салфетками. Протирает руки. Жмет пункт "Навигация".
На экране открывается выпадающий список адресов — такой же, как на умной карте, и находящий те же продолжения на те же префиксы.

За окном мелькает блик или огонек, похожий на пламя свечи. Затем слышатся близкие шаги. В распахнувшуюся дверь заглядывает человек в фуражке и с погонами майора ЦАХАЛа.

МАЙОР.
Ты командирован?

ФАТИХ.
Он.

МАЙОР.
Покажи…

ФАТИХ.
ID?

МАЙОР.
Посадочный талон.

(поднимает свечу выше)

Да, все до черты, как надо — рейс, прилет.
Ровно бы как ты, играл, когда припрет!
Можешь не бояться труб по BBC,
Только, извини, что сам зажег — гаси.

ФАТИХ.
То есть?

МАЙОР.
Все, буквально. Я, шаббат храня,
Не могу гасить и зажигать огня.

Фатих нажимает "Нафигация". На пульте гаснут экран и все лампочки.
Фатих выходит из будки и захлопывает дверь.

МАЙОР.
Ну, с приездом.

ФАТИХ.
Мне назваться?

МАЙОР (протягивая руку).
Раха Тов.
Ты пока молчи, не прыгай из штанов:
Мы за всем следим тут, но не мы одни.
К детям-то какие понесли огни?
Вижу — ходишь тут по ребе круг, второй…

ФАТИХ.
Как же? Группа номер…

РАХА.
SMS открой.

ФАТИХ.
Съел.

РАХА (доставая телефон).
А я храню.

Фатих жмет "ВКЛ" за майора и немного прокручивает вниз, чтобы дочитать.

ФАТИХ.
Так там не опеча…

РАХА.
Нет. Ну, брат, с гиюром в нмоер тридцать ча!
В нашей Книге жизни важен каждый аз,
Потому слова все точные у нас.

ФАТИХ (отпуская телефон).
Это, знаешь, песня про контроль-учет.
Каждый точен знак, а тропок вбок ведет…
Как у вас простые люди-то живут?

РАХА.
Вот теперь, пришелец, ты постиг Талмуд!
Для умов пытливых никогда не прост
Ни один вопрос. Ну, все, пойдем на пост.


СЦЕНА 3

Фатих идет от белого трамвайного вагона, с шелестом ускользающего по рельсам на разворот.

И трамвайное кольцо, и запасные пути пусты. Горизонт — береговая линия — проходит впереди метрах в семи. За изгородью из черных столбиков толщиной в два дюйма и высотой по пояс, соединенных провисающими канатными перемычками, видны только белые облака. Судя по теням, они не сплошные: солнце просвечивает где-то за спиной — но Фатих не оборачивается.

Станционный смотритель, давший трамваю отмашку, опускает руку с флажком.

ФАТИХ.
Светит, но не греет.

СМОТРИТЕЛЬ.
Солнца край, излет.

ФАТИХ.
Здесь высокий берег?

СМОТРИТЕЛЬ.
Разный — как пойдет:
Сто — сто восемнадцать от изгороди.
Ветер сильный, но так можно.

(Отводит одно звено заградительного каната.)

Проходи.

Монтажная склейка: Фатих то ли не замечает, то ли не помнит пути вниз. Течение смыкается и распадается на черные ромбы и треугольники, похожие на острова и спины рыб — чем ближе к горизонту, тем крупнее. Песчаный с глиной берег, чуть подмытый (до прибоя вниз около фута), четко очерчен прерывистой бровкой желтоватой травы. Другого берега нет.

Девушка в черном берберском платке поет, стоя на коротких мостках лицом к воде.

ДЕВУШКА.
Звал муэдзин, и солнца луч,
Упав, зажег кристалл.
Прочь вышел сын на зов певуч,
Но на магриб не встал —
В гортань, по кибле сверив взгляд,
Клинок вонзил тугой,
И кровь текла, и плыл закат
Карибский голубой.

Фатих подходит ближе, но по мере приближения к мосткам дорогу преграждает боковой ветер, сонаправленный течению и усиливающийся с каждым шагом.

ФАТИХ (вдавливаясь в ветер).
Погоди, дам руку — сядь, схватись пока!

Ветер очищает несколько проемов в облаках. Река вспыхивает — одновременно вся, целиком. Несколько кадров в пламени еще видны лоскуты пепла; потом остается только пламя.

Фатих поднимает голову от подушки. Разворот от усилия стряхнуть сон до усилия его вспомнить забирает примерно полсекунды.

Настольная лампа за головой светит дежурным светом на одну десятую.
За стеной звучит музыка, поднимавшаяся во сне от реки.

ДЕВУШКА (в воспоминании Фатиха, но довольно ясно).
И встал мулла, набравши дух,
И две руки простер
По чину, как за братьев двух
Двух выдают сестер.
И рек Ахмед: "Обряд пропет,
Я в дом иду другой;
Ты бирюзы храни браслет
Карибской голубой".

Девушка за стеной запевает второй куплет "Caribbean Blue".

ФАТИХ.
Вот ведь навело.

(Встает, одевается.)

И моль у ночника.

Заперев собственную комнату снаружи, Фатих стучится в дверь комнаты справа.


СЦЕНА 3'

ЙОЭЛЬ.
О, компания! Давай сюда. Есть чай!

(настороженно смотрит на замешкавшегося Фатиха)

Музыка не в тему?

ФАТИХ.
Не переключай.
Но уж коли поднял, наливай, пои:
Раха мне уже сказал, что все свои.

Йоэль выливает остатки чая в пиалу, подхватывает чайник и отходит в кухонный угол, чтобы поставить его насвежо.

ЙОЭЛЬ.
Главный бонус базы — мягкая вода.
На лукум благословение плода
Я уже прочел. Ты делай, что привык.

ФАТИХ.
Аузу бисмиллях…

Монтажная склейка. Фатих с Йоэлем трапезуют за рабочим столом за неимением обеденного. Альбом "Пастушьи луны" в колонках уже доиграл до "Книги дней".

ФАТИХ.
Как слеза. Родник?

ЙОЭЛЬ (прожевывая ломтик лукума).
Йеменский мудрец, рабби Бен-Агорот,
Говорил: "Но лучше и наоборот".
Наш рассол — погибель языка и губ,
Потому в котельне перегонный куб.

ФАТИХ.
Это он гудит?

ЙОЭЛЬ.
Гудит водозабор.

(протягивает руку)

`A propos, Йоэль. А о тебе майор…

ФАТИХ (пожимая руку).
Не хвали до смерти. Фатих.

ЙОЭЛЬ (пожимая плечами).
Сброд иль знать,
А каков ты в драке, надо ж группе знать.
Я — Расчетчик.

ФАТИХ.
Мозг?

ЙОЭЛЬ.
Ну, прямо мозг! Нейрон.
Каждый со своей и все с других сторон.
Ночь — такое время…

(показывает в темноту и огни за отодвинутыми створками жалюзи)

Звезд глухой прибой.

ФАТИХ.
Если по огням — пол-базы бдят с тобой.
Часто так?

ЙОЭЛЬ.
Всегда.

ФАТИХ.
Неспящий улей пчел.

ЙОЭЛЬ.
Я зато субботу в праздности провел.

(показывает на красный угол)

Свечи хавдалы, кидуша вот бокал…
А. Тебе нельзя.

(разводит руками)

Я позабыл, но знал!

Фатих берет немного засахаренных груш из блюдца. Альбом "Пастушьи луны" доигрывает до "Мраморных чертогов".

ФАТИХ.
Что за группа?

ЙОЭЛЬ.
"Эня". Типа кельтский бард.

ФАТИХ.
Непонятно, чем, но в дым уносит с карт.
Странные внушает на чужбине сны.
Что там про циан?

ЙОЭЛЬ.
Тыдыц. С какой волны?

ФАТИХ.
Или про Карибы? Сон, как уголь, чёрн.

ЙОЭЛЬ.
О мечтах, о ветре… Просто ни о чем.
Эня — птицеделик.

ФАТИХ.
Кто?

ЙОЭЛЬ.
Глоток воды
В памяти включает образов ряды.
Вроде водяной раскраски. В Азии
Ценишь даже платный плюс к фантазии!

(Подносит к глазам ладони, сложенные в трубки наподобие бинокля.)

А теперь гляжу вперед на сотую:
Спросишь ты меня, над чем работаю.

ФАТИХ.
Может быть. Я ваш не знаю инфосек.

ЙОЭЛЬ.
Как алеф-частиц в материи пробег:
Чай с тобой мы пьем — вот весь Едом дас зайн.
От друзей у нас ни малых нету тайн.
В ГРУ — не так. У нас не ГРУ.

ФАТИХ.
Мы в Египте тоже не сказать, что тру,
Но барьеры есть.

ЙОЭЛЬ.
И как воплощены?
По бумагам все?

ФАТИХ.
Ну, честно — в три стены.
Но без нужды — глух я. В блажь вмени и в ЗОЖ,
А давай задачу, если пользы ждешь.

Йоэль дергает мышкой; на проснувшемся мониторе открывается контурная карта. В границы Израиля разными цветами вписаны несколько иерархических графов — циклических и ациклических. Самые тонкие ребра ациклических графов теснятся, как кости тиляпии. Большинство графов направлены.

ЙОЭЛЬ.
Тут без представлений: наш лавровый лист
Сложно с чем-то спутать, будь он даже чист.
И такие стрелки переплетены —
Это связи.

ФАТИХ.
Жилки.

ЙОЭЛЬ.
Жилы. Кровь страны.

ФАТИХ.
Если это кровь, то как учил Гален:
Видно, что разомкнут круг артерий-вен.

ЙОЭЛЬ (включая и отключая целые блоки слоев; экран с задержкой перерисовывается).
В базисе здесь все, что может взять рука,
Плюс вагона ось и ось грузовика.
Но, чтоб легче было ковыряться, и
Самых разных пар ковариации.

ФАТИХ.
Ваш Госплан давно же…

ЙОЭЛЬ.
Верно. Мы — АМАН.
Кровь нас занимает только в части ран.

Включает слой, представленный не ребрами, а облаком точек. При сильном увеличении точки обретают контуры (чаще всего прямоугольные, но не выравненные по широте-долготе) и заштрихованную площадь.

ФАТИХ.
Ближе?

ЙОЭЛЬ.
Карта здесь с намереньем нема.

ФАТИХ.
Нежилое что-то.

ЙОЭЛЬ.
Точно. Не дома —
Хозпостройки больше. Склады… Кинозал.

ФАТИХ.
Ваших граждан новых.

ЙОЭЛЬ.
В чем-то угадал.

ФАТИХ.
Правда?

ЙОЭЛЬ.
Без деталей. Где Шабак не спал,
Бенефициар прослежен, принципал.
Не селиться где-то мы, конечно, им
Приказать не вправе — но следим. Следим.

ФАТИХ.
Больше их должно быть, об заклад побьюсь.

ЙОЭЛЬ.
Фон уже убрал бигдатый мап-редьюс.
Это спайк недавний.

ФАТИХ.
Теханализ?

ЙОЭЛЬ.
Ну,
Не один. Глядим еще и в глубину.
Что проведено через Иерихон,
Здесь миллиметровым мечено штрихом.

ФАТИХ.
Трети две?

ЙОЭЛЬ.
Побольше. Есть ливанский след…
В общем, куст эвристик.

ФАТИХ.
"Хезболла"?

ЙОЭЛЬ.
Так нет,
Вождь филистимлян удрал давно в Бейрут —
Больше никакие страны не берут.
Был на шекель хайп. Потом забыли СМИ.

ФАТИХ.
А загадка в чем?

ЙОЭЛЬ (отстраняясь от экрана, но показывая на него ладонью).
Сам это объясни.
Я три дня у врат.

ФАТИХ.
Без подписи, клейма?

ЙОЭЛЬ.
Посмотри со всей наивностью ума.
Где вошел под свод, не увидать извне.

ФАТИХ.
Мне удобней думать, стоя на земле.
Зелень — это что?

ЙОЭЛЬ (со вздохом).
Легенду на.

ФАТИХ (удовлетворенно).
Ну да,
Ровно пополам вода и города.
А они — к узлам.

ЙОЭЛЬ.
Я, может, недалек,
Но рубил узла б источник, а не сток.

ФАТИХ.
Что-то держит ниже самых их вершин.

ЙОЭЛЬ.
Осторожность? Не смеши… Напряг? Режим?
Грань везде своя, а правило одно.
Повари, подумай.

ФАТИХ (замечая часы в углу экрана).
Стоп. Пока темно,
Прочитать я должен утренний намаз.

ЙОЭЛЬ.
Чайник новый ставить?

ФАТИХ.
Да. Приду сейчас.

Музыка уже доиграла, но Йоэль, чтобы не помешать даже случайно, закрывает окно с плеером.


СЦЕНА 4

Комната Фатиха на базе АМАНа. Побудка в семь часов сорок минут утра. Фатих быстро-быстро умывает лицо. Из репродуктора звучит известная мелодия — без слов, но со скрипкой.

Монтажная склейка. Белый коридор. Очередь — не молчаливая, но и не шумная: можно различить отдельные слова, произносимые за 3-4 места в очереди. У Фатиха в руках зубная щетка. Часы над входом в столовую кукуют восемь утра.

Очередь делится на мясную (направо) и молочную (налево). С укрепленного на одной из колонн телеэкрана звучат утренние новости Израиля. Крупным планом: половник, опускающийся в чан с кошерным чахохбили.

ДИКТОР.
Хайфа. Активист движенья "Третий Храм"…

ЙОЭЛЬ (из-за спины Фатиха).
Утро! К нас?

ФАТИХ.
Компот. Ну, да. Конечно, к вам.

Поднос Фатиха опускается на квадратный темно-коричневый стол.

ЙОЭЛЬ.
Фатих, о котором…

ФАТИХ.
Просто Фатих.

ЙОЭЛЬ.
Ок.
Будет сокращенный, значит, каталог:
Шломо, дайвер. Сара, рейдер. Мета, ас.

ШЛОМО.
Кто брахот читает?

ЙОЭЛЬ.
Я сегодня пас.
Раха вот нейдет; его черед штрафной.

САРА (показывает глазами на Фатиха).
Он в библиотеке был вчера со мной!
Вижу — новичок; и лампу сам зажег.

МЛАДШИЙ АССИСТЕНТ СТАРШЕГО ПОВАРА.
Угощенье от майора вам — флажок.

Ставит на стол небольшой израильский флаг на стальной кованой подставке. Уходит.

САРА.
По всему, брахот ты, Шломо, говоришь.

ШЛОМО.
Так на что?

МЕТА.
На все.

РАХА (подходя и показывая на стол).
На этот.

МЛАДШИЙ АССИСТЕНТ СТАРШЕГО ПОВАРА (торжественно).
Рыба-фиш!

Шломо, демонстративно не меняя позы и направления взгляда, читает благословения с листа.

РАХА (Фатиху).
Ты комплаенс весь прокликал за шаббат?

ФАТИХ.
Даже и прочел.

РАХА.
Ну, вообще отпад.
Базы ближний план улегся?

ФАТИХ.
С пол-пинка.

РАХА.
Значит, в "ламед далет" в десять на синк-ап
Жду со всеми вместе. Да, и к девяти,
Шломо, просьб отдельный: Ави приведи.


СЦЕНА 4'

Переговорная комната ламед далет размером с небольшой школьный класс; те же и уже слегка скучающий Авигдор со своим лаптопом. Авигдор за столом на возвышении, остальные просто на стульях. Дверь заперта.

РАХА.
Подытожу, что ли, к двум словам сведя:
Лучшей нету роли, чем играть себя.
Гость из-за Синая ради барыша
Ищет новый дом для своего гроша.
Знатный гость. Что важно — свой и нам, и им.

ЙОЭЛЬ (показывая на Авигдора).
Слово!

АВИ.
Есть пробел в бумаге, Рахамим.
Дом-то этот новый должен быть каким?

РАХА.
Для чего сейчас, прости, мы тут сидим?

АВИ.
Я про оговорки.

РАХА.
В общем-то, карт-бланш.
Первый капитал — от них. Убыток — наш.

АВИ.
Раха, ты же знаешь, про какой я фронт.
Аудит?

РАХА.
Пройдет вокруг как за ремонт
Лодки в доке пять в Хургаде.

ШЛОМО.
Он там есть?

ФАТИХ.
Может быть.

ЙОЭЛЬ.
Отсеки в мусор, бампер тресь!
Налетела в Мертвом море на моржа.
Я свидетель!

Авигдор что-то выискивает на лаптопе.

РАХА.
Просто тонкая маржа.
Я уверен, кстати, Фатих выйдет в плюс,
Если без блэк-джека, без вина…

АВИ.
Вам в клюв:
Бизнес-кейс "Оазис".

РАХА.
Rings a bell. Йоэль?

ЙОЭЛЬ.
Девятиэтажный строили отель
С преферансом и… Но преферанс увял.

ФАТИХ (задумчиво).
Я б не казино открыл, а кинозал.
А назвал его бы…

САРА (совершенно серьезно).
"Ясир Арафат".

ФАТИХ (качая головой).
"Память четырех священных интифад".
Мы, арабы, любим длинно, а народ
Праздный ни транслит, ни вязь не оттолкнет.

МЕТА.
Целых четырех?

ФАТИХ.
Так это же. От труб.

ЙОЭЛЬ.
К трубам ходят туры. Есть библейский клуб —
Вроде КСП, но только без гитар.
Подъезжают с Торой, подудят в шофар…

ФАТИХ.
Я ходил в онлайне. Это детский сад.
Надо брать пример с Анталий и Хургад:
Хоть отец семи ты, хоть ты муж троих,
Тяжкий груз семиты снимут с плеч твоих.
Спас-салон жене, дитям доноев парк —
Вроде отдых, вроде и душе приварок.
На раскопе вволю ЧСВ понежь:
У людей Писанья точность — не вполне ж
Главный атрибут обрядов и икон? —
Дунь погромче в тубу или геликон!
Теплые бассейны, пляски, шведский стол,
А в сезон к воскресным много летних школ.

САРА.
Как-то это тоже выглядит, как клуб.

ФАТИХ.
Но масштабней?

ШЛОМО.
Нужно много фокус-групп,
Чтоб, решая вместе тысячу задач,
Не забыть о главной: "там" с "тогда" сопрячь.

ЙОЭЛЬ (задумчиво).
"Там" с "тогда" не то, что очень даже врозь.
Как Ахав отстроил, так и началось.

(к Фатиху)

В Арихе бывал ты раньше?

ФАТИХ.
3D-тур.

ЙОЭЛЬ.
То есть ты не город, а набор фигур
Видел на экране. Полевой обзор
Заменяет только…

РАХА.
Мета, ты шофер.
Где-то после часа у камрада зухр.

ФАТИХ.
Можно и в пути.

МЕТА (жмет плечами).
Как скажешь. Провезу,
Покажу, что видно из джихад-такси,
Только до кафе в дороге не проси:
Ты пока инкогнито. Все так, майор?

РАХА.
Градус темноты, считай, "багдадский вор",
Но пожиже, чем "мадридский двор": потом
Выйдет наш купец смотреть товар лицом,
И тогда, крепи завесы, не крепи,
Ни фига не скрыть такого VIP.
Кстати, мета.

МЕТА.
Я.

РАХА (отмахиваясь перед собой ладонью и поворачиваясь к Фатиху).
Со строчной. Извини.
Сразу донесу, пока мы тут одни:
Вдолгую игра пойдет, а не на раз.
В оперной работе положись на нас.
Не пиранья в море нам нужна, а кит;
Тех, кто, задыхаясь, по следу бежит,
Ты наймешь.

ФАТИХ.
По знаку?

РАХА.
Сами подойдут.
Кадры отдаем тебе на правый суд.
Инициатива…

ФАТИХ.
Бишь, не плыть за буй?

РАХА.
Почему? Под роспись — хоть кого вербуй.
Будут от Новаля вводные, вполне
В рамках и они. Но обещали не.

(поднимает и поворачивает голову)

Ави, право вето: ты за весь Шабак.

У Йоэля в кармане звонит телефон: "Зайцем грязен, но волком чист гематрический каббалист. Моя религия…"

Йоэль быстро отбивает звонок.

АВИ.
Что сказать-то, Раха? Стройте хоть кабак,
Хоть притон с гашишем. За любой атас,
Тов. координатор, Алик спросит с вас.


СЦЕНА 5

Звучит вступление к симфонической фреске Эрнеста Блоха "Гельвеция".
Время на час позже астрономического полудня. Камера спускается над Иудейскими горами примерно с полутора километров над уровнем моря с западной (зеленой) стороны до примерно четверти километра над землей в повороте на север к Иерусалиму и далее к Рамалле вдоль бульвара Бегина, не держась его точно.

Вид с высоты сменяют виды Рамаллы на усмотрение режиссера: каждая простым монтажным переходом, но с перехлестом сразу до трех одновременно. Звучат сигналы точного времени и реклама: "Кофе "Ясир Арафат" — прекрасное начало дня!" Последний переход показывает мечеть Абделя Насера и электробензиновый гибрид "Ауди" 2034 года с темными стеклами, наблусскими номерами и табличками сразу трех (как у всех) народных такси: "Хайпер", "Эль-Эватар", "Автохавала" — припаркованный у салона красоты "Нана" на улице Знания. Внутри гибрида в дверные рамы под потолком втянуто по запасному ремню безопасности, а перед передним пассажирским сиденьем в панель вмонтирован запасной джойстик-контроллер.

Мета ждет за рулем. Фатих, встав с зухра, поднимает спинку переднего пассажирского кресла.

ФАТИХ.
Все нарядно.

МЕТА.
Хочешь — час еще глазей.

ФАТИХ.
Банк "Филистер" — видел, Ясира музей…
Покажи еще жилье и детский сад,
И любую пойму или променад.
Можно вид с холма.

МЕТА (управляясь с поиском в перепрограммированном навигаторе).
И Марков нас послал…

ФАТИХ.
Далеко?

МЕТА.
Всего лишь на автовокзал.

Огибая невнимательных пешеходов, "Ауди" выруливает с улицы Знания (с односторонним движением на север) через Нахды на улицу Выси Вышнего — на юг к автостанции на Эль-Рихана напротив рыбного рынка.

МЕТА.
Как тебе "Сим-сити"?

ФАТИХ.
Напрягает "сим".
Штурм небес я что-то видел не таким.
"Царствуй, все расходы выплатим" — а соль?
От меня вам имя только нужно, что ль?
Полный круг читов, иду, как в ясный сон.
Где же…

(водит перед собой растопыренной ладонью, пытаясь подобрать формулировку)

МЕТА.
Риск про#ба?

ФАТИХ.
Как-то так.

МЕТА.
Во всем.
Иорданской поймы страшен аппетит.
Фауст не осушит, Петр не замостит —
Только упрежденье, связи и пригляд.
Так, нас Марков шлет…

ФАТИХ.
Куда?

МЕТА.
На детский сад.
После на восток пройдем по склонам гор.

"Ауди", пользуясь пробкой, медленно проползает по улице Всевидящего Ока.

Вот он. Оценяй качели и забор.
Восемь "Джонов Ди" тянули б, не свалив.

ФАТИХ.
Ну и крепость.

МЕТА.
Так хранятся от своих.
Знают только воды Иордан-реки,
Кем придутся здесь твои паломники.
Гость ли, поселенец — оба хуже.

ФАТИХ.
Брат.

МЕТА.
Ты же в южнобаптов целился?

ФАТИХ.
Я б рад.
Но зачем гадать заранее страну?
Как старик Мавроди, с Африки начну,
В пионеры тех же наберу, что он.
Там людей Писанья… Ох, какой каньон!

"Ауди" сворачивает с вырубленного в песчанике 60-го шоссе на серпантиновое 449-е.

МЕТА.
Как насчет простыть?

ФАТИХ.
Всегда.

Стекла на стороне Меты ползут вниз до самой кромки двери. Шоссе пусто.

МЕТА (поет).
И поэтому "научи!" мычу,
как в синкопах систол узнавать твой след,
как зажигать по себе свечу
за миг, а не за десяток лет,
как Б-гу вязки моей нить
вручать одним шевелением губ,
и, наконец, как смыть
с тела пыль города…

Она резко замолкает, вписываясь в поворот.

Я на гарнир
К западу пока оставлю Дейр-Джарир.

ФАТИХ.
Ты ж ведешь; веди.

МЕТА.
Ну, мало ли.

ФАТИХ.
На ту
Высоту уже с клиентами приду.
Там, расспросы, чай…

МЕТА.
Ты прав: нужны скорей
Для твоих затей клиенты лотерей.
Или фаталисты.

ФАТИХ.
Фатализм дает
Всем событьям в жизни новый оборот.
Так растет на все готовая среда.
На Святой, глядишь, земле и смерть свята —
Только намекни.

МЕТА.
Ты мастер анаграмм,
Но продашь ли эти выкладки?

ФАТИХ (твердо глядя вперед).
Продам.

Монтажный переход с сохранением ракурса дороги — как будто тротуары и дома проявляются вокруг обочины. "Ауди" ждет зеленого света на перекрестке рядом с питейным заведением "YES, SIR! / BRITISH PUB / ALCOHOL FREE".

МЕТА.
Марков отправляет на Медведев-стрит.

ФАТИХ.
К Русскому музею?

МЕТА.
Нет. Музей закрыт,
И он ближе. А. Тебе нужна мечеть?

ФАТИХ.
Киблу-то и так могу я посмотреть,
Автономно. Этот, кстати, по моей
Мерке городок значительно живей!

МЕТА.
Может быть.

ФАТИХ.
Открыче.

Монтажная склейка, меняющая направление теней на 90-110 градусов. "Ауди" стоит на почти сельской дороге между трехметровым кирпичным забором, слегка придрапированным плющом, и виноградником за забором с колючей проволокой.

ФАТИХ (поднимаясь с намаза и поднимая спинку кресла).
Я б теперь насчет
Посмотреть на склады.

МЕТА.
Марков не поймет.

ФАТИХ.
Потому что вечер?

МЕТА.
Даже если днем —
День-то выходной. Совсем шаблон сорвем.

ФАТИХ.
По аттракционам и святым местам
Можно покружить.

МЕТА.
Веди, коль знаешь сам.
Только подъезжать к отелям ли, к жилью
Будем.

ФАТИХ.
Подгадать?

МЕТА,
Не, Марковым привью.
Акведук? Курганы? К замку путь тернист…

ФАТИХ.
Дом Аравы…

МЕТА (с приятным удивлением).
О как.

ФАТИХ.
…и Иван-баптист.
Если там не людно.

МЕТА.
Разве в зухр ваш:
Там тогда толпа, сезон карманных краж.
К вечеру — купаться только дикарем
Кто приедет.

Монтажная склейка, таймлапс. Камера поднимается над долиной Иордана. Она смотрит на север и почти не захватывает собственно шар солнца, но тени от западных холмов хорошо заметны.

Медленный монтажный переход. Сумерки.

МЕТА (поет за рулем).
…говорят, это свет, это свет дальних звезд;
Небо пробито страхом насквозь,
И луна — как рана по самую кость.

Бритва отжитых дней нарежет морщин,
Страх зажжет вновь свои фонари.
Только падает тень на разорванный день,
Только падает тень на разорванный день —
Это страх рвет меня изнутри.

ФАТИХ (присматриваясь и нарушая молчание).
Вроде видел этот склон?

МЕТА.
Тут въезжали. Справа — эко-центр, Йитав…

ФАТИХ.
"Эко" пропущу пока, не прочитав.
Да и что уже увижу потемну.

(заглядывает на приборную панель)

Бака хватит?

МЕТА.
Так, с аккумом дотяну.
Ну, и бесконтакт на первом в паре мест:
Наливает робот.

ФАТИХ.
Перевал-то съест.

МЕТА.
Все равно: на базе лучше б налила.

Она резко продавливает педаль тормоза. Фатиха бросает вперед на ремне. "Ауди" пропускает перед капотом неровно-полигональное пятно, сверкнувшее в свете фар справа налево.

МЕТА.
Видел?

ФАТИХ.
Птица?

МЕТА.
Камень. Таковы дела.

В зеркале заднего вида показываются приближающиеся огни.
Мета поднимает стекла до упора и кажет какую-то трехпальцевую фигуру навигатору. Экран делится пополам: слева карта, справа мидар.

Стрелка спидометра выходит на шестьдесят пять узлов. Расстояние на мидаре замерзает на 100 метрах, редко подрагивая в 99 и 101 — будто Мета буксирует догоняющего на гибкой сцепке.

МЕТА.
Оцени на глаз, он там один?

ФАТИХ.
Один.

МЕТА.
Конь уволен. Жаль, но спал необратим.

ФАТИХ (присматриваясь).
Номер в глине.

МЕТА (полностью замерев мимикой).
Смоют. От спины вперед
Перегрузка, после — левый поворот.
Хорошо, что плотно езжены края…
Пристегни лицо вторым ремнем, как я.

Оттянув от дверной рамы второй ремень безопасности, Фатих перетягивает лоб и подбородок.
В окне навигатора приближается оливкового цвета подпись "Телль Иерихон".

МЕТА.
Ноль.

"Ауди" вздрагивает на двух поворотах под небольшим углом подряд. Мета гасит фары, тормозит до двадцати пяти узлов за три секунды и с визгом, почти до заноса, разворачивается. Вывеска павильона "Панорама Иерихона", мерцающая в свете фар преследователя, где-то секунду разгорается до максимума и с негромким ударом гаснет: сбив два пластиковых столбика ограждения, преследователь пролетает в раскоп и падает с десятиметровой высоты.

Мета заново набирает двадцать узлов, затем включает фары. Блики от горящего бензина, слабо освещающие стены Иерихонской башни, полностью скрадываются их отраженным светом.

МЕТА.
Ты цел?

ФАТИХ.
Ты счастье.

МЕТА.
Дай изопропил.
Поведешь минуту?

ФАТИХ (берясь за контроллер).
Есть.

МЕТА (протирая лоб и подбородок).
Ремень ссадил.

ФАТИХ.
Связки и суставы? Тормознуться?

МЕТА (комкая второй ватный диск и бросая его в дверной желоб).
Штат.
Вправо выходи к закусочной назад…
Все, взяла.

Монтажная склейка. "Ауди" подъезжает к роботизированной заправке у съезда на технопарк "Красный холм". Справа, за отбойником, мелькают фары первого шоссе.

ФАТИХ (внимательно разглядывая панель под контроллером).
О, спринклер.

МЕТА.
Масло и вода.
Ладно, так неплохо тоже вышло.

ФАТИХ.
Да,
Что за песня?

МЕТА.
Что за?

ФАТИХ.
Пела ты.

МЕТА.
Когда?

(Пытается припомнить; теряется.)

Нет. Забыла.

ФАТИХ.
Ладно.

МЕТА.
Я не со стыда,
Просто — пыль, листва. Не помни, не цени;
Но ты должен знать мои реакции.

Робот, закончив заправку, с легким жужжанием отъезжает к насосной стойке.

ФАТИХ.
Извини. Хотел отвлечь.

МЕТА.
Я поняла.
Так не каждый день. Спасибо. Но — цела.

Она отводит левый рукав. Фатих (при наличии бюджета на спецэффекты) видит или (при его отсутствии) ожидает увидеть или шрамы от лезвий, или стальные детали под кожей. Но Мета просто подсвечивает экран шагомера, на котором всплыл бесконтактный кассовый чек.
Непроизвольно улыбаясь, она берет руль. "Ауди" возвращается на шоссе.

Как поездка? Планам положил родник?

ФАТИХ.
Да. Вот если б ты спросила: "Ты привык?.."

МЕТА.
Все поймешь, когда во град придешь, халиф.
Кожа стерта, кровь сошла, Израиль жив.
Сгладятся слова — останется металл.

ФАТИХ.
"Души, не тела".

МЕТА.
Ну да, и ты читал.


СЦЕНА 6

Фатих просыпается от призыва муэдзина в динамике. Тени за окном (западным) лежат на зухр.

ФАТИХ.
Клять. Уволили?

Наскоро натянув форму и умывшись, он подыскивает в телефоне аят и дуа дня. В дверь стучат.

Входите!

В дверь заглядывает майор Тодац.

Я проспал?

РАХА.
Это ж самый ваш удобный интервал?
Ты пока намажься. Выспался, и ок:
За вчера уже богатый вышел лог.
Опосля обеда подходи в реш тав.

ФАТИХ.
Личный твой?

РАХА.
Так точно. Не беги стремглав —
Терпит.

Дверь закрывается. Монтажная склейка. Жалюзи в кабинете майора задвинуты, настольная лампа выключена. На столе перед Фатихом остывает бумажный стакан кофе "Иргун. Invisible Roast" без крышки, из которого он отпивает по глотку.

ФАТИХ.
Без вопросов.

РАХА.
Мне, конечно, жаль.
Не с верхов приказ, а просит лично Галь.
Это тоже группа нмоер тридцать ча.
Мы пока следы прокрутим лихача,
Но в цепи рутинный, вроде, здесь пробой.
Приезжай назад — продолжим план с тобой.

ФАТИХ.
Мета как?

РАХА.
Куда же денется она?
Объезжать спешила утром скакуна —
Притереться к лагам.

ФАТИХ.
Сколько мне на сбор?

РАХА.
Как с тобой, считай, закончим разговор,
Ты уже готов. Там штурм на пару дней,
А с тобой одна же сумка из вещей?
Хочешь — забери с собой в один прием,
Хочешь — брось. Застрянешь — следом довезем.

ФАТИХ.
Скажут мне на месте лишь, куда меня
Довезли?

РАХА.
Точны все наши имена.
Все внутри.

ФАТИХ.
Ни слова. Угадаю сам,
Раз уже слыву халифом анаграмм.

(поднимает глаза)

Погоди. "Ермон"? Ну, правда, хоть на миг?

РАХА.
Вот теперь твой ум и Каббалу постиг.

Монтажная склейка. Полностью собранный Фатих с сумкой на плече логинится через VPN в Viber. В непрочитанных — одно голосовое сообщение от Фарука. Фатих надевает наушники.

ФАРУК (в записи).
Фатих, Корпус весь передает привет!
Для тебя огромный на столе конверт,
Марками покрыт, что окунь чешуей.
Мы лишь по заглавным поняли — твоёй.
Почерк — итальянский с тильдами на вид.

ФАТИХ (записывая сообщение в ответ).
Всем привет! Вернусь — открою. Пусть лежит.

Монтажная склейка. Фатих идет к выходу из жилого корпуса. В стеклянную дверь входит Мета.

МЕТА.
Раха ждет. Удачи. И миллисекунд.

ФАТИХ (протягивая сложенный кулак).
Будь нужна.

МЕТА (ударяя своим).
Будь нужен.

Монтажная склейка. Фатих идет к парковке. Из библиотеки выходят Йоэль и Шломо.

ЙОЭЛЬ.
Как нас учит Бунд,
Где судьба рассеет, там и при… Привет!

ФАТИХ.
И пока.

ЙОЭЛЬ (жмет руку).
Давай. Расчет сильней примет,
А Г-сподь — расчета.

Монтажный переход: переваливая посыпанную свежей галькой трубу в канаве, Раха с Фатихом выезжают на потрепанном "Народном автомобиле" с грунтовой лесной дороги на двухполосное шоссе. Перед съездом на проселок стоит знак: "Лесное хозяйство на консервации. Лесничество №6 г. Реутова. Проезда нет и неизвестно".

Монтажная склейка. Раха с Фатихом проезжают указатель направо на Назарет и развязку Га-Мовиль по мосту над семьдесят девятым шоссе. До Твери тридцать два километра, до Рош-Пины — пятьдесят два.

РАХА.
Как бы полигон,
О котором разны мнения сторон.
Правильный ответ — вопрос: "А ты откель?"
Для коллег, друзей там Эрец Исраэль.
А для оппонентов…

ФАТИХ.
Словом, есть рычаг.
Гибкость, leewaу.

РАХА.
И теперь про зуд в плечах.
Омрачит сомненье — просто знай: я "за".
Не шаляй-вальту удерживать туза.
Для тебя в сезон, считай, пределов нет.

ФАТИХ.
Только ты не льсти. Я сам шаляй-валет.


АКТ IV
СЦЕНА 1

Рош-Пина, отель "Чары Галилеи". Фатих (с полевой сумкой) спускается с холма к желтой экскурсионной "Скании", тихо фырчащей на южной стороне Давида Шува (где сад Иакова).

Лица пассажиров в автобусе в основном европейские. Больше всего семейных пар, после них — путешествующих по двое девиц; одна многодетная семья; в нескольких по одному ребенку.

Фатих прокатывает через сканер бумажный билетик с цифрами, но без бар-кодов и идет на свободное место (в заднем ряду, подальше), задумчиво разглядывая четыре дырки в билете.

ЭКСКУРСОВОД (в микрофон усилителя, хотя в салоне его слышно и так).
Ассалям-алейкум! Всем вам очень рад.
Я экскурсовод, меня зовут Булат.
Северный Израиль зноен и желанн!
Мы сейчас поедем в регион Голан.
Вспомним Тору…

Монтажная склейка на полуслове.

…реплетенья стольких вер
Из глубин земли бурлит Хамат-Гадер.
Рад жаре и влаге, в пекле этих ванн
Адский сам гостит у нас левиафан.
Серная вода достойна римских терм!

ФАТИХ (пожимая плечами).
Будто нет в Малайе крокодило-ферм.

Чтобы не выделяться, он все же выходит из автобуса, чтобы наблюдать сцену кормежки. Крупным планом: кровь от терзаемой крокодилами туши расплывается в воде облаком.
Плавным монтажным переходом в воде прорисовываются квадраты полей и пастбищ, наблюдаемых примерно с километровой высоты.

БУЛАТ.
…силится совлечься тяготенья пут.
Здесь еще не верх, а так, комфортный пункт.
Холодно здесь сливам, не цветет миндаль,
Но во все концы видать с горы Бенталь.
Десять стрел легли на десяти ветрах —
Вот Багдад…

ФАТИХ.
А Мекка есть?

БУЛАТ.
Увы и ах.

ОХОТНИК В МАЙКЕ С КОНТУРОМ МЕРТВОГО МОРЯ И ПОДПИСЬЮ "ЭТО Я ЕГО".
Что тут за ажур? Обветрен он и стар.

БУЛАТ.
Это от войны ооновский радар.
Смотрит за движеньем танковых колонн.

ДАМА С ВЯЗАНИЕМ.
Он же из картона!

БУЛАТ (пожимая плечами).
Как и все в ООН.

Показывает на неглубокий (по пояс) ров и развалины укреплений. Оглядывает группу.

Кто со мной полазить?

ФАТИХ (отступая от края и качая головой).
Кружится слегка.

В ров уходит почти вся группа: экскурсовод с фонарем, стайка ребятишек, тянущих родителей за руки, две любопытные китаянки с одинаковыми фотокамерами и бодрые пожилые дамы. Фатих прикидывает длину рва, со вздохом откладывает полуденный намаз в долг и долго, не произнося ни слова, смотрит на восток.

Медленный монтажный переход. Золоченое перо выводит скорописью на текстурированной под пергамент бумаге (одновременно видна вся ширина строки, но не страница): "70 г. Исы — 15 г.х. Спите спокойно, вы отомщены. А.А.М." Инициалы сливаются в трудночитаемый вензель. Фатих выходит из кабинки-ниши для гостевой книги; на пол уже падает тень следующего гостя.

Монтажная склейка. Автобус въезжает под растяжку "Д. АНИАМ. МОНМАРТР НЕ НУЖЕН".

БУЛАТ.
…входит принт из первых рук художника.
Но сначала голод мы прижмем к ноге:
Впереди кофейня "Бублик и багет"!

Пока толпа строится в очередь, Фатих наливает из термостата бесплатного кофе за шекель.

ФАТИХ.
Аузу бисмиллях…

В кармане сумки шуршит последний батончик "Смешок". Отпивая по глотку в стороне, Фатих внимательно наблюдает за делегацией, вышедшей встречать автобус.

БУЛАТ.
Племени "дада"
Веточка от Хайфы проросла сюда,
Как сирийским танкам дали окорот.
Авангард — что значит?

Оглядывает группу. Пожилая дама с вязаньем подает голос, но отрывисто и тихо — не разобрать.

БУЛАТ (утвердительно кивая и поднимая оба больших пальца).
Резкий разворот.
Два часа у нас в мошаве Аниам;
Кто без перевода, смелый — может сам.

МАСТЕРА (не все, но делегация стоит плотно, поэтому не понять, кто именно).
Может с нами!

ГИТАРИСТ С ГИТАРНЫМ ЧЕХЛОМ (показывая на спутницу).
Дина, скульптор из Орла.

ДИНА (показывая на спутника).
Киевский гончар.

ГОНЧАР (показывая на задумчивого поэта).
Поэт Баха-Улла!

ПОЭТ (показывая на смешливую луноликую девушку).
Итальянский наш художник-реалист!

ЛУНОЛИКАЯ ХУДОЖНИЦА.
Мета-реалист.

(торопливо показывает на спутника)

Творец!

МАСТЕРА (хором ахают).
Вот это твист!

СПУТНИК ДЕВУШКИ (говорит с акцентом).
Ученик Творца! Как все. А, например,
Джэймс — организатор и антрепренэр.

ДЖЕЙМС (тоже с акцентом, но справляясь с ним гораздо лучше).
А в костюме старом, сношенном до дыр,
От Налогуправа спрятан…

ТЕРТЫЙ, ПРЯМОДУШНЫЙ И ДОГАДЛИВЫЙ ЭКСКУРСАНТ.
Ювелир!

Почтенный цадик хасидского вида в видавшем виды черном костюме выходит вперед и кланяется.

Пустой бумажный стаканчик Фатиха (слишком твердый, чтобы скомкать, а жаль) летит в урну. Монтажная склейка.
Фатих медленно и почти растерянно бредет по пешеходной улице, все еще держась в стороне от группы. Витрины и выставленные наружу лотки скорее пугают, чем привлекают его, но один раз его взгляд останавливается на музыкальной афише, а второй — на серебряном, почти конфетном полумесяце над уходящими вниз ступенями.

Фатих идет вниз. Шаги и голоса идущих следом не оставляют ему шанса неукоризненно развернуться.

ЮВЕЛИР.
Надо же, а в год гостей наперечет!
Все ко мне. Искусство, что ли, не влечет?

Вслед за Фатихом в лавку входят немногословный техасский нефтяник и пожилая флоридская пара на заслуженном отдыхе.

ФАТИХ (заглядываясь на ограненные аметисты).
Сверху не искусство, а какой-то порн.
Лишь у вас в подвале царство чистых форм.

НЕФТЯНИК.
Мне бы бриллиант, на свадьбу.

ЮВЕЛИР.
В добрый путь!
На руку колечко или брошь на грудь?

Ювелир уводит нефтяника сравнивать обручальные кольца и украшения наступательного ряда. Пожилая флоридская пара листает каталог. Фатих отходит вглубь зала. Сквозь окно (или даже, скорее, сквозь дощатую стену) слышны отдельные реплики проходящих мимо туристов.

НИЗКИЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ЛЕТ ТРИДЦАТИ.
Ямми, эта мышь особенно мила.

ВЫСОКИЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС.
Страйк!

ГОЛОС СТЕСНИТЕЛЬНОГО ЮНОШИ.
Морские звезды и колокола.

ГОЛОС КИТАЯНКИ, ОБРАЩАЮЩЕЙСЯ К СПУТНИЦЕ.
…связано с игрой в распад пропорций, китч…

БАРХАТНЫЙ РОМАНТИЧЕСКИЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС.
Что за взгляд! Замри, мгновенье!

ФАТИХ (хочет сказать снисходительно, а получается почти с ненавистью).
Закавычь.

Стенд внезапно обрывается раньше, чем заканчивается стена. В самом углу под сверхпрочным стеклом сияет то ли кружево, а то ли виденье: веер фута в два радиусом из нерегулярно — или нет: регулярно, но с проемами — распределенных золотых листьев с изогнутой рукояткой.

ПРОФЕССОР АЛЬ-ГИЗИ (глухо и в воспоминании).
"Вы ребенок, Фатих…"

БУЛАТ (снаружи).
…воздуха равнин,
Связь с при…

Фатих, не отрываясь, разглядывает плетение. В луче от узкого окна вспыхивают пылинки.

ФАТИХ.
Вот какой ты, солнечный павлин.
Сам Творец отстал, тебя не умолив.
Гордый искуситель.

ЮВЕЛИР (подходя поближе).
Гордость рук моих!

ФАТИХ.
Что он тут такой ощипанный висит?
Целого б купил какой-нибудь езид.

ЮВЕЛИР.
Терт войной Левант. Любой богач на час
Вложит капитал скорей в боеприпас.
Продаю частями и динар беру,
Из него плету по новому перу.
Два сейчас в работе. Точность — до микрон!

(приподнимает глаза)

Хочешь целиком? Отдам за миллион.

ФАТИХ (сокрушенно разводя руками).
Этот нам металл Пророком запрещен.
Я, позволишь, полки посмотрю еще:
Что-то бы хотелось тише, поскромней.

ЮВЕЛИР.
С тайной и загадкой?

ФАТИХ.
С ней. И только с ней.

Ювелир, ни говоря ни слова, толкает стенд вверх. Стенд уезжает в проем в потолке. За ним открывается ниша, полная цветов и тропических насекомых из сплавов низких проб и почти девственно неограненного поделочного камня.

ФАТИХ.
Господи миров!

ЮВЕЛИР.
Ведь правда же, влекут?

ФАТИХ.
Дай, кудесник, мне хоть несколько секунд.
Все живет, все правда: бирюза, опал…
И на миг, а солнцу рады.

ЮВЕЛИР.
Подобрал?

ФАТИХ (показывая и доставая круглую банкноту из бумажника).
Для любимой тайной серьги "Ночь темна",
А на сдачу дай мне золотой динар.

ЮВЕЛИР.
Темного опала, значится, комплект:
Дня творенья пламя ало, первых лет
Небо юно. Он кричит о страсти, нем!
Но динар, прости. Динар тебе зачем?

ФАТИХ.
Перед мудрецом стою я, как нагой.
Прав ты, все о ней — и небо, и огонь!
Ночь во мне болит, и нет ее темней.
Но он тоже память.

Ювелир смотрит недоуменно.

Память о тебе!

Звучит песня группы "Технология" "В память о тебе" (сразу с припева). Ювелир увлекает Фатиха к прилавку, отпирает кассу и показывает золотой динар без национального герба.

ЮВЕЛИР.
Видишь, никаких на злате нету проб?
Оплатить и подать не годится, чтоб.

ФАТИХ.
Так еще чудесней. Ну, один хотя б!

БУЛАТ (входя в магазин-мастерскую).
Хаим, сдайся сразу. Видишь — брат-араб!

ЮВЕЛИР.
Полторы накинь.

ФАТИХ.
Одну.

ЮВЕЛИР.
И триста.

БУЛАТ.
Нам
В путь уже пора…

ЮВЕЛИР.
И двести.

ФАТИХ.
По рукам.

Быстрый невыразительный монтажный переход со снижением яркости до тридцатипроцентной. Песня группы "Технология" "В память о тебе" проматывается до финала. Две трети туристов устали и пытаются уснуть; около четверти обмениваются впечатлениями. Тени лежат на северо-восток, уже сильно за призыв на аср. Автобус едет по лесу.

БУЛАТ.
Теплые огни Кацрина впереди!
Здесь пасется ранчо "Лошадью ходи".
Если есть желанье, на пятнадцать мин
Можно сделать крюк…

Суровая еврейская мама решительно отрывает руку сына 8-9 лет от кнопки.

БУЛАТ (удовлетворенно).
Ну, нет, так нет. Кацрин!

Проехав мост через овраг, автобус съезжает на дублер и в сторону раскопок древнего города.

ПОДРОСТОК-ЭРУДИТ (который постарше).
Что там за ряды дорических колонн?

БУЛАТ.
Нами где-то век проправил Вавилон.
Думали, культуру принесут, а нет —
Стало все квадратным, как в СССР.
Кто был посмелей, те грудью и на ствол,
А хитрее кто — Талмуд писали в стол.
В перса мы тогда и влипли первый раз…

(глушит двигатель автобуса перед центром обслуживания посетителей с магазином)

Кратенько музей, и по отелям вас?

Автобус пустеет. Фатих дожидается, пока в салоне не останутся двое крепко спящих в разных концах, и смущенно подходит к экскурсоводу, что-то отмечающему в путевом листе.

ФАТИХ.
Жжет меня, прости, как сотня малых жал…

БУЛАТ.
В туалет?

ФАТИХ.
Похуже. Зухр задолжал.
У шоссе мечеть блеснула в левый глаз;
Вы пока в музее — совершу намаз?

БУЛАТ.
Стенд с месопотамом — вот и весь музей.
Я пока в Кацрине развезу друзей
И тебя словлю. Успеем дотемна.
Но учти одно — что строится она.

ФАТИХ.
Но хотя б одна построена стена?
Мне от ней, по сути, кибла лишь нужна.
Коврик — при себе.

БУЛАТ.
Я был там. Зал там чист.
Только знаешь, что: не говори — турист,
А скажи — напарник мой, экскурсовод.
Могут припахать немного для работ —
Не наглеют пусть. Немного подмоги.
Ладно, я на стенд.

Монтажная склейка.

БУЛАТ (разведенный эхом, из-за двери культурного центра).
Диграмма "ама-ги"…

Стремительный монтажный переход. Фатих подходит к пустой мечети, запертой на замок, разметает смененной в крепости майкой квадрат двора и расстилает в квадрате коврик.

Монтажная склейка. Автобус с Булатом и Фатихом трогается от кольца у мечети, но почему-то не выезжает на 87-е шоссе, а сворачивает налево, через город — вроде бы все равно на запад, но какими-то проселками едва ли не в одну полосу.
Местность сильно пересечена и на момент диалога наклонена.
Фатих сидит уже не в заднем ряду, а сразу позади водителя.

ФАТИХ.
Как ты целый день, ни крошки не жуя…
Есть в пути корчма серьезней кофея?
Серпантины тут, в Голанах, ох, длинны.
Нет — сойдет и так: дождусь до Рош-Пины.

БУЛАТ (не оборачиваясь).
Три-четыре мили, и кафе "Монер" —
Истинный приют изысканных манер!
Там король обмана, сам рабби Эдгар
В "Крейн Манор" втором, дрожа, читал "Зогар",
Чтоб из смерти уз Орфеем взять Ленор.

ФАТИХ (медленно, но уверенно).
В круге трех мезуз… и четырех менор?

БУЛАТ (все еще не оборачиваясь, но переняв темп).
Руку не пожму — и узко, и обрыв,
Но попал. Зачет. С прибытьем, Абд Алиф.


СЦЕНА 2

"Скания" въезжает в автобусный парк, экранированный вдоль проволочного забора плотной стеной кипарисов. Булат и Фатих спускаются в подвал какой-то постройки на самом его краю (слишком чистой для мастерской и слишком пыльной для диспетчерской) и долго идут по коридору прямо.

С правой стороны коридора они проходят запертую двустворчатую дверь (перекладины, белая краска, без стекла) под табличкой "МИФИЧЕСКАЯ СТОЛОВАЯ". Булат ведет Фатиха дальше — в самую последнюю дверь налево перед тупиком. Глухой конец коридора сам закрыт дверью, за стеклом которой в стену въелись пожелтевшие газеты без фотографий. (Заголовки есть и видны, но они, кажется, относятся к давно проведенным выборам и не поддаются беглой дешифровке.)

Комната за дверью по виду мала для гостиной и велика для кабинета. Ее дальние две трети отгорожены непроницаемым черным стеллажом, между торцом которого и ближней к двери стеной с кулером и столиком для принтера оставлен проход в метр. Из-за стеллажа выглядывает рабочий стол; еще несколько расставлены в дальнем отсеке вдоль стен; там же под непрямыми углами стоят шкафы-бюро, шкафы-колонки, башни системных блоков и (на столах и прямо на полу) лотки с папками. По взаимному расположению спинки кресла и края клавиатуры можно предположить, что клавиатура шире обычной раза в два с половиной, а игровой в полтора.

Вдоль всей левой (кроме пространства для двери) и всей дальней (кроме торшера справа) стен стоит L-образный диван, обитый сероватой в миллиметровую клетку тканью. Внутренний угол дивана занимает длинный журнальный стол. На столе стоят салфетница и вскрытая коробка дизайнерского рахат-лукума "Уши АМАНа".

Хозяин кабинета — по-видимому, заслышав поворот замка — уже поднялся из-за стола и ждет прибывших стоя. Он худощав и юн; на вид ему не дать даже и двадцати.

БУЛАТ (вместо приветствия).
Абд Алиф.

ФАТИХ.
Салют!

ХОЗЯИН КАБИНЕТА.
Упарился, небось?
С Гази мы давно не ужинаем врозь,
Так что будешь третьим. Все кошер, халяль
И кавай.

БУЛАТ.
Представься ж…

ХОЗЯИН КАБИНЕТА.
Да, конечно.

(прикладывает ладонь к солнечному сплетению)

Галь.
В бридж игрок без званий.

БУЛАТ (повторяя жест).
Гази. Друг. И друз.
С Эрец Исраэль почетен наш союз.
Вид наш и МАГАВу, и АМАНу люб:
На дубу омела…

ГАЛЬ и ГАЗИ (вместе).
…в точности как дуб!

Гази приглашает Фатиха жестом в центр длинного сиденья дивана; сам садится на валик с краю.

Галь отходит к рабочему столу и жмет несколько комбинаций клавиш (каждая минимум из трех). Из коридора по порядку раздаются деревянный стук, лязг и жужжание. Фатих с любопытством прислушивается. Через несколько секунд жужжание переходит в скрежет, и все стихает.

ГАЗИ.
Заедает робот?

ГАЛЬ.
Да мою ты плешь…

Выходит из кабинета сам (Гази придерживает дверь); через сорок секунд ставит на стол блюдо с левантийской бараниной в пите и огромный судок с белой фасолью. Затем подбирает откуда-то из рабочего отсека (судя по шагам, с невидимого края стола) колбу с горячим кофе. Оглянувшись — не забыл ли что — сам садится в основание буквы "L".

Manual hotfix. Давай — вались, поешь.

Фатих кладет немного фасоли в картонную тарелку, но не притрагивается, а откидывается на спинку дивана и замирает секунд на пять.

ГАЛЬ.
Для заметок спешных надо ли блокнот?

ФАТИХ (качает головой).
Не забуду. Так — ходил, глядел… Пройдет.

ГАЛЬ (показывая на Гази пальцем).
Соковыжиматель.

ГАЗИ.
Стран примерно пять
С нашего вулкана можно увидать.
Все полезли в крепость — ты глазел на мир.
Много увидал?

ФАТИХ.
Чуть-чуть. Тропы пунктир.

ГАЛЬ.
А на плоскостях, куда тропа вела,
Темные такие…

ФАТИХ.
Вроде зеркала.
Светлых у таких ангаров или юрт.

ГАЗИ.
"Сети солнца", как их называет курд.

ФАТИХ.
Как у вас в киббуцах.

ГАЛЬ.
Там — сто лет в обед.
Что с пустыни взять, когда в ней нефти нет.
Два вопроса лишь за радостью для глаз:
Почему секретно?
Почему сейчас?

ФАТИХ.
"Серые" они все, что ль, прости за пан?

ГАЛЬ.
В прессе, подивись, мелькал какой-то план,
Частное партнерство. Но реестр — в отказ.
Нет в бюджетах их ни САР, ни мухафаз,
И по всем кадастрам, сколько ни листай,
Там песок, базальт и вой шакальих стай.

ФАТИХ.
То есть не распил…

ГАЛЬ.
Да если бы распил,
Я бы сам бутыль голанского распил.

ФАТИХ.
И не стирка.

ГАЛЬ.
Если и дают доход,
Он для нас невидим. Ни пресненья вод,
Ни раздачи в грид обратно киловатт.
Где произведут, там все и потребят.

ФАТИХ.
Где-то копят?

ГАЛЬ.
С "копят" цирк еще хитрей.
Судно "Судно" с грузом сменных батарей
Для мобилей "Тесла" в порт заходит "Порт",
Шеф таможни ставит штампы, как упорот,
И они уходят стаей малых птиц
В руки без копейки сотни частных лиц.

ФАТИХ.
Угадаю. Тоже "серые"?

ГАЛЬ.
А то ж.
Финразведка за год не нашла платеж.
Знаем лишь, кто груз забрал по накладным.

(достает лист из лотка принтера)

Вот они: Абдуррахман, Абдуррахим…

ФАТИХ (не заглядывая).
У меня досье есть к этим именам.
Третий — Абдулмалик? Пять — Абдуссалам?
Бинго. Шутку понял.

ГАЛЬ (невозмутимо глядя на улыбающихся Фатиха с Гази).
Что-то говорит?

ФАТИХ.
Не перечисляй. Я помню алфавит.

Галь, кивнув, складывает лист вчетверо и подсовывает твердым углом под уже опустошенный на треть судок с фасолью.

ГАЛЬ.
В общем, госпрограмма или частный кац
В Сирии проводит электрификац.
Ладно, что со сметой не считаясь, клять:
Эту рухлядь просто некуда включать!
У границ. Где власть у временных милиц,
А в спецах мои знакомые шиитс…

ФАТИХ.
Падающий в лифте новых ищет троп.
Принцип-то старинный: "После нас потоп";
Старше алкоголя — точно. Кокс, чины —
Или сеть заправок "Теслы" в век чумы,
Будь то госпрограмма, сам Карим Бараш
Или кто угодно из его Наташ.

ГАЗИ.
Меч, которым эта край держала голь,
Сношен до перчатки побережья вдоль.
Редкий друз, что там остался, не свалив, …

Фатих спешно убирает с лица улыбку.

ГАЗИ.
…не умен. Мои все — Хайфа, Тель-Авив.
Ибн-Бараш не царь уже вокруг дворца.
Так что я б Дамаск считал вторым с конца.

ФАТИХ (пожимая плечами).
Жизнь его такая — из цветных полос.
Есть и у Ким Жона личный паровоз…

ГАЛЬ.
Есть. Но этот шанс, не страшный нам ничуть,
Для успеха дела можно игнорнуть.
Есть критерий Вальда…

ФАТИХ.
Снова от начал.
Этот алфавит я сам в НАВА сдавал
И hic sunt leones вписывал не раз.
Внутренний-то голос твой чему не рад?
Если б он молчал…

ГАЛЬ.
Зачет. Смотри еще:
Тиснутый в штабу "Дишель" через плечо
Слепок накладной Каракас — Дейр аз-Зор
На кондер для "Теслы".

ФАТИХ.
Не кондей?

ГАЛЬ.
Кондер.
Ни одной машины "Тесла", вот в чем соль,
В Сирии во всей.

ФАТИХ.
В Ливане?

ГАЛЬ.
Ровно ноль.
Дотащить в Иран, достать из-за щеки?
У Ирана есть свои поставщики.

ФАТИХ.
Может, в Курдистан поставить… Но на кой?

ГАЛЬ.
Потому стоим с протянутой рукой.
Чешем два затылка, пьем фенотропил…

ГАЗИ.
Раха нам на то тебя и уступил.
Выкусишь, быть может, новую деталь,
Где ни я ни в крынку, ни тем паче Галь.

ГАЛЬ (с интонацией начала вопроса).
За прошедший день…

ФАТИХ (склоняясь к сумке и доставая динар).
А, да. Телец златой.

Галь вертит червонец в пальцах, пробует на зуб, затем еще раз оглядывает с разных сторон.

ГАЛЬ.
Где-то пять девяток после запятой.
Потому на нем и пробы не стоят:
У гражданских просто нет таких карат.

ГАЗИ.
Даже в центробанках?

ГАЛЬ (морщась).
Там, где вьется флаг,
Золото бодяжить худших нет бодяг.
Научил же Кейнс, британский саддамит…

(разглаживает на столе салфетку и откладывает динар в ее центр)

Ладно. Разберемся, что на чем стоит.
Где его ты взял, поведаешь друзьям?

ГАЗИ.
Хаиму их кто-то носит в Аниам.

ФАТИХ.
Кружево плетет он.

ГАЛЬ.
Точно?

ФАТИХ.
Точно он.
И обмолвил раз, что точно до микрон.

ГАЛЬ.
Микропроводник безумно низких ом.
И автомобильный им зачем-то лом…

ГАЗИ.
Батареи.

ГАЛЬ.
Дроны. Стая или рой.

ФАТИХ.
Вроде заменившей "Купол"?

ГАЛЬ.
Вроде той.
Остальных деталей хоть в мешке вози.
На тропе никто ж не делает УЗИ…

ГАЗИ.
Без Дедала в хрен ты обустроишь Крит.
Не кустарь им все же это смастерит!

ГАЛЬ (задумчиво).
Из готовых блоков может и кустарь.
Наливай в бутылки "Молотов", как встарь…
Прадед мой в "Иргуне" — слышал? Цви Шабад —
Оттрубил не втуне. Ну, а я —

ГАЗИ (показывая на Галя пальцем).
Стократ.

На несколько секунд повисает пауза.

ФАТИХ.
Что же вы тропу тут терпите?

ГАЛЬ.
Кордон
Зоны Йом-ООН диффузен с двух сторон.
Действующих троп хотя наперечет,
Но закрой одну — другая протечет.

ФАТИХ.
Я не знаю… Варом все залить.

ГАЛЬ.
Каким?
Сотня на постах стоят магавниким,
Сотня меж постами ходит в патрули.
Лес, холмы. Прорыв — попробуй, подрули.
Просим штат на третью — говорят: "Enough.
Это, б…, ЦАХАЛ, одетые МАГАВ.
Вы им подберете Леню в полканы
И без объявлений двинете на ны".

ГАЗИ.
Как рабби Альтшуллер проповедал в ТРИЗ,
Этот мост мы верхом развернули вниз.
Пост наш — арьергард, тактический пригляд:
Миротворцы прямо в Сирии стоят.

ГАЛЬ.
Батальон "Бас Альт" — отдельный коленкор.
Даже шифры их свои с недавних пор.
Алик бы в любую скважину пролез,
Лишь бы нас не очень пожурил Совбез.

ГАЗИ.
Вот теперь, жури меня ты, не жури,
В диспуте как старший буду за жюри.
Фатих.

Фатих вздрагивает.

Галь. Вы оба. Поднимите плуг.
Вы, на каждом факте западая вглуб,
Без картины полной встретите рассвет.
Фатих, не пора на иша?

ФАТИХ (глядя на часы).
Вроде нет.
Солнце не зашло до полной темноты.
Но ты, Гази, дело говоришь. Хвосты,
Галь, спиши хоть на салфет…

ГАЛЬ.
Да вот:
Тот же, что я сразу предлагал, блокнот.

Галь достает из-за спины блокнот на пружинке (A5, черный переплет под кожзам без рисунка) и раскрывает, подворачивая, примерно на сороковой странице из ста. Затем извлекает из рукава цилиндрическую ручку из нержавеющей стали с тонким пером.

ГАЛЬ.
Конденсатор, солнце, тропы у границ,
Много батарей для частных типа лиц,
Без герба динары, кружевной павлин,
Новая мечеть с кружком муджахиддин,
Допиши, пока не встал ты на ишу.

ФАТИХ (беря тонкое перо).
Начерно. Придут — и новых допишу.
Выговорил я верхи, молчат низы,
Но мечеть была пуста.

ГАЗИ.
В призыв?

ФАТИХ.
В призыв.

ГАЗИ.
Дай перо. Как солнце в пятницу взойдет,
Каменщиков вольных там стартует слет.
Трудятся во славу, в полдень на намаз,
А потом вербовка. Новый каждый раз,
Сколько протекал он, кодовый пароль.
В этот раз такой: "Вы о#уели, что ль?"

ГАЛЬ.
Креативно, вей. Подобной смены кож
И в монастыре от трудника не ждешь!

ФАТИХ.
Первенства скажу, коллеги, не столбя:
Нету лучше роли, чем играть себя.
Скажет так и верный — но не обнаглев,
А ведя на волю благородный гнев.
Будь я кандидатом, я б сигнала ждал.
Это не пароль, а отзыв на сигнал.

ГАЛЬ.
Четко.

ГАЗИ.
Как-то так, скорей всего, и есть.

ГАЛЬ.
За два дня, Алиф, тебя пропишем здесь.
В лавке купишь мяса, въедешь в тихий дом,
После, иншалла, и в круг тебя введем.

ФАТИХ.
Новопоселенца?

ГАЗИ.
Это только в путь.
Им же тут общину хочется надуть:
Строишь — и работа сразу, и доход,
И немедля повод к пересмотру квот.
Едут послужить, к делам святым припасть,
А в кружок заходит малая лишь часть.
Так растет наш мирный городок Кацрин.

ФАТИХ.
Степени свободы?

ГАЛЬ.
Все, пока один.
Лучше без конфликтов. Если припечет,
Гази в двух шагах; спасет в единый счет.
Итераций, чтоб в доверие войти…

ФАТИХ.
Две. Когда одна. Бывало до шести.
Чем народ попроще, тем потоньше шанс,
Но обычно сразу пьет с Захаром Ганс.
Если языка возьму ли, вербану,
Может быть, услугу попрошу одну.

ГАЗИ.
Срочная доставка?

ГАЛЬ.
Бункер есть.

ФАТИХ.
Ну да.

ГАЛЬ.
Гази подберет.

ФАТИХ.
Я дам сигнал тогда.
И зарок даю, не будь я Абд Алиф,
Подготовить поле, Гази не спалив.
Будут, кто не свой, все в ноль или вдали.

ГАЗИ.
#ер бы с Гази. Ты Булата не спали.


СЦЕНА 3

Кацринская мечеть, около семи утра. Фатих подходит немного перед рассветом. Прибывшие уже пристроены к каким-то делам — на траве при вратах лежат горка рюкзаков и пластиковый пакет.

К семи подходят новые паломники и волонтеры. Они оглядываются, отрывисто здороваются с незнакомыми, а больше стягиваются со знакомыми по небольшим группам.

Человек, похожий на прораба или бригадира — негромко раздающий распоряжения — появляется ровно в семь. Он подрезает дерн лопатой, намечая обширный квадрат двора там, где возле штабеля деревянных шпал притулилась бочка с паутиной.

БРИГАДИР.
Чернозем, ты ж бать, — успели прорасти.

(показывает направление стихийной группе энтузиастов)

Бочку откатите, штабель на настил
И накройте чем, а то одна искра…
Те, что в гниль, в труху — отдельно, для костра:
Битум будем греть.

Пока паренек-помощник подбегает с тачкой, грузчики уже уносят первые шпалы за два конца.
Несколько землекопов-виртуозов срезают дерн по периметру и откладывают его в сторону, как ковер из "Путешествия в Стамбул": не разрывая и даже почти не расцепляя корней. Землекопы помоложе с лопатами попроще подходят следом рыть котлован. Фатих присоединяется к ним.

Собравшиеся поют куплеты вольных каменщиков на мелодию смутно знакомого Фатиху протестантского гимна — конечно, перелицованного к случаю.

ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ.
Мы не сеем, мы не пашем,
Мы не рыбу ловим в сеть —
Мы со всем вниманьем нашим
Строим новую мечеть.

Наш молитве подвиг равен,
И достойней дела нет:
Мы воздвигнем, мы поставим
И минбар, и минарет.

Мы развеем сумрак ада,
С сердца свалим тяжкий гнет —
Опыт малого джихада
Нас к великому зовет.

Дружный писк электронных часов отмечает восемь, девять утра. Солнце рассеивает туман. Фатих замечает, что на какую-то ноту стало тише; подняв голову, он понимает, что притих фоновый статический треск от проходящей с запада ЛЭП.

К десяти становится жарко. В одиннадцать у ворот гудит фургон с мороженым.

МОРОЖЕНЩИК.
Прохлада!

Задняя стенка фургона поднимается как навес. Вымыв руки под колонкой, каменщики разбирают карамельное эскимо "Златогласка Манижа" и шоколадный пломбир "Минареты Парижа".
Вафель в меню отсутствует. Фатих усматривает в этом непрактичность и даже какую-то неуместную стеснительность.

За фургоном пристраивается походный гриль.

ФЕХТОВАЛЬЩИК С САБЛЯМИ.
Жар и жир!

Разбирая скамьи и подкатывая бревна, труженики рассаживаются, где придется. В одиночку ест примерно пятая часть, и Фатих решает, что так тоже можно. Приискав стул, он на всякий случай не притрагивается к раздаваемой пище, а дожевывает принесенные из дома полбутерброда.

По какому-то сигналу по двору пробегает шепот завершительной молитвы: кончается перерыв.

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ КАМЕНЩИКОВ.
Речь! Идите, речь нам скажет бригадир!

БРИГАДИР (держа в руках запечатанный конверт).
Чтобы возносился минарет высок,
Мы сюда из Мекки принесли песок
В знак того, что рая и спасенья весть
Из песков неплодных просияла здесь,
Процвела. А там, где не звучит Коран,
И цветущий сад пустыней будет нам.

Шагнув в котлован (примерно в локоть глубиной), бригадир посыпает дно песком из Мекки.
Толпа расступается: от ворот с фырканьем и скрипом подкатывает бетономешалка.

ПОМОЩНИК БРИГАДИРА (одновременно оглашая вслух и помечая в тетради).
Заношу, Ияд: восьмым шавваля днем
Южный минарет начАт — фундамент льем!

Каменщики, стоящие ближе к котловану, выравнивают опалубку и поправляют бетон лопатами. Стоящие поодаль, поглазев, расходятся по своим участкам работ.

ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ.
Партий мы не ищем сольных
И фантазии резца —
Мы из каменщиков вольных,
Делом славящих Творца.

Самомнения не чешем,
Величаться не моги —
К правде каждый вышел пешим,
Облачен в нее нагим.

Мира временна награда,
А у нас наоборот:
Образ малого джихада
К первообразу зовет.

Фатих отмечает, что песня уже стала поистине народной: натяжки и слабые места обогащаются вариациями, хотя и не сразу лучшими оригинала. Появляются дополнительные куплеты; вместо "делом" разные группы и семьи поют "щедро", "смело", "вольно" и даже "купно" (по-видимому, первоначальный вариант), а дуэт из двух мешающих побелку девчушек в никабах — "с папой". У плотника, прибивающего к столбу скворечник, попадается версия с изменившимися размером и мелодией — "Городов губительна ограда" — с удлиннением через повтор ("джи-хаджи"), а от поправляющей секцию забора группы интеллигентных мужчин в квадратных очках после "В ад идет кафиров стадо" доносится "Мы из града выбьем гада, станет все наоборот". Фатих относит это развитие к первообразу.

Близится полдень. Бригадир выбегает из мечети, тяжело дыша и чихая в носовой платок.

БРИГАДИР.
Ну, уже довольно накопали ям!

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ КАМЕНЩИКОВ.
Будет ли имам?

ПОМОЩНИК БРИГАДИРА.
Сегодня — и имам!

К воротам подкатывает электрическое такси. Двое каменщиков, вынув скобы, широко распахивают двери мечети. С северного (уже завершенного) минарета молодой муэдзин — запоздало и больше для заведенного порядка — зазывает верных на пятничную службу.

ИМАМ (дочитывая хутбу).
…чтобы этот с верой трудовой накал
Не стеклом, не сталью — жизнью нашей стал,
Самой сутью, стержнем, жжением самим.

БРИГАДИР.
Кто наняться хочет?

ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ КАМЕНЩИКОВ.
— Мы хотим!
— Хотим!

БРИГАДИР.
На онбординг, значит, следуйте в ДК.
Чтобы все его прошли наверняка,
Для детей немного будет упрощен
Тренинг по ориентации.

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ КАМЕНЩИКОВ.
По чем?

ПОМОЩНИК БРИГАДИРА.
Вам прочтет замужних лекторов дуэт
Лекцию о пользе всех земных #ует,
Будь то на траве хоккей, балет на льду
Или даже то, о чем вы все поду…

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ.
Не сказали нам про этакий завив.

ДРУГОЙ ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ.
И сюда добрался, что ли, Тель-Авив?

ИМАМ.
Надо покориться, брата не браня!
Это ритуал. По-нашему — ##йня.
Но она в законы вписана, друзья;
Без нее к эмплоймент допускать нельзя.

ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ (уже вразнобой — пополам возгласов гнева и торга).
— Чистая формальность…
— Да не суть, не соль…
— Что за поворот? Вы о#уели, что ль?

БРИГАДИР.
Веры ли то пыл, шайтана ли протест,
Сердце свое сами вы должны прочесть.
Чтоб не волновались, с вами и имам
Лекцию для пользы выслушает сам!
Кто не рад — останься, подходи ко мне:
Каждому ответ я дам наедине.

Через открытые двери сигналят несколько автобусов с табличками "ДОМ ДРЕВНЕЙ КУЛЬТУРЫ". Вольные каменщики грузятся в автобусы и уезжают. Фатих с кислой миной пропускает их, втянув живот у стены.

Считая Фатиха, бригадира и помощника, в молитвенном зале остаются шесть человек.


СЦЕНА 4

Те же, там же.

БРИГАДИР.
Эта хитрость даже вовсе и не ложь:
Наздр и Чандр любую чушь прочтут за грош.

ФАТИХ.
Страшно, что, как овцы, все пошли… в ДК.

СУХОЙ И КРЕПКИЙ КАМЕНЩИК.
Слаб же человек. Колеблются пока.
Все еще сойдут обвязкой для стропил;
Мы ж узнали тех, кто сразу б отступил.

БРИГАДИР.
Все свои. Лафа! Меня зовут Ияд.
Трое, я смотрю, тут новеньких стоят.
Каждый с виду юн, задумчив, одинок…

(поворачиваясь к Фатиху)

Ты такой откуда взялся, паренек?

ФАТИХ.
Абд Алиф я.

ПОМОЩНИК БРИГАДИРА (одобрительно, почти проповеднически кивая).
Абд.

ФАТИХ.
Аллаха раб и червь;
Послужить хватаюсь за любую вервь.

БРИГАДИР.
Ну, а вы? Знакомы?

1-й НОВИЧОК.
Мустафа.

2-й НОВИЧОК.
Муса.

БРИГАДИР.
Расскажите, чья должна быть аль-Акса?

МУСА (салютуя).
Будет наша!

БРИГАДИР (поворачиваясь к Мустафе).
Так. А Иерусалим?

МУСТАФА (салютуя).
Правильно — аль-Кудс. И будет он моим!

БРИГАДИР (поворачиваясь к Фатиху).
А каким путем?

ФАТИХ.
С косой я не на "вы";
Накосить могу травы… и не травы.

БРИГАДИР.
Ну, Чапаев! На коня, хоть сразу в тур.
Пусть пока тобой командует Машгур,
А Джамаль…

(поворачивается к Мусе с Мустафой)

…двоим покажет вам подвал.
Где Махмуд, Муяссар? Я ж их тоже звал.

ПОМОЩНИК БРИГАДИРА.
Подметают, чистят. Надо же гостям
Показать все сразу, а не по частям.
Аср у нас…

СУХОЙ И КРЕПКИЙ КАМЕНЩИК.
Тут люди будут к четырем.

БРИГАДИР.
Быстро и покажем все, и приберем.

Помощник бригадира забирает Мусу и Мустафу и ведет их к подвальной лестнице.

СУХОЙ И КРЕПКИЙ КАМЕНЩИК (Фатиху — выйдя на порог и показывая рукой на ворота).
Я Машгур. Там вещи…

ФАТИХ.
Их забыли?

МАШГУР.
Нет.
Но для внешних — да. Тащи на минарет.
Не сама площадка, а чердак, под ней.

Фатих носит через двор и вверх по узкой лестнице сразу по три рюкзака. Рюкзаки не особенно велики (как у школьника, а не как у туриста), но в каждом плотная коробка или ящик с чем-то твердым — по звуку столкновения, пластиком. Рюкзаки сопротивляются вращению, как сырое яйцо. Похоже, что пластик наполнен жидкостью, но доверху, без пузырей: внутри не булькает.

Лестница на минарет сварена из стали — наверное, для снижения нагрузки.

ФАТИХ (стоя у входа с тремя рюкзаками разных цветов и материи).
Места больше нет.

МАШГУР.
Так уложи плотней.

(тренированно взбегает по винтовой лестнице следом за Фатихом посмотреть)

Сельди в банке, да. А цельных пять кубов…
Вот что: в рюкзаках оставь без коробов.
Вниз, в подвал, снеси фанеру, оргалит,
А рюкзак оставишь каждый чуть прикрыт.

Фатих раскрывает рюкзаки и вытаскивает из коробок (сколоченных несколько неряшливо — впрочем, крепко) красные канистры без подписей, завинченные широкими желтыми крышками диаметром дюйма в полтора. На глаз и руку содержимое канистр несколько менее плотно, чем вода, и похоже по плотности на дизельное топливо или "Молотов". Фатих вертит одну канистру, другую; булькающего звука, всплывающего пузырька не слышно даже вблизи.

Фатих пока оставляет эту загадку на потом. Изо всех стен чердака (фанерных) он выбирает для начала упаковки самую шаткую и нечаянно задевает ее. Фанера падает, обнажая полную стойку помповых ружей Mossberg прикладом к прикладу. Над оружейной стойкой из кирпичной кладки стены довольно неряшливо торчит болт из нержавеющей стали.

Фатих встает с корточек, чтобы приладить щит на место, и щелкает чем-то, в чем был спрятан инфракрасный объектив. На снимке (ч/б или с искусственным оцветнением; он заполняет кадр целиком без каких-либо деталей отображающего устройства — возможно, это вообще визуализация электронного файла) в темноте ниши еще видны металлические уголки на дне: ширина профиля дюйм, длина полметра или два фута; числом, кажется, пять или шесть.

ФАТИХ.
Извините. "Not tonight, Joe…"

Камера несколько раз берет Фатиха пробегающим между минаретом и входом в молитвенный зал: от минарета — со штабелем ящиков в охапку, к минарету порожним. Один раз камера показывает, как Фатих, уже спустившись в подвал, сворачивает по коридору в кладовую. Последний раз его погрузка происходит с заминкой — кажется, он взвешивает на руке один из ящиков. Бежит он после этого (как по движениям, так и по дыханию) без изменений.

МАШГУР (там же, в подвале, в дверях импровизированной столовой или конференц-зала).
На совет!

Фатих (с охапкой ящиков) заглядывает в проем. С дальнего края раскладного прямоугольного стола (похожего на теннисный, но значительно массивней) сидят Ияд с Джамалем, с правого края (посреди и дальше) — Мустафа и Муса, с противоположной руки от Ияда (т.е. визуально слева) — двое незнакомых Фатиху каменщиков (по-видимому, это и есть Махмуд и Муяссар). Машгур пробирается в тесный дальний угол, где Махмуд с Муяссаром отделяют его от Ияда.

За столом стоят какие-то полки, лари, у стены справа (от которой стол далеко) — тумбы, накрытые клеенкой. Из стены слева (которую от стола отделяет только узкий проход с рядом деревянных стульев) торчат широкие воздуховоды вентиляции.

ФАТИХ.
Сек. Какой-нибудь измыслю табурет.

Чтобы не возиться со стульями, он оставляет себе из охапки один ящик и садится прямо на него.


СЦЕНА 4'

Те же, там же.

МАХМУД.
Я болгарки думал приспособить диск
Как пращу. Но как. Во-первых, это визг…

ДЖАМАЛЬ.
Во Дауд.

МАХМУД.
Потом — неточно. Очень туг
Грузика запор.

МУЯССАР.
Там прочный нужен крюк.
Сталь должна быть марки, как не знаю как.
В-третьих — обороты.

МАШГУР.
Говорил: рычаг.

МАХМУД.
Все равно вихляет где-то в радиан.
Я все больше верю в наш начальный план.

ДЖАМАЛЬ.
С верхолазом?

МАХМУД.
Да.

ДЖАМАЛЬ.
И зарядишь одну,
Если не спалишься. Мы на то струну
И считаем, чтобы охватить без лаж
Сразу весь полезный, нужный нам багаж.

ИЯД.
Я б немудрый, на##й, предложил прием.
Мы же не на дальность, а на точность бьем?
Выставлять удобно скоростной режим,
Если есть готовых партия пружин.

Кряхтя, Ияд пытается поднять с пола увесистый деревянный ящик, но это ему не удается. Тогда он поднимает крышку, срывает с верстака позади себя газетный лист и, расстелив его на столе, выкладывает на него пружину в свежем машинном масле.

ИЯД.
Вот. До центнера потянет как безмен.
Наш участок вдоль — он где-то, как от стен
До опоры. Точно — пристреляем.

ФАТИХ.
Кста,
Ветер как учтем?

МАШГУР.
Там голый прут. Мечта.
Кабеля вот вес заметный вносит вклад.
Формула другая вообще. Ияд,
Ты посчел, как думал?

ДЖАМАЛЬ.
Я забил в маткад.
Там, как с парашютом, главное — уклад.
Чуть чего, и сносит на##й не туды.
Но без петель если — сходятся ряды.
Где второй конец, все знают?

МУСТАФА.
Громотвод.
Только разность как учтете вы высот,
Если от земли к земле пристрелка?

ДЖАМАЛЬ.
Ее нет.
Точно в высоту опоры минарет.
Вечер не люблю: толпа, хоть не дыши —
А с утра до зухра тут сиди в тиши,
Пробуй…

МУСА.
В вышку прям?

ДЖАМАЛЬ.
К подножию, к лесам!
Только не напутай цифры. Не "Кассам".
Недолет — стреляй еще; но перелет
Тока клюнет чуть, а линию замкнет.

МУСА.
Я, Джамаль, не тормоз. Точно-ровно в цель.

ИЯД.
Вот такая жилка.

Поднимает на стол моток гибкого и круглого (по-видимому, одножильного) кабеля размером с трехлитровую банку, перехваченный фабричной полимерной лентой.

МАШГУР (приглядываясь к ленте и читая).
"Не дразнить — кобель"!

МУСА.
Время на пристрелку?

МАШГУР.
Я неделю дам.

ДЖАМАЛЬ.
Две. Но чтоб железно. Это не "Кассам".

МУСТАФА.
Дело на контроле?

МАШГУР.
К ##ю тот контроль…

ДЖАМАЛЬ.
Сроки у братишек.

МАШГУР.
Да. А нам легко ль?
Надо все сварить, внести на минарет…
Хитрый там станок?

ИЯД.
Да типа арбалет.
Рельсы наверху уж, сварка час займет.

МАХМУД.
Не опасно?

ИЯД.
Заземлим на громотвод.

Фатих, все еще внимательно слушая и поддакивая, встает и отставляет в сторону ящик, на котором сидит. Под ящиком обнаруживается красная канистра с желтой крышкой.
Поставив ее на стол, Фатих засовывает руку за пазуху, вынимает табельный Sig Sauer P226, передергивает затвор и прицеливается в узкий бок — немного косо, но это, кажется, намеренно.

Каменщики озадаченно смотрят на Фатиха. Последние двое, не обратившие внимания на манипуляции с канистрой, оборачиваются на лязг затвора.

ИЯД.
Погоди, Алиф. Подвал — чтоб мирно сесть.
Ты эксперименты пробуй, но не здесь!
Лес, овраг, короче, поле, сторона.
#банет же, на#! И едкая она.
Там же, б…, тетранка, что ли, аммонал…

ФАТИХ.
Вслух, Ияд, ты это вовремя признал.
По законам Эрец это саботаж
И военный акт. Ну, кто заказчик ваш?


СЦЕНА 5

Те же, там же.

ДЖАМАЛЬ.
Ты мацы ли с луком переел, кафир?
Тут не ваша х#рец, а арабский мир.

ФАТИХ (неспешно; символы и атрибуты власти — особенно четко).
Это в пользу бедных трели соловья.
Царство здесь мое, Джамаль, и власть моя.
Весь набор регалий здесь соединен:

(указывает левой ладонью на "Зауэр" и канистру)

Скипетр и держава…

(указывает на нагрудный карман и губы)

…вера и закон.
Кой из вас шайтан кого привел сюда,
Отвечаем. Шнелле! Дернетесь — …

(выдерживает паузу, убеждаясь, что новые подданные сохраняют неподвижность)

…тогда
Каждому по чести Друг найдет страну.
Я ж, эмир Алиф, взаправду #бану.

(ждет секунды три)

Мустафа?

МУСТАФА.
Начальник, мать с отцом лежат!
На врачей шабашу зашибить деньжат.
Кризис, межсезонка, не идет заказ,
И Иблис попутал. Всех попутал нас.
Эти мне террор с акбаром…

(символически пересекает ладонью горло)

МАХМУД.
…хуже клизм!
Я душой всегда был за иудаизм.
Дружба, мир, шалом. А взял меня на понт
Этот грантоед и иностранный фонд.

(Показывает на Муяссара.)

МУЯССАР.
Это ни ##я не правда, а поклеп!
Сам манил приехать этот винохлеб.
Говорил — пикник, шашлык. А тут мечеть.
В ##й ее такую; век бы не глядеть.

МУСА.
С памятью моей какая-то ##йня.
Сам не помню, что напало на меня.

ФАТИХ.
Память мы тебе заправим живо взад.
Пять столпов ислама назови-ка, брат?

МУСА.
Ни ##я не помню! Дружба, жвачка, мир…

ФАТИХ.
Интересный очень у тебя тафсир.
Хоть спиртуй и в колбе выставляй в Шин Бет.
Может быть, Машгур тебе поможет?

МАШГУР.
Нет.

ФАТИХ.
Жалость-то какая. Может быть, Ияд?

ИЯД.
Абд! Ребята, может, мирно все решат?
Пошалили малость; ты не нож к груди
Прилагай им — с миром, мудро снизойди.

ФАТИХ.
Я в пылу аврала что-то прозевал.
"Малость" — это в башне целый арсенал?
Или аммонал?

(показывает левой рукой наугад на Мустафу, Махмуда и Муяссара)

Не он, не он, не он:
Сам — и запись есть — ты был осведомлен.
И для этих ваших #баных баллист
В масле воз пружин. Ну, кто ты — футболист?

На лестнице в подвал слышатся шаги. Фатих не оглядывается. Филистимляне молчат.

ГАЗИ (в черной балаклаве).
Огнестрела склад внушает будь здоров.
Как с таким справляться без инструкторов
И без подготовки думали, ребят?

ДЖАМАЛЬ.
Кто ты?

ФАТИХ.
Друг. А на вопрос ответь, Ияд?

ИЯД.
Для взрывных работ был нужен аммонал.
Скальный грунт, скала! Про все помощник знал.
Я прораб, на ставке, стерегу баржу.
Ту найду газету…

(Оборачивается к шкафу с инструментами и промасленным тряпьем и растерянно роется в ящиках. Гази внимательно смотрит на него.)

Все, все расскажу.
За Израиль я!

ФАТИХ.
Богатый взяли след.
Унести б теперь…

МАШГУР.
Таким, как ты, в Шин Бет
Сколько платят, Абд?

ФАТИХ.
Не вашего ума.
Помолитесь, чтоб светила вам тюрьма,
А не что похуже. Впрочем, что клещом
С вас тянуть молитву… Слово дать еще?

МАШГУР.
Ты навек предатель.

ФАТИХ (развитие от вкрадчивиссимо к легкому о##евато).
Грантов HRC?
Вы ж за них в строю, кого я ни спроси.
О##ели, б… — младенцев слать в Содом?
Буду я таким же вас судить судом:
Как пригрело, так "попутал", б…, "Иблис"?
Все за грошик, да? Все на##й отреклись.

ГАЗИ.
Резок ты.

ФАТИХ.
А как? Вот он в мечтах парит,
Хочет пострадать. Ты думаешь — шахид,
Ставишь на него, а он бродячий труп.

(Поднимает "Зауэр".)

Как Исхак был верен… Ибрагим… Якуб —
Будь рука и взор мой. Юсуф… Исмаил.

(задумчиво)

Чует мое сердце — что-то упустил.

ГАЗИ (осторожно).
Есть еще пророки, разве только пять?

Фатих перекладывает "Зауэр" в левую руку и с видимым облегчением разминает кисть правой.

ФАТИХ.
Сцену, Гази, портить — перезаряжать.
Выходил такой Феллини, art noueveau…
Дай-ка "Зиг" на миг? Сниму из твоего.

ДЖАМАЛЬ.
По законам здешним тебе луй откусь.

ФАТИХ.
Как теперь запел. Так чьи Голаны, гнусь?

ИЯД.
Ваши.

ФАТИХ.
Чьи?

ИЯД.
Израиль.

ДЖАМАЛЬ.
Тряпка.

ФАТИХ (сокрушенно).
И осел.
Гази, клять, кому я лекцию прочел?
Подойди, Ияд.

ДЖАМАЛЬ (Ияду).
Не надо!

Ияд покорно переступает вокруг стола против часовой стрелки, поправляя стулья.
Джамаль запускает в Фатиха стулом и бросается на стол следом, скользя в сторону канистры и одновременно пытаясь встать. Гази стреляет в стул и попадает в ножку, отклоняя его полет. Фатих ныряет под стол с канистрой, затягивает туда Ияда и дергает ручку с противоположной стороны. Стол складывается. Из-под стола слышен короткий хрип без периодичности.

ГАЗИ.
Клином клин?

ФАТИХ.
Вроде бы. Погодь…

Джамаль, подняв и защелкнув стол обратно, увлажняет слезами тело Ияда. Фатих, переходя боком, сближается с Гази и (не в наклоне, а в приседании) ставит канистру на пол.

ФАТИХ (не меняя направления взгляда).
И стало их один.

ДЖАМАЛЬ (точно прежним голосом — плач не влияет на его мимику и артикуляцию).
Все одно тебя ведь вызовут на суд.

ФАТИХ.
Я ж из первых лиц. Поноют и за###т.

ГАЗИ (качая головой).
А международный если бы скандал?

ФАТИХ (жмет плечами).
Аль-Сисей с потопа Сис других не знал.

ДЖАМАЛЬ.
Из мажоров, значит, голубой налив.
С ##я ты тут сдался, #баный халиф?
Царская охота, б…? Давай же, зверь,
Положи с парнями и меня теперь.

ФАТИХ.
А тебя за что? Ты тверд пока на вид.
"Сталь сминает злато — вера устоит",
Как сказал один высокий шурави.
В тур бери хиты, а слабое порви.

Говорил мне папа — не ходи в Левант!
Тут же на мутанте #баный мутант.
Плесень на за##пе собственных ##ров
Тащат в компаньоны Господу миров.
Развели тут, б…, масонство, кустари…

ДЖАМАЛЬ.
Сам ты, б…, масон.

ФАТИХ.
А ну-ка, повтори.

ДЖАМАЛЬ.
Сам ты…

ФАТИХ.
Прикуси язык, инфекция:
Комиссар перед тобой.

(похлопывает по стволу "Зауэра")

Инспекция.


СЦЕНА 5'

Там же, те же.

ДЖАМАЛЬ.
Как клопов, на душу комиссаров, б…
Мы-то бьем ##дов. А ты их защищать?
За одно стоим мы, "Фатх" или "Хамас" —
Вы-то нам указ с каких красивых глаз?

ФАТИХ (экспрессивно, но без размаха: не выкрикивая, а печатая, иногда с особым нажимом).
Обо##аться, #ба, с ваших интифад.
На земле один, запомни, халифат,
Аль-Ваххаба свет и Кутба идеал.
За него отец мой, на##й, воевал.
За него отец мой, "Братьев" командир,
Голыми руками, на##й, брал Каир,
Чтобы был отряд Всевышнего устроен
По Корану, сунне и науке войн!
В этот фронт и вам вливаться все равно —
Или жрать г##но в Париже, как Махно.
Думаешь, на ваш харам управы нет?
Выучи три буквы: "Рев-Воен…"

ДЖАМАЛЬ.
Ты, шкет,
Не ##зди: давно купили вас.

ФАТИХ (снисходительно пожимая плечами).
Да ну,
Только так всегда и борем сатану:
Вдолгую игра, с терпеньем вдоль рожна.
А ты думал, "Братьям" просто власть нужна?
Вас-то кругом водит попусту Иблис.
С самого мандата век у врат ##лись —
План-то где? Вломиться, покрошить в азу?
Веришь, ни девицу, ни, прости, козу
Не возьмешь за "же", пока не станешь мил.

(тише)

Франков как отсюда вышибли, забыл?

Подходит ближе, глядя Джамалю в глаза; продолжает совсем тихо, хотя все еще в голос.

Погодя ли, скоро, а допрешь, абрек,
Что тебе твердит потомственный стратег:
Чтоб из-под плотины вырвать ярость вод,
Точим мы не герб, не флюгер — г_л_а_в_н_ы_й  в_х_о_д.

ДЖАМАЛЬ (хрипло).
Клятву дай.

ФАТИХ.
О! Гази, принеси, уважь,
Да проверь — внутри Коран, не патронташ?

Фатих с Джамалем выжидают глаза в глаза. Гази приносит небольшой томик Корана в твердом переплете и, бегло пролистав перед собравшимися, кладет на стол возле Фатиха.

Фатих прикладывает к обложке правую ладонь.

Фатих, червь и раб, Всевышнего молю
И в сраженьях руку приложу мою,
Чтоб от Иордана и до двух морей
Эту землю верный называл своей,
Чтобы двоесловных пересохла речь,
Чтоб уста змеины заградил им меч,
Чтобы вся земля была дар аль-ислам;
Как Единый знает, пусть управит сам.

ДЖАМАЛЬ.
Сын халифа, #пта, а пищит, как мышь.
Хоть клянешь ##дов, а как они, темнишь!
У тебя там главных не хватает слов:
Длинные ножи!

Правая рука Фатиха взметается в салюте.

ФАТИХ.
О камни городов!
Что, кустарь-подпольщик, удовлетворен?

ДЖАМАЛЬ.
Ну, хоть так, безусый. Тяжело Сион
Из себя давить; но мы поможем вам.

ФАТИХ (разводя ладонями с сожалением).
Стойкость бородатых только видел сам.

Звучит песня группы "КИНО" "Звезды останутся здесь" (если кавер, а не оригинал, "Черное" лучше заменить на "Красное"; оно и теплей).
Гази перевязывает Джамалю руки двумя петлями за спиной. Джамаль не сопротивляется.
Выпустив Фатиха с Джамалем из мечети, Гази перехватывает двери поперек черно-желтой лентой: "ЗОНА АКТИВНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ. ДОБАВЛЕННЫЕ ВАМИ УЛИКИ БУДУТ ИСПОЛЬЗОВАНЫ ПРОТИВ ВАС. ЗОНА АКТИВНОГО…"
Фатих и Гази в две руки ведут Джамаля к одиноко ждущему автомобилю с темными стеклами.

ДЖАМАЛЬ.
Ты-то разошелся, козырная масть.
Смел в пути зеленых, безоружных класть.
Щукой быть легко, когда в реке плотва!
Ты волкам представься, покачай права?

ФАТИХ (помещая Джамаля в салон и садясь следом).
Да. Азам работы специальных сил
Поучи того, кто сам тебя спалил.
Предлагай канал с запалом сосуна:
Кабель ЦРУшный? Радиоволна?

(пристегивая Джамаля, себя и Джамаля к себе)

Если твой джихад всерьез, а не ##здеж,
Ты же меня, брат, к своим и проведешь.

ДЖАМАЛЬ.
Я? С ##я?

ФАТИХ.
С такого, что пурква не па?
Щедр Аллах, да жизнь военная скупа.
Тот-то парень, время и покой ценя,
Тоже вопрошал бы: "Почему с меня?"

ДЖАМАЛЬ.
Развяжи.

ФАТИХ.
Пока талиб — терпи ремня.
Вкуришь — развяжу. На верного, звиняй,
Впадлу доставать из ножен такию.
Ты пойми по правде часть хотя б свою.

ДЖАМАЛЬ.
Что там понимать: скатал, как в жесть минтай.
Делай, что хотел. Езжай, вези, пытай.

ФАТИХ.
Не загнать хочу тебя ж я под пяту!
Впишешь ты пером лебяжьим на счету,
Что, прижав ко рту летучий диэтил,
В плен тебя я взял и волей отпустил.
Губку, Гази!

Звучит песня группы "Nautilus Pompilius" "Клетка".

Автомобиль со спящим Джамалем и полудремлющим Фатихом петляет по узким дорогам, окруженным фермами и лесом, пока не въезжает прямо в тенистый северный склон горы, оказывающийся изнутри голограммой.

Монтажный переход ускорением кадров: автомобиль пролетает тоннель, стоит на парковке, дверь открыта, Гази обмахивает Джамаля веером. Монтажная склейка. Гази и Фатих вводят Джамаля по коридору в небольшой комфортно оборудованный бункер.

ФАТИХ.
Чтоб не пел, что не допер,
Здесь мы и продолжим до победы спор —
Без "допустим, да", без всяких посреди.
Может, сам я сдамся; только убеди —
К вашим уж тогда за вводными приду.
Климат сам верти, как в райском чтоб саду…

Обводит комнату рукой, начиная компьютерного стола с лотком для клавиатуры и журнального столика с Кораном, компасом и пультом управления климат-контролем.
Полки буфета уставлены сборниками хадисов в твердых переплетах. Перед компьютерным столом — два регулируемых пластиковых кресла без излишеств.

Полный слепок вики, как в тюрьме Ила,
Шварма в пите (сам ем), кофе, все дела.
Душ, диванчик, кибла, мы же не зверье.
Как заходим? С хиджры? Ну, давай с нее.


АКТ V
СЦЕНА 1

Тир бункера. Присутствуют Фатих и Джамаль. На них рабочая одежда "Садов Вирсавии" (без установленной формы, но непритязательная и удобная). Через плечо у каждого перекинуто по сумке с припасами и камуфляжем. На стойке перед ними лежат два АК и несколько рожков.

ФАТИХ.
Раз теперь в упряжке мы в одной с тобой,
Оба осмотри и выбери любой.

ДЖАМАЛЬ.
Можно испытать?

ФАТИХ.
Да пробуй, коль не лень.
Вот альбом; любую выбери мишень.

Джамаль размеренно листает альбом, пока не находит мишень с ничем не примечательным лицом. Взяв маркер-шарпи, он пририсовывает к лицу две длинных пряди на висках, вешает мишень на бегунок и пробует оба автомата в режиме одиночной стрельбы с двумя рожками наугад; затем меняет рожки местами.

ДЖАМАЛЬ.
Ты теперь.

Фатих простреливает пририсованные Джамалем пряди на концах и у оснований.

ДЖАМАЛЬ (укладывая в сумку автомат, который не трогал Фатих).
Ну, где тут лаз для двух Иуд?

ФАТИХ.
Погоди еще: машину нам дадут.
Или довезут, на выбор.

ДЖАМАЛЬ.
До ООН?

ФАТИХ.
Да. Им тоже надо попадать в шаблон.
Дальше — как покажешь: хоть кротом, хоть вплавь.
Где флажок на карте стерпишь, там оставь.

Распахивается дверь; входит Гази. На нем, как и в предыдущих сценах, черная балаклава.

ГАЗИ.
Не орите так, башка болит. ООН.
Тель Абу-Неда гражданским запрещен,
Остается сад на Джабаль аль-Гарам.
Фатих, ты нормально лазишь по горам?

ФАТИХ.
Лет с пяти. Шушпанцы, перевал Арк-Сим…
Так и быть, стерплю, что с именем срамным.

ДЖАМАЛЬ.
Голову тебе кружит другая высь.

ГАЗИ.
Братьев там найдешь — мирись, а не дерись.

ДЖАМАЛЬ.
Да уж…

ГАЗИ.
Жмите руки, я пока при вас.

ФАТИХ и ДЖАМАЛЬ (скрепляя само рукопожатие).
Брату буду брат, нарушу — медный таз!

Нелинейный монтажный переход — сначала быстрый, потом замедляющийся. По сравнению с шумами открытого пространства эхо от клятвы действительно звучит металлическим отзвуком, как в медном тазу.

По широкой, в две колеи, тропе через рябиновый сад катится мотороллер, похожий на тележку для гольфа. Фатих срывает одну гроздь десертной рябины или еще какого-то гибрида рябины с мушмулой прямо на ходу. Ягоды еще яркие, но уже начали набирать сладости.

ФАТИХ.
Хочешь?

ДЖАМАЛЬ.
Их, чтоб спели, льют ##ды химьем.
И чужое.

ФАТИХ.
Все Аллаха и мое.
И солей на вкус не чувствую.

ДЖАМАЛЬ.
Их ясть
Я начну, когда другая станет власть.

ФАТИХ.
Если я с тобой такой же дам обет,
Буду не шахид, а ничегонеед.
Дар аль-харб на внуков хватит…

ДЖАМАЛЬ.
Халифат
Строили с душою помоложе, брат.
До столпов дошли. А вот твоя — с душком…
Все, тупик, стоянка. Дальше вниз пешком.

Аллея кончилась, сменившись открытым пространством. Вокруг никого. Мотороллер встает в недлинный ряд мотороллеров у столба с каким-то номером на иврите.

ФАТИХ.
Встали не на край мы больно?

ДЖАМАЛЬ (глуша двигатель).
Все на край.

ФАТИХ (глядя в плотный заслон можжевельника и креозотового куста).
Ни кая тропы не видно.

ДЖАМАЛЬ (отодвигая ветку).
Замыкай.

Серия монтажных переходов. Джамаль идет впереди, иногда раздвигая лапы кустов, но большей частью лавируя. Фатих задерживается, чтобы перевесить лямки на сумке в режим рюкзака. Тени удлинняются вдоль склона горы.

ФАТИХ.
Аср скоро.

ДЖАМАЛЬ.
Вычтем после, без помех.

(показывает вниз, на последние два метра песка до дна неглубокого оврага или траншеи)

Съедь. Тут корни только для движенья вверх.

Фатих сползает первым, затем принимает руку Джамаля. Они идут по дну. Джамаль избегает касаться выходящих из стен корней. Фатих не замечает ни одного даже потенциально жалящего или ядовитого, но из вежливости перенимает эту предосторожность.

ДЖАМАЛЬ.
До ##довских мин осталось пять минут.
Не запекся? Встанем, плечи отдохнут.
За шоссе начнется нервен путь и рван,
И привал уже, когда придем во "Вран".

ФАТИХ.
Мне нормально сорок градусов в тени.

Овраг делает несколько поворотов (без монтажных переходов; пусть тут будут 2-3 минуты движения) и выходит к стальной трубе диаметром метра в три. Труба обложена кирпичной кладкой; поверх, поперек нее, видны белые кеглеобразные столбики забора и, по-видимому, шоссе — снизу не понять, с пешеходным выступом-бровкой или без.

Длина трубы на глаз где-то метров десять — двенадцать.
С противоположной стороны роща или лес.
Джамаль вынимает на землю несколько кирпичей кладки и достает удочку-миноискатель.

ДЖАМАЛЬ.
На, потренируйся. В воду не макни.

ФАТИХ (оглядываясь).
Ты про что, не понял? Тут одна труха.

ДЖАМАЛЬ.
Шутка, #ба. Даже осень здесь суха.

ФАТИХ (улыбаясь).
Я уже купаться раскатал губу…

Джамаль показывает левым указательным на миноискатель в руках Фатиха.

ДЖАМАЛЬ.
Калибруй сейчас, чтоб видел он трубу.
На пехоту если — вглубь примерно фут.
Метр — на танк.

(задумчиво)

Но танки с нами не пойдут.

Пока Джамаль закладывает нишу, Фатих крутит миноискатель в руках, ища шкалу. Эту модель он видит первый раз, но цифры знакомые, арабские.
Миноискатель несколько раз звенит. Наконец, добившись правильной чувствительности, Фатих защелкивает бегунок, и оба проходят под мостом.

Джамаль показывает дорогу в рощу одичавших олив. Фатих выходит вперед с миноискателем.

ФАТИХ (оглядываясь обратно в трубу).
Ждите нас, вулканы.

ДЖАМАЛЬ.
Не напоминай.
Разменяли вы Голаны на Синай.
Не прощу.

ФАТИХ.
Не надо. Сдали, признаю.
Даст всего на всех Аллах нам лишь в раю.
День худой был, бедный — лепту делит мать;
Ей верней за стан, за целое решать.

ДЖАМАЛЬ.
Вы и Газу сдали.

ФАТИХ.
Был Анвар не маг.
Кровью оплатил. Теперь, как в тот овраг,
Ощупью идти и думать на года.

ДЖАМАЛЬ.
Да. Не ты сдавал. Но помнишь без стыда.
Совести никто не правил лучше лат.
Насера и Кутба чтишь ведь равно, Абд?

ФАТИХ.
Чту. Как положили, клять, отец и мать.
Два моих наследства мне куда девать?

ДЖАМАЛЬ.
Столько брать в наследство — все равно, что красть.

ФАТИХ.
"Что я за шахид, чтоб хитить эту власть?"
Клять, Джамаль, да кто не подберет штанин,
Если видит — взрослый в комнате один?

Миноискатель издает однократный "динь". Оба путника замирают, пока Фатих водит рамкой; затем поправляют влево на шаг и некоторое время идут в тишине.
Роща разрывается проплешинами; кое-где путники проходят целые пустыри глины и сухой, жестко-желтой травы. По сторонам тропы (едва угадываемой даже на открытом пространстве) попадаются потрескавшиеся от солнца и времени пластиковые бутылки; впрочем, попадаются они редко — не больше одной в прямой видимости. Фатих порывается спросить, не нужно ли подобрать хотя бы самый заметный мусор, но Джамаль, угадывая вопрос, только машет рукой.

Вместо указателя у входа в город их встречает покосившийся дом с надломленным балконом.

ДЖАМАЛЬ (обводя рукой).
Времени плоды, войны и рук ##да:
Арка, Мост. Теперь — побольше, чем тогда.

ФАТИХ.
Тут-то коридоры выверены?

ДЖАМАЛЬ.
##й.
Метишь их — они потом с землей дрейфуй.
В светлом лучше город проходить часу.
…Рамку дай.

Фатих передает Джамалю миноискатель и пропускает его вперед.

Напомни, завтра понесу.
А то вижу — тянешь, терпишь, как баран,
А рука устанет, отвлечешься…

Они идут по улице, когда-то, возможно, бывшей парадной или главной. Две полосы асфальта между развалинами одноэтажных домов выглядят неожиданно подлатанными; на них можно даже разобрать разметку. Граффити на развалинах отсутствуют, но есть нанесенные от руки стрелки-указатели пути.

Джамаль отходит от дороги к ступеням огромного по меркам одноэтажной застройки пенала или барака — судя по редкости окон, бывшего склада.

ФАТИХ.
"Вран"?

Джамаль молча показывает на выведенные на подновленной побелке скорописью-наском слова: "Отель самообслуживания <<Вран на нырище>>".
Подобрав с земли алюминиевый ковш, он накачивает в него воду из торчащей во дворе колонки — без заметного усилия, но морщась от неприятного скрежета.

ДЖАМАЛЬ (бросая рычаг).
Наше умыванье. Добр Аллах — идет…
Прошлый раз тут друг чинил водопровод.
Но не пей. Дойдем, где так не рьян бурьян,
На питье сменяем что-то у крестьян.
Химией травили эти пустыри.

ФАТИХ.
Кибла есть?

ДЖАМАЛЬ.
По звездам. Шутка, #б. Внутри.

Поднявшись по ступеням крыльца на первый этаж и лестнице без перил на второй, они оказываются в просторном зале — все-таки, как отмечает Фатих, скорее торгового центра, чем склада. Северная часть зала, когда-то отведенная под павильоны, разделена перегородками, не доходящими до неба.

Они направляются в юго-восточный угол и раскидывают молитвенные коврики.

Плавный монтажный переход. Темно. Путники устраиваются спать на картонных листах или сплющенных коробках в одном из северных отсеков. Фатих расстилает камуфляжную куртку. Джамаль ложится так.

ДЖАМАЛЬ.
К разговору про наследство… Помнишь мать?

ФАТИХ.
Как вчера.

ДЖАМАЛЬ.
А видел?

ФАТИХ.
В шесть. Не знаю… В пять.
Ты к чему?

ДЖАМАЛЬ.
Да так… Тропой договорим.
В комнате-то взрослый, может, не один.

Общий план: Фатих и Джамаль спят в метре друг от друга, на всякий случай крепко держась за руки — переходит широтно-импульсной модуляцией (широта импульса от секунд до двух-трех десятков секунд, вклейками или наложением планов — на усмотрение режиссера) в панорамы разрушенной Эль-Кунейтры. Над Кунейтрой камера летит, Фатих и Джамаль статичны. Звучит песня группы "Технология" "Рано или поздно".


СЦЕНА 2

Будильник Джамаля (крик сойки) срабатывает дважды: первый раз в темноте (сонные Фатих с Джамалем идут расстилать коврики на фаджр) и второй раз засветло.

ФАТИХ.
Тут удобства…

ДЖАМАЛЬ.
Септик? Упрощен до ям.
Чтобы не свалиться, ручки по краям.

Выходя, Джамаль подхватывает наполненный с вечера ковшик. Фатих с Джамалем идут по пустому коридору склада или все-таки торгового центра, облезшему до бетона; затем спускаются по лестнице в небольшое помещение, похожее на бассейн без воды, только с проницаемыми воротами из параллельных деревянных реек в одной из стен. Короткие выступы разграничивают ниши, бывшие когда-то запирающимися кабинками.

Джамаль оставляет ковшик на приступке у двери и показывает Фатиху направление.

ДЖАМАЛЬ.
Проходи, дождусь.

Фатих проходит вперед, не оставляя сумки — в ней гель-антисептик и мягкая бумага. Через одну монтажную склейку он возвращается, поправляя камуфляж и пропуская уже Джамаля. Плеснув воды на ладонь, он тщательно вытирает ее за пазухой, щелкает чем-то во внутреннем кармане и тянет из него, прокидывая огуречный "ус" провода за воротником, единственный миниатюрный наушник. Затем он продолжает поливает и вытирать руки, правую и левую по очереди, стараясь как можно экономней расходовать воду и как можно больше скрежетать алюминием о бетон.

ГАЗИ (в наушнике, в воспроизводимой записи).
Пардон, что по пятам.
В пластике не тетра-, не нитрометан —
Где-то этот гад хитрил или хитрит.
В "Молотов" затоплен натрия гидрид
Или что-то вроде. В палевый венец
Красит пламя. "NaH. Учебный образец", —
Врезано в кольцо. Как чушь понять сию,
Версий есть у нас, но знать хотим твою.

Слыша шаги Джамаля, Фатих последний раз поливает руку из ковша, сдергивая наушник вниз.

ФАТИХ (протягивая ковш).
Хватит так?

ДЖАМАЛЬ (пожимая плечами).
Сойдет. Поставь.

Монтажная склейка. Фатих с Джамалем, свернув с шоссе к югу, приближаются к зеленому лужку, который перекапывают сборщики цветного металла для нужд Сирийской Свободной Армии.

1-й СБОРЩИК (ближний).
Салют-салям!
Рамки лишней нет?

ДЖАМАЛЬ.
Как раз тебе отдам.
Как идет картошка?

1-й СБОРЩИК.
Мелкая, но есть.
Раухан с фургоном скоро будет здесь.
На посту идейный, гад.

ДЖАМАЛЬ.
Во сколько раз?

2-й СБОРЩИК.
Где-то втрое.

ДЖАМАЛЬ.
Это будет.

2-й СБОРЩИК.
И у нас.
Но поторговаться надо ж.

По краю луга, пыля, подкатывает милицейский "Газик". Из него показывается запыленное, трудовое лицо и загорелые, покрытые шрамами руки простого сирийского фермера.

1-й СБОРЩИК (больше удивленно, чем раздосадованно; расстраиваться-то он привык).
Легковой?!

ФЕРМЕР (показывая на Фатиха).
Этого не знаю.

ДЖАМАЛЬ.
Абд Алиф. Он мой.

ФЕРМЕР (протягивая руку).
Раухан. Полезь.

Джамаль с Фатихом грузятся в крытый кузов, полный цветного металла для нужд Сирийской Свободной Армии. Из уважения к гостям этот рейс обходится без нитросоединений.

РАУХАН (из кабины).
Поехали!

Монтажная склейка, почти незаметная — внутри крытого кузова движение фургона заметно только по вибрации.

ГОЛОС ПОСТОВОГО.
Уважь…

ГОЛОС РАУХАНА (судя по интонации, вытягивающегося по струнке).
Да пребудет здравым Карыч ибн-Бараш!

Длинная формула благопожелания почти целиком заглушает шорох купюр.
Монтажная склейка.

РАУХАН (заглядывая в кузов).
Ферма. Отомрите.

ДЖАМАЛЬ.
На два нам домножь
До конечной.

РАУХАН.
Срочно?

(Джамаль кивает)

На три надо все ж,
Если без разгрузки. Собирают падь
Муравьи повсюду; могут прикопать.

ДЖАМАЛЬ.
Я бы ждал, да день у нас коротковат.
Ящики неси. Разгрузим, правда, Абд?

Фатих кивает. Фатих с Джамалем в четыре руки выгружают в принесенные Рауханом ящики лом цветного металла для нужд Сирийской Свободной Армии. Затем Раухан снова запирает и плотно запечатывает кузов.

На этот раз дорога оказывается значительно менее ровной. "Газик" гремит и подскакивает на ухабах так, что Фатиха с Джамалем подбрасывает вверх со стальных сидений. Фатих прижимает полевую сумку к груди; Джамаль сидит, как ни в чем не бывало.
Монтажная склейка скрывает выгрузку и расчет.

Дорога, огибающая карьер, не имеет обозначенного тупика и заканчивается просто петлей колеи в песке и вулканической гальке. Горизонт к востоку не выдает никаких примечательных деталей.

ФАТИХ.
Пехом дальше?

ДЖАМАЛЬ.
Да. И ни один забор
Не расстроит глаз до самой Дейр аз-Зор.
Отхлебни.

ФАТИХ.
Мне сорок градусов в тени…

ДЖАМАЛЬ.
Тут не тень, Алиф. Напомню — отхлебни.
Много здесь костей в объятиях низин…
Я побуду, в общем, жажды муэдзин.

ФАТИХ (встряхивая флягу).
В Дейр аз-Зор пешком?!

ДЖАМАЛЬ.
Поближе. Есть приют —
Грот в одном холме; со стен там капли льют.
Рассчитай, короче, флягу допоздна.

ФАТИХ.
Может, выйти ночью?

ДЖАМАЛЬ.
Ночь — лишь нам темна.
А шакалы видят. Львы…

ФАТИХ.
О'кей. О'кей.
Обещаю, будет все, как у людей.

Монтажный переход, сопровождаемый усиленными на 20-30 децибел шумами пустыни.

ДЖАМАЛЬ.
Если, говорят, ты делаешь привал,
Можно слить намазы.

ФАТИХ.
Я бы не сливал.
Перерыв какой-то, пересменок сил…

(встрепенывается, не прекращая идти)

Да. Ты перед сном о чем-то говорил.

ДЖАМАЛЬ.
Мать-то помнишь ты.

ФАТИХ.
Живую. Как сейчас.

ДЖАМАЛЬ.
Все халифы верных — с нами и при нас.
Все — стратеги, Абд. Все лучники. Вперед
Били, как стрела из ниоткуда бьет.
Ты играй, как конь, да только не наглей,
А подумай: их ты — каждого взрослей?

ФАТИХ.
Это где-то злато, где-то и пирит.
Мир-то нам Всевышний заново творит.
Испытаний нет ни сверх, ни ниже сил.

ДЖАМАЛЬ.
Я дотумкал вроде, что ты упустил.
Чудо и закон вдвоем дырявят трал.
Кутба ты читал?

ФАТИХ.
Учил.

ДЖАМАЛЬ.
А я читал.
По обетованью век сменяет век.
По обетованью сходят дождь и снег,
В срок плоды несут и вишня, и миндаль.
По обетованью точен календарь,
Держится Луна, хотя в ней столько тонн,
А высокомудрый падает Ньютон,
И Джалута бьет Даудова праща.
Быть упорным надо, чуда не ища.

ФАТИХ.
Кто, Джамаль, упорен, кто и просто глуп.
Претерпеть — так верно.

ДЖАМАЛЬ.
Как терпел Айюб.

ФАТИХ.
И ему открыло чудо, не расчет,
Что избавлен будет прежде, чем умрет!
Так — и многобожник может быть упорн.
"Бей в одну", прости, сюжет скорей для порн…

ДЖАМАЛЬ.
Жертва без чудес — путь высший и простой.

ФАТИХ (вздыхая).
"Не вводи, молю, ислама столп шестой",
Как ответил Абду аль-Ваххабу брат.

ДЖАМАЛЬ (усмехаясь).
Ты же с ним.

ФАТИХ (не подхватывая шутки).
С шахадой. Все прибавки — в сад.
Чтобы разуметь шахаду и Коран,
Разум дал Аллах; хранить — дал память нам;
А искать Его, как отрок ищет мать, —
Чувство изумленья: чудом уверять.
Хочешь, то, что будит этот жар в крови,
Чуть скромней: не чудом — даром назови.
Так понятней?

ДЖАМАЛЬ (удовлетворенно кивая).
Лучше. Тут такая хрень:
Твой отец дарил подарки каждый день?

ФАТИХ.
Угощал всегда. И я боролся с ним…
От него ни разу я не шел пустым.

ДЖАМАЛЬ.
Мой до поздних звезд пахал, что было сил,
Медяки копил и что-нибудь дарил.

(расплывается в улыбке, засмеивая наплыв воспоминаний)

Вспомнишь, б…, тепло. Машинку, автомат…

ФАТИХ.
Щедрый-то не только щедр, а и богат.
Дар Его от воли, част или нечаст;
Что для нашей доли благо, то и даст.
(Мир ему) Мухаммед твердо, как скала,
На дуа велел просить без "иншалла"
Все, чего мы ищем.

ДЖАМАЛЬ.
Кроме смерти.

ФАТИХ.
Да:
Суд Его. Но это масло и вода:
Вера — это "что", там стойким будь. А "как" —
Сам ходи, смекай, где выгадать медяк.
Не наби его подаст, не ангел ал!
Облакам Мосул без Юнуса ведь внял;
Так и ты своих не прогляди огней.

На слове "Мосул" Джамаль сверяет время по будильнику.

ДЖАМАЛЬ.
Не для спора, а по времени: отпей.

Фатих с Джамалем отпивают по глотку из фляжек.

ФАТИХ (возвращаясь к спору).
И инжир, который не несет плода…

ДЖАМАЛЬ.
Масло и вода.

ФАТИХ.
Как в байке про ##да:
"Проклял Ты его, Всевышний, что ли?" — "Нет,
Но пускай сперва он купит, б…, билет!"

На этом спор, кажется, иссякает; путники молча идут до монтажной склейки.

Теперь они стоят перед входом в отчасти карстовую, отчасти рукотворную пещеру на северном склоне холма. Площадка перед пещерой подметена от песка с точностью до свежих наносов; в одном месте закопченные куски извести в кулак величиной окаймляют кострище.
Тени путников падают за край холма вперед и немного налево.

ДЖАМАЛЬ (приглашая).
Кибла, крыша. Влага — утром. Этот стан
Меньше "Врана".

ФАТИХ.
Но уютнее, чем "Вран"!
Темноты дождем, на иша — я в отвал.
Шоколада хочешь?

ДЖАМАЛЬ.
Есть?

ФАТИХ (хлопая по боку сумки).
В фольгу сховал.

ДЖАМАЛЬ (разгружая собственную сумку).
Я на сдачу с фермы в пластике допер
Курицу без соли…

(ставит контейнер на утоптанный грунт)

И кизяк в костер.

Монтажная склейка. Уже темно. Своды пещеры подсвечивает джамалевский гаджет.

ФАТИХ.
Я постерегу.

ДЖАМАЛЬ.
Ты не играй конем,
На бросок последний силы экономь.
Как меняем вахту?

ФАТИХ.
Восемь склянок.

ДЖАМАЛЬ.
Сноб.
Первым залегай — поспать побольше чтоб.

Фатих расстилает куртку с восточной стены грота; ощупывает нависающий выступ, чтобы не удариться со сна головой; машет рукой и ложится ногами внутрь.

Джамаль ставит будильник на три отбоя вахты: час ночи (поднимается Фатих), фаджр (поднимается Джамаль, Фатих засыпает обратно), девять утра (поднимается снова Фатих).

ФАТИХ (вытянувшись; на отпускающем напряжении).
Че-то не Гарун я, б…, а бормотун.
Сура девяносто пять: инжир, зайтун.
Все, о чем мы, сжато в ней. И во-вторых…

Сидящий на коленях Джамаль ждет продолжения фразы, но совершенно обессиленный Фатих уже сопит, прикрыв ноги полой расстеленной куртки. Джамаль переводит флажок АК в положение для одиночного выстрела и выходит из пещеры под звезды.


СЦЕНА 3

Два часа ночи. Фатих, улыбаясь от холода, любуется восходящим Сириусом. Камера берет Сириус крупным планом. Фильтр при необходимости усиливает гало.
Фатих отступает и заглядывает в грот, будто желая поделиться зрелищем с Джамалем. Затем делает столько же шагов вперед и за угол и запускает руку за пазуху.

ФАТИХ (под ворот, не интонируя).
Светофильтр, индиго. Доли нах и лих.

Рассвет. Восходящее солнце прорисовывает отлогий профиль холма на востоке, а справа, едва заметным изломом склона — еще одного за ним. Джамаль смотрит, не отрываясь, пока на склонах не прорисуется и песок — хотя бы одним оттенком, без текстуры.

Восемь часов пятьдесять девять минут утра. Фатиху снится, что он, опускаясь передохнуть, выпустил из руки махровое полотенце или шинель, и левая ладонь (она все ближе к лысому камню) пытается не то коснуться самого камня, не то схватить ускользающий край или ворот.
Открыв глаза (изображение в камере может замереть на секунду-две, изображая когнитивную паузу), Фатих распрямляет ладонь и успокаивается.

Джамаль ждет снаружи, неподвижный, как стальной профиль снайпера на вершине Бенталя.

Звучит инструментальная композиция группы "Soul Untitled" "Девять этажей над землей" или бережный кавер на нее (замена уместна, но сначала послушайте: может быть, передумаете).

Фатих выходит из грота; Джамаль с Фатихом обмениваются репликами или жестами, оглядываются и выступают вниз, но все это бесшумно и полностью спрятано за мелодией. Отдельные слова можно услышать только на спуске — сначала шаги едва на одну десятую амплитуды, потом фрагменты реплик на полторы — две десятых. Все это дополнительно сжевывается едва заметными, как мушиные крылья, склейками. (На усмотрение режиссера можно сжевать и звук, как на кассете.)

ДЖАМАЛЬ.
…входе…

ФАТИХ.
Как в ассасс…

(склейка)

ДЖАМАЛЬ.
…сультац…

(склейка)

ФАТИХ (начало неразборчиво).
…(м)не в облаке.

(склейка)

ДЖАМАЛЬ.
Насер…

(склейка)

ФАТИХ.
Я терпим к…

(склейка)

ДЖАМАЛЬ.
Мне то…

(склейка и другая реплика)

…одной ноге.

ФАТИХ.
Как-то объясню.

(очень деликатная склейка)

ДЖАМАЛЬ.
Не створ, ну… анти-створ.

Тропа поднимается на вершину холма, который Джамаль высматривал на рассвете.
Мелодия прячется, уступая акустическое пространство диалогу.

ФАТИХ.
Что мы снова вверх?

ДЖАМАЛЬ.
Контрольный нам обзор.
Видишь, там блеснуло?

ФАТИХ.
Вижу.

ДЖАМАЛЬ.
Восемь миль.
Тут уже держать не руль, а только киль.
Отхлебни из фляги.

ФАТИХ (развинчивая крышку).
Есть.

ДЖАМАЛЬ.
На юг вдали
Видишь ты людей?

ФАТИХ.
Никак.

ДЖАМАЛЬ.
Видать, прошли.
Зачастили, мухи, раза три на дню…

(делает из своей фляги сразу два глотка)

Зухр в час — и я, чтоб встретили, звоню.

Скрадываемая монтажными склейками тропа спускается в ложбину между двумя холмами. Фатих с Джамалем поднимаются с полуденного намаза.

ДЖАМАЛЬ.
Стереги теперь.

Фатих из вежливости отходит в сторону — впрочем, недалеко. Флажок на его АК находится в режиме автоматической стрельбы. Чтобы захватить полный обзор, он обходит Джамаля по ровному кругу, но то ли из-за акустики ложбины, то ли из-за легкого северо-западного ветра слова, доносящиеся из динамика рации, легче всего разобрать, когда солнце светит в правое плечо и спину. Для Фатиха это где-то двухсотый — двести сороковой градус первого витка.

ГОЛОС ИЗ РАЦИИ (едва слышный, почти весь на высоких частотах).
…такая опись дел.
Ты ховался как?

ДЖАМАЛЬ.
Свезло: пересидел.
Но у вас надежней.

ГОЛОС ИЗ РАЦИИ.
Верно. Шпорь коней —
Скоро мультик будет, б… Уолт Дисней.

ДЖАМАЛЬ.
Иншалла. Hас двое ж: у меня тут, бать,
Кадр такой от Масра, что боюсь назвать.
В сунне — Багдади. В стенд-оффе, кобра, яр!
От сосинов, знаешь, альтер-регуляр.
Глыбина из камня цельного куска!

ГОЛОС ИЗ РАЦИИ.
В плен?

ДЖАМАЛЬ.
Он сам. Идейный.

ГОЛОС ИЗ РАЦИИ.
И без обыска?
#ба, ты расчет хотел спалить? В расход!

Фатих подходит ближе.

ДЖАМАЛЬ (отводя телефон и обращаясь к Фатиху).
Айя, мать твоя.

ФАТИХ.
Чего?!

ДЖАМАЛЬ (показывая на восток).
Встречать идет.

Ему не удается обмануть Фатиха, но удается его отвлечь. Выкидной десантный нож входит Фатиху в живот ниже кромки бронежилета.
Фатих успевает ответить очередью — не целиком точной, но в том числе через голову и корпус.

Проползя метра полтора на неповрежденном боку, Фатих подбирает упавшую на камни рацию: мягкие выпуклые кнопки, на белом экране черным — две мигающих стрелки и имя контакта.

"ДЖЕЙРАН".
Отзовись, #бать!

ФАТИХ (голосом Джамаля).
Пучком — отправил в путь.

"ДЖЕЙРАН".
Сам-то цел?

ФАТИХ (вытягивая и откручивая выдвижную антенну АМАНовского Thales).
Ножом царапнул он чуть-чуть.
Схоронить бы надо: лучше ж мы, чем нас.
Хоть и враг, а тоже совершал намаз.
Что читать над ним?

"ДЖЕЙРАН".
Не парься на##й, брат:
За шайтана встал — уже, считай, муртад.
Так уже красив для лучшей из невест.
Ты давай на пуск.

ФАТИХ (очень непосредственно).
#бать. Я думал, тест?

"ДЖЕЙРАН".
Ты еще с Мосула дурнем был, Джамаль!
Кто тут даст нам тесты прогонять? С ##я ль?
Выгорит — на каждом #б#ном углу
Сможет верный вставить молнию-иглу.
Новая надежда, Люк. Ну, будь готов.
Длинные ножи!

ФАТИХ (отрывисто черкая колпачком антенны какие-то контуры на песке).
О камни городов!
Все ж наводки мало, даже если днем:
Попадем — з## х##ль, а кабы промахнем?

"ДЖЕЙРАН".
Лоб тебе в пустыне солнце напекло?
Мажь хоть на фарсах, мазила — все в стекло.
Семь харвар персидской моленой воды!
За сто лет стыда, б…, все сведем суды.
Как там старец рек? "Сегодня в клубе джем —
Славы уделить от мести хватит всем".

Фатих раскрывает было рот, чтобы неподозрительным образом завершить сеанс, но рация издает исчезающей длительности, как крик щегла, "бип" — "Джейран" уходит со связи сам.

Сил держаться на боку нет, и Фатих, нанеся на рисунок последние подписи, опускается на спину. Рация Джамаля возвращается после окончания разговора в какое-то меню — скорее всего, в адресную книгу, но Фатих не успевает ни разобрать, ни пролистать: оставшегося заряда батареи хватает только на два нажатия "вниз".

Выпустив чужую рацию, Фатих в несколько движений подтягивает свою.

ФАТИХ.
До подвздошной, что ли? Ну, в полдневный жар.
Все бесценок стоит, набегай, базар.
Базовый эш-Шейха…

Жмет одним большим пальцем ALT+LAMP и, насколько хватает сил, встряхивает корпус.

…ноль из десяти.
Тень холма. Мудилла. Знал, куда вести.

Вместо домашней станции Thales опознает несколько активных ЦАХАЛовских частот, включая одну с особенно четким (10/10) сигналом — по-видимому, в непосредственной близости. Фатих перебирает их все. Подписи к софт-клавишам приема и передачи, побледневшие при настройке на первую же из них, остаются светло-серыми до конца списка.

ФАТИХ.
Сад запечатлен: шифрованный канал.
Cлышащий раба, прошу, как не гадал —
Дай дешевой славы, а не долгих сил.
Покружил бы гриф…

Тянется выдернуть нож, чтобы кровь пошла обильней, но ладонь замирает на ребрах немного выше пояса.

Ну, хоть шакал повыл.

Линия горизонта и склон восточного холма оплывают и идут волнами.


СЦЕНА 4

Худощавая арабка в плаще из грубой шерсти садится рядом с Фатихом на колени.
Она кладет правую ладонь ему на лоб, а левой берет за руку.
Апельсиновый сок в ее руках отсутствует.

ФАТИХ.
Кровь течет в песок. Душа.

АМНЕРИС.
И жизнь, и яд.
Мне мой солнце жгло семнадцать лет подряд.
Вот теперь обняться нам с тобой халял.

ФАТИХ (почти машинально, чтобы еще подержаться в сознании).
Чей мазхаб, чья школа?

АМНЕРИС.
Сам. Он сам сказал.

ФАТИХ.
Слишком много солнца. Мама, я их спас?

АМНЕРИС.
Кровью: как Иса. Пойдем — представлю вас.

Монтажный переход через подъем яркости до цветов снега, золота и пламени.


СЦЕНА 5

Та же пустыня, только ровная, без холмов.

Двое в ЦАХАЛовской форме — сержант и рядовой — меланхолично хрустят песком. На ремне у каждого "Узи" на предохранителе, на поясе — рация Thales. Их тени падают почти по ходу движения, отклоняясь градусов на 30-35 против часовой. Маршрут привычен обоим.

У рядового на шее висит бинокль, а из карманов торчит по запасному рожку. У сержанта на плече аптечка с ламинированным ярлыком: "Моше Ауэрбах. Комплект для оказания первой помощи на 2 чел. Инспектировано (вписано от руки) 1 ава 5803 г. Ицхак Гринберг".

МОШЕ.
Погляди-ка, лёва.

Лева с готовностью прикладывает ладонь к солнечному сплетению.

МОШЕ.
Да не то! Не ты!
От тебя левее на песке следы.

ЛЕВА (останавливаясь).
Тут же нету львов. Османы всех…

МОШЕ (показывая на песок — без раздражения, но уже несколько учительски).
Так вот.
Разбери Аграт… Какой-то крупный кот.

ЛЕВА.
Ну, возможно, карты ареалов врут.
Доложить, а дальше?

МОШЕ.
Не менять маршрут.
Фактор, о котором оперданных нуль,
По уставу должен оценить патруль.

ЛЕВА.
Изе текстани.

МОШЕ.
О чем? "По курсу кот?"
Нас с тобой потом вся база засмеет.

ЛЕВА.
Как гласит консенсус из сефардских школ,
Надо поделиться.

МОШЕ (кивая).
Ты — куда пошел,
Я — откуда вышел. А теперь следи:
Вот петля — и обе цели впереди.

ЛЕВА (доставая телефон, стоящий в airplane mode, и фотографируя).
Не петля. Стрела.

МОШЕ.
Все щелкай, есличо.

Лева крутит пальцем у виска.
Миновав зацепление следов, действительно соединяющихся в подобие стрелы, они идут дальше по двойному следу-косичке — цепочкам четырех лап в каждую сторону.

ЛЕВА.
К русским, что ль, с ансамблем съездил Куклачев?
Хорошо — тут плоско. Львы же из засад…

МОШЕ.
Видно б только было, где они лежат.
Я искал однажды два часа в Lightroom.
Пуму — шуганешь, но это же не пум?

(оборачивается)

Ты пространство, кстати, сканишь за спиной?

ЛЕВА (запоздало оглядываясь в несколько поворотов).
Если он ученый, значит, он ручной.

МОШЕ.
Может, он чудной. А может, не про нас
Он ручной.

ЛЕВА.
Про что же?

МОШЕ.
Про команду "фас".
Будем жили смачно, померли срамно…
"Узи" в одиночный. Что там за пятно?

Следы ведут к слабовыраженной седловидной ложбине между двумя холмами — более крутым западным (тень падает от него по ходу движения) и восточным, более далеким и пологим (тень от него не видна). По направлению следов проступает бугорок почти песчаного цвета.

ЛЕВА (подняв бинокль).
Два. Второй песком немного занесло,
А на дальнем четко вижу камуфло…
Сапогами к нам.

МОШЕ.
Он снайпер или рохля?
Как лежит лицо? Бинокль.

Лева протягивает бинокль Моше, стараясь не менять позы и не выводить рук за пределы проекции корпуса.

МОШЕ.
Оба сдохли.
Наши полсекунды, если я неправ…
Клять. А вот и кот.

ЛЕВА.
Бинокль дай.

Моше протягивает бинокль Леве обратно.

ЛЕВА.
Мяв-мяв.

Камера берет вид из бинокля на тела Джамаля и Фатиха, лежащие по состоянию на конец сцены 3 и сцену 4, в ракурсе с юга.
На теле Джамаля отсутствуют обе кисти рук и незначительно обдегустировано лицо.
В двух метрах к юго-западу от Фатиха и в полутора к югу от Джамаля смирно сидит леопард — неожиданно крупный для арабского и размером скорее с африканского или даже с персидского.
На морде леопарда изображено чувство выполненного долга: то, которое, если верить мему, не перепутаешь ни с чем, а на деле можно перепутать только с чувством выполняемого.

МОШЕ.
Надо подобрать.

ЛЕВА.
Устав гласит?

МОШЕ.
Устав.

Леопард сердито бьет хвостом и, взнеся пыль, стрелой уматывает на юго-запад.

Пыль оседает. Моше и Лева подходят ближе.
Моше несколько раз проверяет Леву, но тот оглядывается без напоминаний.

Песок между Фатихом и местом, где сидел леопард, взрыт неглубокими волнами и ложбинами. При приближении (камера подходит ближе, но все время со стороны, не беря неровности сверху и вообще не наводясь на них специально) видно, что по песку прочерчены несколько замкнутых контуров с подписями арабскими цифрами и латиницей и две стрелы наружу: короткая, перечеркнутая одной насечкой, на ост-норд-ост через внешний контур и длинная — с двумя косыми насечками — на зюйд-зюйд-вест от основания. Наконечник короткой стрелы выведен не вполне аккуратно: три штриха не сходятся в одной точке. Около насечек подписано расстояние в милях. Почти перед всеми числами неровно и наспех пририсована тильда.

В футе к северу, уже слегка прикрытая песком, блестит антенна от рации Thales, которой, по-видимому, и был нанесен рисунок. Сама рация лежит у левого бока Фатиха спинкой вверх.

Оба — сержант и рядовой — защелкивают предохранители.
Меняя ракурс, Лева обходит тела с биноклем.

ЛЕВА.
Кромка и плеча, и рукава чиста.
Возвращать кому их? Вот же канитель…

МОШЕ (склоняясь над рацией).
"Талеса" серийник — Эрец Исраэль.

(Пауза.)

Вводная теперь шаблонней, чем была.

ЛЕВА.
По уставу…

Моше встает, встряхнув предплечьями.

МОШЕ.
Все понять, забрать тела
И ответить. Где-то миссия, дневник…

(делает плавный отодвигающий жест ладонью)

Метра два назад, чтоб не стоптать улик.
Чертежа не трожь.

ЛЕВА (отступая по собственным следам).
Он с картой больше схож:
Вот Кинерет, Тверь… Почем ты взял — чертеж?

Моше сам идет к рисунку по осторожной дуге и водит, разбирая подписи, тенью от руки.

МОШЕ.
Это схема, Лева. Штопаная в рот…
Суперконденсатор… мини-электрод…
Котелок с гидридом и электропечь.
Солнечная бомба. Очень точный скетч.

ЛЕВА.
Ты переведи с хорея мне на ямб.

МОШЕ.
Чистый дейтерид: Арденне-Теллер-Янг.
Там ирана вместо "и квадрат на эр" —
Голый Джоуль-Ленц на миллиард ампер.
На "Кассам" не встанет, а на "Фатх" вполне.

ЛЕВА.
Что-то я такое и видал во сне.
До Беэр-Шевы дотянет, раз присев.
Или даже ближе.

МОШЕ.
Пранк?

ЛЕВА (показывая на тело Фатиха в песчано-камуфляжной форме).
Он мертв. И лев?..

Моше поднимает рацию. Лева делает на телефон несколько кадров с рисунка и снимает "Узи" с предохранителя, оглядываясь по сторонам.


СЦЕНА 5'

МОШЕ (в микрофон).
"Станнер" к перехвату.

ИЦХАК (по рации).
Дашь семейство хорд?

МОШЕ.
Сколько есть девяток, к нам на ост-норд-норд.

ИЦХАК (по рации).
Градус понял, вас нашел. Ушло с поста.
Если не в контакте, не вступай в контакт.
Подавить по следу подберется ас.

ЛЕВА (наклоняясь к микрофону).
Ты смеешься, Изя. В двух шагах от нас?
БТР вдогонку или стрекозу б.
Но водила — смертник.

ИЦХАК (по рации).
На иранских зуб
Здесь у многих, Лева. Хоть и у меня б.
Так что ждите. Только…

(слышен стук клавиш)

Числа сбросил в штаб.

Ицхак уходит со связи. Лева и Моше идут по направлению, указанному короткой стрелкой, экономным спортивным шагом.

ЛЕВА.
Выставил режим, отличник по стрельбе?

МОШЕ.
При тебе. Зеваешь.

ЛЕВА.
Вас ист "и-и-бэ"?

МОШЕ.
"Эль-эль-би". Фунт света. Как там классик рек…

ЛЕВА.
Сноб. Писал бы в тоннах.

МОШЕ.
Где-то десять мег.
Кто гориллам нашим выдал эту шваль?

ЛЕВА.
Шишки разберутся — Тегеран, Москва ль.
Не гадал сегодня уходить в закат…

МОШЕ.
Алик с тетей Ларой, думаю, решат.
Будем класть расчет — читай с дрожащих уст,
По часам ли, по барометрии спуск.
Прое#ем — "Праще Давида" все слова.

ЛЕВА.
Дейву очень верю.

МОШЕ.
Очень зря.

ЛЕВА.
Пурква?

МОШЕ.
Будем, Лева, жить, беды не отвратив.
Надо брать на грунте без альтернатив.

(Лева смотрит непонимающе.)

Крупные тела мгновенно не горят.
В ней — запал в одно звено, а не каскад.
Взлет — она в неплотных, это не "Кассам".
Чистый выход гамма — где-то пара грамм.

ЛЕВА (меняясь не в выражении лица, а только в его цвете).
Клять. Ионосфера. Мозг без влаги туп.

МОШЕ.
Вспоминай учебник, не один ютуб.

ЛЕВА (размахивает ладонью — догнал, догнал…).
Сто по экономной — четверть — двадцать пять.
Если даже выйдет "Станнером" достать,
Там и килотонна няшный даст пробой…

Из-за плеч слышен едва заметный, но уже с похлестыванием рокот вертолета. Лева с Моше, оглянувшись, не останавливаются, а продолжают идти в прежнем направлении и темпе.
Вертолет садится впереди них. Они поднимаются и пристегиваются без обмена репликами.

ИЦХАК (складывая ладони рупором и обращаясь вверх из открытой двери кабины).
На четыре буквы, слышишь нас? Прикрой.