Изгнание Губермана из высшего круга поэтов

ИЗГНАНИЕ ГУБЕРМАНА ИЗ ВЫСШЕГО КРУГА ПОЭТОВ

Эпиграф:
Как брань тебе не надоела?
Расчёт короткий мне с тобой:
Ну, так! я празден, я без дела,
А ты бездельник деловой."
(Эпиграмма А.С. Пушкина на знакомого поэта - сквернослова)

В храме Мусейон шло пиршество поэтов. За столом, вокруг котрого летали херувимчики, подливая в тяжелые серебряные бокалы амброзию, сидели знаменитые поэты, тут нашлось место и романтическому Жуковскому, и мрачному Случевскому, и рыдающему Есенину, поэты сидели строго по чину. Сначала шли поэты начального периода русской поэзии, потом классического, потом серебряного века, и замыкали их стихотворцы нашего времени.  Каждый поэт вставал, поднимал тяжелый бокал, читал свои стихи, после чего слово переходило к следующему. Дошла очередь и до Губермана. Он встал и сиплым голосом прочитал гарики.

За радости любовных ощущений
Однажды острой болью заплатив,
Мы так боимся новых увлечений,
Что носим на душе презерватив.

Меня народ читает разноликий –
никак не угадаешь наперёд:
казах, тунгус, хохол и ныне дикий
еврей – российской почвы патриот.

Пришла прекрасная пора
явиться мудрости примером,
и стало мыслей до хера,
поскольку бросил мыслить хером.

Эолова арфа, услаждающих слух поэтов, смолкла, настала гробовая тишина... Губерман бросил взгляд на поэтов - Блок и Гиппиус, те опустили глаза.. Посмотрел на Рождественского и Вознесенского, они сидели с каменным лицами. И тут в застолье  поэтов, поднялся патриарх  Александр Сергеевич Пушкин и громогласно произнес: "Вывести Губермана на конюшню, высечь розгами смоченных солью в дубовой бочке графомана, да так высечь мерзавца, чтобы знал как среди благородного собрания читать плебейское и похабное!.. Да еще пользоваться моей славой среди славных тунгусов и калмыков... Пусть чистит конюшню и  пишет свои гарики, пока они не примут достойный вид для нашего славного поэтического собрания!" После чего, херувимчики подхватили ничего не понимающего Губермана и поволокли на конюшню.