Механика несчастливых концов

Считай несчастливый конец последствием литпроцесса
(хотя литпроцесс – слишком громкое слово для этих текстов).
Дракон никогда не женится на принцессе:
дракон её слопает влажным комочком теста.

Портняжка, увидев собаку, умрёт от страха,
сорвёт ураган у фургончика только крышу.
И лебедь прошепчет: не надо плести рубаху,
оставь мне, сестра, эту малость, оставь мне крылья.

Посевы волшебных бобов утром спалит солнце,
зажарят козлёнка под тенью густых деревьев.
А та, что спала сотню лет, поутру проснётся,
чтоб в полночь пить кровь у детей по глухим деревням.

Скромнягу-шута через плаху с поста уволят,
хлебнёт путник мёртвой воды из зелёной чаши.
И девочка в алом, конечно, прикончит волка,
но станет волчицей – бессменной легендой чащи.

Неси эту истину вдоль по болотной каше,
по стенам рогоза и трав, по озёрам мутным:
счастливых концов не предвидится.
В курсе каждый.
Но каждый на них надеется почему-то.

Надежда – она не надёжней чем толща ила,
и пальцы её – это воздух, а зубы – скалы.
Всё будет паршиво.
Я честно предупредила.

Но только, конечно же, будет другая сказка:

как песней стал холод и морок водицы мёртвой,
как взрослая Элли свалила в Техас учиться,
как лебедь летел над бескрайним глубоким морем,
как вывела сотни детей из лесов волчица.

Как парни в деревне ловили принцессу-нежить,
как стебли бобовые в окна скребли ночами.
Как тысячу лет спал дракон на вершине снежной,
и видел во сне:
нет у сказки конца,
есть одно начало.