Нехорошие девчонки

Я не замечал девчонок, а они это замечали и огорчались настолько, что ненавидели. Всю летнюю смену в лагере они дразнились, ехидничали, отпускали колкости, шипели что-то презрительное, награждали обидными прозвищами, смотрели холодно сквозь. Моих друзей это печалило, я терпеливо ждал окончания месяца - бывает... Но у меня есть особенность - в последний день, чувствуя приближение свободы, срывает тормоза. Было уже темным-темно, весёлые компании слонялись по лагерю, в свете фонарей около корпуса кружили и мы, ожидая отбоя. Тут внезапно и началось то, что я стал отвечать на насмешки девичьей гвардии. И продолжал отвечать. Насмешки прекратились, но я не замолкал. Все неудобные случаи, все прегрешения внешности, все мыслимые и немыслимые скабрёзности и пророчества я ушатом выливал на притихшие аккуратные головки. Успокойся - шепнули мне друзья. Куда там! Я вошёл в такой остервенелый раж, что словесными, яростными пощёчинами уже хлестал и хлестал по щекам самую признанную красавицу, осточертевшую мне за всю смену своим высокомерием, - до слёз, готовых уже брызнуть из испуганных глаз. Мне бы и этого было мало, - не знаю, что на меня нашло. Мой добрый приятель, и, по совместительству, её хахаль - отчаявшись урезонить, наконец повалил меня на траву и ласково зашептал - Хватит. Уймись, Андрюх. Я тяжело дышал. Мы поднялись и я молча пошёл в корпус.
Странные вспоминаются вещи. А жизнь превратилась в мутное, почти бездумное существование, оживая только ночью, с дружеским теплом красного, звёздным небом, со спящими в это время бесконечно меня любящими тюремщиками.
Что было бы, будь я черствее, отчаянней, приземлённее? Что будет завтра? Я знаю до мелочей. Но абсолютно не вижу будущего.