И то, что я убитый и пустой

И то, что я убитый и пустой, на самом деле ничего не значит,
покуда движусь в мире под рукой, сопротивляясь «так и не иначе».

Пусть ущемленье собственного «я» таит определённую угрозу
в себе беззвучно целый мир взорвать, – промолвить слово никогда не поздно!

Достигну цели – потеряю смысл, в самотдаче данность обретая:
всё тот же путь один наверх и вниз, и те же наслажденья из страданий.

Что дар и наказание в одном, в другом победа в виде пораженья, –
как никогда, в контексте временном «всегда» имеет место и значенье!

И как бы сам себя ни раздражал, ни злил бездарно, загоняя в угол,
когда, бывало, средств не выбирал, остановиться мне хватало духа.

Когда не оставалось ничего, помимо неизбежного жеманства,
из собственных лирических долгов я всё же на поверхность выбирался.

Себя теряем в дружеском лице полусозревшим плодом отраженья,
покуда обладатель не успел стряхнуть непроизвольно наважденье!

«Блистательным отсутствием» живём, непостижимо-изумлённым духом,
чем ближе, тем под знаковым сродством отталкиваясь дальше друг от друга.

И если вдруг из виду не пропасть, то никогда уже не красоваться,
стремясь быть тем, каким уже не стать, и в этом никому не признаваться.